— Ну, как? Все-таки канал, цензура…
— Да, ты что, Володя! Ты давно включал телевизор? Там на каждом канале через каждые пять минут, то голые сиськи, то попа! Удивляюсь, как до сих пор не придумали Новости с дикторами в плавках и купальниках… Подумаешь немного голой мужской попы! Я же не просто так, я показываю ее со смыслом и художественно, это еще одна маленькая подробность к образу Родиона Сидорского…
Вечером позвонила Настя.
— Чего не звонишь? — спрашивает. — Сегодня пятница. Ты никуда не пойдешь?
— У меня тут хорошее кино в компьютере заряжено, — говорю. — Собираюсь посмотреть.
— А я собираюсь в ночной клуб недалеко от тебя. Можем встретиться.
— Хорошо.
Через полчаса она подъехала. Встретились на углу, у Комаровского рынка.
— Пошли со мной в клуб! — предлагает. — Кино свое потом посмотришь. Ирка сегодня в Москву уехала, а одна я не люблю.
— Нет, Насть, я пас.
— Ну, хоть на пятнадцать минут… Сегодня же пятница — движение!
— Обычно прихожу на пятнадцать минут, а ухожу последним. У меня либо все, либо ничего… Когда-то мог ходить по клубам три раза в неделю. Сейчас жалко времени.
— Мне тоже… — соглашается. — И зачем я туда иду?
— В любом случае я о клубах знаю намного больше чем ты, так что пока ходи.
— Ну, только не изображай из себя старика. Сколько, кстати, тебе лет?
Сказал.
— Сколько-сколько? Не верю… Расскажи секрет.
— Максимум мучного и спиртного, минимум движения и никакого секса с малолетками, конечно…
— У тебя, наверное, дети?
— Да, много, даже не знаю точную цифру.
— У меня еще детей нет, — заявляет. — Но я хочу двух близнецов, мальчиков. Представляю, как иду по улице лет в сорок пять, такая классная телка, а рядом мои пацаны…
Лично я ни одну из своих сорокапятилетних приятельниц не могу назвать «Телкой». По-моему, «Телка» — это что-то безбашенное и до тридцати, с вечно напряженными сосками, агрессивно торчащими в разные стороны сквозь майку на голое тело, ищущее «секса, наркотиков и рок-н-ролла»… Не очень-то я вижу Настю в такой роли, да еще после сорока. Но одобрительно киваю, давая понять, что верю — так и будет. Это важно — стараться верить в мечты друзей и вообще в чужие мечты. Если не верить в чужие мечты, то со временем перестанешь верить и в свои собственные, а там, глядишь, и вовсе перестанешь мечтать, а это опасно для здоровья… По моему глубокому убеждению, мечты — один из главных канцерогенов, мощный анальгетик и 100 % антидепрессант!
— А я больше живу сегодняшним днем, — признаюсь чистосердечно. — Как если бы завтра могло все закончиться. Хотя, конечно, мечтать пытаюсь…
— Какие наши молодые актеры тебе нравятся? — резко меняет тему. — Недавно посмотрела фильм «Плут» с Володей Павликом в главной роли, — закатывает глазки, как будто речь зашла о леденце. — Это теперь мой любимый фильм и любимый артист. Он так там смотрит на девушек. И такой настоящий. Я обожаю фильмы про любовь…
Подошли к клубу.
— Давай постоим немного, я покурю, — говорит.
— Вот, еще один секрет молодости!
— Ах, да, ты же не куришь. Я тоже собираюсь бросить.
— Бросай сейчас.
— Нет, не могу. Уже спланировала. Похудею на три кило. Куплю таблетки. И тогда начну бросать.
— Господи, зачем тебе худеть, ты и так, как тростинка. И зачем таблетки?
— От никотиновой зависимости. Похудею, чтобы слишком не растолстеть, когда брошу. Все толстеют, когда бросают.
— Лучше брось сейчас, на этом месте, при мне. Буду еще одним твоим напоминанием, что курить — отстой. А завтра, вместо первой утренней затяжки, наденешь спортивный костюм и побежишь на зарядку, чтобы не растолстеть.
— Где мне бегать?
— Где угодно. У вас такой зеленый и спортивный город — в каждом дворе стадион. Или абонемент в спортзал купи, в бассейн запишись. Если хочешь менять жизнь, меняй сию секунду. Следующей может не быть.
— Звучит грустно.
— Но это правда.
Мимо разболтанно движется группа подвыпивших парней. Один отделяется по направлению к нам. Мысленно целюсь ногой ему в пах. Он неожиданно интеллигентно просит сигарету.
— Вот видишь, это же судьба! — говорю. — Отдай ему всю пачку!
— Пожалуй, я не пойду в этот клуб, — вдруг решает Настя, глядя в след удаляющимся парням.
— Надеюсь, не из-за того, что я предложил тебе прямо сейчас бросить курить?
— Вижу, что за публика там собирается.
— А вообще, Настя, если тебе нравится курить, кури, — говорю. — И делай, что хочется.
— Знаешь, что… — она кривит мордочку.
— Я серьезно. Кури, толстей, рожай близнецов. Рассекай по улицам в майке с надписью «Я — классная сорокапятилетняя телка!» Получай от жизни кайф.
Переходим через дорогу, останавливаемся у стоянки такси.
— Если не передумал в клуб, давай хотя бы подкину до дома, — предлагает.
— Не стоит.
— После того разговора, у кафе, ты как будто избегаешь меня, кстати? — вдруг говорит совсем другим тоном.
— Ну, я же сейчас с тобой.
— Ты знаешь, о чем я…
— Как я могу избегать тебя, Настя, мы же работаем вместе! Просто хочу прогуляться. Я же вышел прогуляться.
