Рут поставила фотографию на столик. Она сказала, что хочет показать нам свое приданое. Вытащила из-под кровати небольшой сундучок и открыла его. Внутри были кухонные и банные полотенца, коврики, одеяло и перчатка для того, чтобы держать горячую посуду на кухне. Это все на будущее, объяснила она, но не только для семейной жизни. Рут отлично учится на секретарских курсах и может печатать со скоростью девяносто пять слов в минуту. У нее нет желания работать на фабрике, однако это не означает, что она пренебрежительно говорит о маме. Именно мама поощряет ее желание получить хорошую должность в офисе.
– Я немного работаю в офисе мистера Мэддокса, – произнесла Лиз.
– Слышала, – кивнула Рут. – Я недолго работала в его семье. Будьте с ним осторожнее.
– Почему? – спросила я.
Я посмотрела на Лиз. Расскажет ли она то, что говорил нам о Рут мистер Мэддокс? Сестра незаметно качнула головой, намекая, что об этом не следует говорить, и спросила:
– Так что же мы будем делать с нашими волосами?
– Если вы хотите быть в группе поддержки, то ваши волосы не должны болтаться во все стороны, – ответила Рут и открыла шкатулку, полную заколок, шпилек и зажимов. Она осторожно поискала там что-то и нашла пару заколок, которые шли к моей голубой рубашке. Затем появился набор для волос, подходящий к желтым шортам Лиз. Рут зачесала мои волосы назад и затянула их в «хвост», да так туго, что я почувствовала, как мои брови оттянулись к вискам. Вскоре Рут посмотрела на Лиз, светлые, рыжеватые волосы которой были густыми и тяжелыми и падали на шею.
– Я никогда не делала себе «хвост», – сказала моя сестра.
– Если войдешь в группу поддержки, то будешь делать.
Рут оттянула назад волосы Лиз и, чтобы сделать «хвост», заколками закрепила на месте придерживающее колечко. Лицо Лиз без ее разлетающихся волос будто уменьшилось и стало каким-то несчастным. Она посмотрела на себя в зеркальце внутри крышки шкатулки.
– Просто не верится, что это я!
– Ты очень симпатичная, – сказала Рут и улыбнулась.
Вскоре у дома Уайеттов появилась группа из восьми девочек. Рут поставила нас в шеренгу. Она сняла свои очки, положила их на ступеньку лестницы и сказала, что будет выступать без очков, хотя видит без них очень плохо. Ничто не заставит ее выступать в группе в очках, которые, как всем известно, выдали в бесплатной государственной клинике. Без этих безобразных очков темные глаза Рут оказались большими и прекрасными, но она часто моргала.
Рут встала к нам лицом. Она знала слова всех песен, все движения и их названия. Показывала нам «орла», «русский прыжок», «подсвечник», «копье» и «лук со стрелами» и выкрикивала их названия громко и энергично. У меня всегда было неважно с координацией движений, но я старалась, и, сказать по правде, мне было весело. Однако Лиз начала все делать словно нехотя, вяло размахивала руками, когда это нужно было делать с напряжением, почти не проявляла энтузиазма, и так все продолжалось до тех пор, пока она совсем не перестала двигаться, отошла и села на ступеньках дома Уайеттов.
Рут закончила показывать нам «колесо» с посадкой на шпагат, что являлось финалом. Это трудно делать, объяснила она, но нужно, если хотите создать команду. Ни одна из девочек не обладала ловкостью Рут, ни у кого не получалось правильное движение ногами. Когда настала моя очередь, Рут обняла меня за талию, я сделала «колесо», а она помогла мне опуститься на землю для шпагата.
– Бин, у тебя получилось! – сказала Рут и обратилась к Лиз: – Не расстраивайся. Надо тренироваться, и все получится. Приходи завтра, поработаем подольше.
– Хорошо, – кивнула Лиз и стала вынимать заколки и колечко, удерживавшее «хвост».
– Сбереги их на следующий раз, – произнесла Рут.
– У нас есть свои, – ответила Лиз. – Если понадобится.
Я обычно не убирала волосы в «хвост», но мне это понравилось. Возникало ощущение, что я готова действовать. Однако то, что Лиз ответила и за меня, навело на мысль, что я должна вернуть шпильки и заколки.
– У дяди Тинсли есть клубок резиночек, – сказала я. – Я могу ими пользоваться.
Девочки пошли по домам, а Рут направилась в дом, чтобы помочь тете Эл закончить консервирование. Попив воды из крана в саду Уайеттов, мы с сестрой сели на велосипеды.