— Разве мы не можем быть просто друзьями? — вдруг заявляет решительно, почти с вызовом. Как будто только что я на коленях умолял ее подняться ко мне и заняться развратом.
— Конечно, можем, Настя. Именно поэтому я не хочу, чтобы ты подкидывала меня до дома. Чтобы мне не пришла совершенно не уместная при наших дружеских отношениях мысль попросить тебя подкинуть меня до квартиры, или даже до спальни.
— Я могу быть хорошим другом, — очень серьезно говорит она.
— Знаю. Я не могу.
— Жаль! А Почему?
— С детства не умею дружить с девчонками.
Хронология съемок редко совпадает с хронологией событий на экране. Вот и у нас еще не снято, как Родион отбывает тюремный срок, а меня сегодня уже постригли короче, на лицо налепили шрамы, готовя к сценам, что последуют после. В съемочном процессе будущее и прошлое снова перемешались, но мне это уже давно не мешает, может, даже наоборот — это же так похоже на жизнь! Столкновение нашего будущего и прошлого происходит на каждом шагу, стоит лишь приглядеться. Оно в случайных полуулыбках незнакомок на улицах и в метро и в горящих взорах вождей на политических митингах, на рекламных щитах туристических кампаний и в теленовостях, в газетных объявлениях о покупке и продаже квартир, автомобилей, старой мебели и предметов быта, в тяжелых сумках курьеров, развозящих авиа— и железнодорожные билеты… Но мы не приглядываемся, поэтому редко бываем готовы к переменам. Выбирать между прошлым и будущим приходится каждый день. Но все это обычно по мелочам, поэтому не больно. Жизнь как будто готовит. Однажды она захочет всерьез испытать, и тогда придется нелегко. К сожалению, на роль «самого дорогого» мы не редко выбираем тех, кто тянет нас к земле, не дает хорошенько расправить крылья…
…Накануне я мерил спортивные куртки. Володе куртки не понравились.
— Пусть Родион выходит из Зоны в пальто, воротник поднят — от поднятых воротников и трехдневной щетины веет одиночеством и бездомностью… — фантазирует он вслух. — Помните, Лино Вентура, Жан Габен, Ален Делон? Отрешенные романтики. Одинокие волки. Родион заплатил за ошибки молодости и остался одинок — его должны жалеть!
Художник по костюмам привезла темно-коричневое пальто, фирменное, от Кевина Кляйна. Я надел его и почувствовал, что это отличная идея — пальто — в ту же секунду откуда-то из мутных илистых глубин моего бездонного «я» потянулись на свет пузырьки, наполненные размытыми силуэтами неких личностей, изрядно побитых судьбой, несправедливо обиженных, но не сломленных… Держу пари, если бы в этот момент за моей спиной кто-то негромко воскликнул: «Лино!», или «Жан!», или «Ален!», я бы инстинктивно обернулся со словами: «Да… Что надо…?». Как все же одежда влияет на наше самоощущение!
…Пару месяцев назад обсуждали образ Родиона после тюрьмы, и Бонч-Бруевич, сказал:
— У него должны слезиться глаза. Такой воспаленный, измученный взгляд…
И они действительно слезятся теперь. Я ничего для этого не делаю. Просто они слезятся и все. Даже не знаю, почему.
…Подъезд в доме, где живет Ольга. Ухожу на рассвете. В это время подъезжает Мерседес с Филиппом. Сталкиваемся лицом к лицу. Для Ольги мы — будущее и прошлое…
За прошедшие шесть лет Филипп так и не женился на Наталье. Пообещал, но обманул. Зато женился на Ольге, дочке сенатора. Можно сказать, это и сделало Филиппа мэром. К выходу Родиона из зоны Филипп живет на два дома — и с Ольгой и с Натальей. …Я знаю мужчин, что живут на два дома или на несколько домов… Когда спрашиваешь, зачем, обычно говорят: «Сразу и не ответишь… Все запуталось…» Мне кажется, это от бессилия сделать выбор между будущим и прошлым. Тут мало быть сильным и с чувством ответственности, нужно еще что-то. Возможно это что-то — всепобеждающая жажда легкости. Либо она в тебе есть и толкает вперед и в небо, либо ее нет, а может, была когда-то, но ты ее подавил, потерял, пропил или заложил… Эта жажда вовсе не обязательно синоним легкомыслия и страха связать себя с кем-то… Однажды, мне надо было надолго уехать из страны. Я переживал первую большую любовь, впервые жил с девушкой и не мог взять ее с собой — таковы были обстоятельства. Девушка дала понять: если улечу один, ждать меня не будет. Не хотелось терять девушку. И командировку терять не хотелось. Месяц до отлета превратился в ад. Когда я уходил на работу, то чувствовал, что к ногам привязаны гири и за спиной вакуум. Казалось, даже стены нашей общей квартиры ждут моего решения! «Что же будет, когда я соберу чемодан и поеду один в аэропорт? — думал я. — Как преодолею гравитацию этой любви…?» Я написал заявление с просьбой отложить командировку на месяц «по семейным обстоятельствам». И потерял командировку. К тому моменту я уже так устал от гирь на ногах и вакуума за спиной, что мгновенно принял решение — собрал вещи и ушел. Мне было не легко, но между тяжеловесной любовью и одиночеством я выбрал одиночество. Сделал вывод — мне не нужна «тяжеловесная любовь», похожая на космическую «Черную дыру». Не хочу, чтобы чудовищная гравитация каких-либо отношений изменяла траекторию моего полета от звезды к звезде, от цели к цели… «Если любая любовь такая, — решил, — тогда я лучше один!..» Мне кажется, в очень большой степени от нас самих зависит, кто мы для тех, кого любим — будущее или прошлое — и кто они для нас…