– Значит, ты намерена войти в группу поддержки? – спросила Лиз.
– Да. А что в этом плохого?
– Все эти выкрики… Просто мучение.
Когда на следующий день мы явились на работу, мистер Мэддокс провел нас в офис и закрыл дверь. Он вручил нам по тонкому буклету с синей обложкой и затейливыми золотыми буквами: «Государственный банк Байлера».
– Я открыл каждой из вас накопительные счета, – сказал мистер Мэддокс. – Это ваши чековые книжки.
Я перевернула первую страницу своей книжки. На первой строчке было напечатано «Джин Холлидей» и «Джером Т. Мэддокс». Там были колонки со словами «депозит», «изъятие», «проценты» и «баланс». На колонке депозита синими чернилами было напечатано «20.00 долларов» и то же самое – в колонке баланса.
Теперь, объяснил мистер Мэддокс, он может класть нашу зарплату на наши счета с одного из своих счетов. Это будет проще и более эффективно, не говоря уже о безопасности. Не было случая, чтобы деньги, лежащие на депозите, были утеряны или украдены. Это позволит нам не только сберегать деньги, но и зарабатывать проценты, а не проматывать деньги на колу и сладости.
Лиз изучала свою книжку.
– Выглядит очень официально, – сказала она.
– Это правило распоряжения деньгами, – произнес мистер Мэддокс. – Как получение водительских прав. Поскольку у вас нет отцов – а Тинсли Холлидей, каким бы хорошим он ни был, не может помогать в подобных делах, – я решил показать вам, как все это происходит. Добро пожаловать в мир реальности.
– Почему на моей чековой книжке ваше имя? – спросила Лиз.
– У нас соединенные счета, – ответил мистер Мэддокс. Он должен иметь возможность делать вклад непосредственно со своего вклада. Он и не думал, что мы все это знаем, потому что у нас никогда не было банковских счетов. – Таким способом я хочу помочь вам развиваться, становиться взрослыми, чтобы вы понимали, как работает система.
– Но я хочу получать деньги, – сказала я. Было так приятно трогать рваные купюры, которые прошли через сотни или даже через тысячи рук людей, изучать подписи и номера серий, сложные закорючки. – Если ваши деньги лежат в банке, то вы не можете смотреть на них и считать их, – возразила я. – Я люблю наличные.
– Наличные – то, что умные вкладчики называют «глупые деньги», – усмехнулся мистер Мэддокс. – Все равно что сидеть на своем кармане, они соблазняют тебя, и ты их теряешь. Они не работают на тебя. А нужно заставить деньги работать на тебя.
– Наверное. Но мне хочется иметь их наличными.
– Бин, ты будешь зарабатывать процент, – заметила Лиз.
– Кто-то все-таки прислушивается к моим советам, – сказал мистер Мэддокс. – И не просто процент, а процент на процент. Сложный процент, вот как это называется.
– А мне безразлично. Я просто хочу деньги.
– Твой выбор. Но это выбор неудачника. Типичный для Холлидеев.
Я не вошла в группу поддержки.
Две недели перед началом учебного года проходили репетиции, и я могла бы рассказать, как серьезно все девочки готовились к выступлению. Они надевали цвета Байлера – красное и белое, затягивали волосы, украшая их маленькими шариками в виде бульдогов, бульдоги являлись талисманом школы, у некоторых на щеках тоже были нарисованы бульдоги. Девочки делали шпагат, сальто и стояли на руках; черные девочки в одной группе, белые – в другой. Белые девочки с подозрением поглядывали на меня, новичка. Тренер почти не смотрела на меня, когда подходила моя очередь, словно уже знала, кого выберет.
Потом я просто сидела на трибуне и наблюдала за тренировкой. Над тремя девочками из группы нависла угроза исключения, это означало, что в команде окажутся три свободных места для девочек с фабричного холма и средней школы Нельсона.
Подошла очередь Рут, и я решила, что она привлечет всеобщее внимание. Она сняла свои очки «кошачий глаз», но это не отразилось на ее исполнении. Голос звучал громко, движения были безупречны, она была настолько гибкой, что, когда делала свой последний шпагат, все услышали шлепок, звук от прикосновения ее бедер к деревянному полу гимнастического зала. Невозможно, чтобы она не вошла в команду, подумала я. Затем настала очередь черных девочек. Шестеро из них были из университетской команды Нельсона, и они действительно знали свое дело. Двигались нахально, виляли бедрами и качали головами, будто танцевали. Интересно, поможет это им или навредит?
