Амбер стоит у входа, прищурившись и изучая планировку супермаркета. Потом отрицательно качает головой. Медленно, как бы глубоко задумавшись.
— Пойди купи чего-нибудь поесть, — говорит она. — Ты голодная?
Астрид кивает.
— Бери что угодно, — говорит Амбер. — Но обязательно — какой-нибудь фрукт. А мне возьми сандвич.
Итак, задача Астрид — добыть еду. В овощном отделе она выбрала два яблока сорта «Дискавери». Потому что реклама над лотком гласила: местные, органические. Это ведь лучше, чем наоборот. ПОПРОБУЙ И ПОВЕРЬ! — гласит рекламная табличка. А другая сообщает, как, мол, вам повезло, что в этом супермаркете продаются наисвежайшие фрукты. А если бы нет?
Вы только представьте: все фрукты — несвежие. Подвядшие, с гнильцой — целые ряды страшненьких яблок, апельсинов, нектаринов, персиков. Интересно, табличка гласила бы то же самое или что фрукты гнилые? «Гнилые фрукты со скидкой!» Попробуй и поверь, ха-ха. Астрид мысленно ставит себе на заметку сказать об этом Амбер, и Магнусу — когда вернется домой. Среди сотен сандвичей она берет с полки-холодильника у самого входа сандвич с тунцом и майонезом. Прямо-таки «стена сандвичей» — как Великая Китайская стена! Вот бы Великая стена была сделана из сандвичей! «Тунец для наших сандвичей был выловлен без ущерба для дельфинов», — гласит надпись на упаковке с изображением острова и пальмы.
Несмотря на столпотворение машин на парковке, в магазине не так уж много покупателей. Астрид читает рекламные таблички под потолком в отделе горячих блюд. Один из них гласит то же самое: ПОПРОБУЙ И ПОВЕРЬ! Она берет для себя маленькую порцию жареных ребрышек, продавщица заворачивает их в специальную термоупаковку — она говорит, тепло сохраняется примерно полчаса.
— Спасибо, — благодарит ее Астид.
— Не за что, — отвечает продавщица.
Камера у них над головой тем временем все это снимает: как Астрид просит ребрышки, как продавщица упаковывает их и объясняет Астрид (на пленке — бессловесно), сколько времени упаковка сохраняет тепло. Астрид берет сверток. Она думает, знает ли продавщица про камеры, ну, то есть конечно знает, она ведь здесь работает. А когда она не на работе и просто выходит пройтись по улице и ее снимают другие камеры, мимо которых она проходит — случайно, потому что они попались на ее пути? Ну как они засняли мальчика, которого потом зарезали, — это было пару лет назад; буквально за минуту до смерти он стремительно прошел под камерами библиотеки Пекам, шедевру современной архитектуры. И как в новостях — с разрешения родителей — показали домашние записи девочки, которая пропала по пути из школы домой, там она играла на саксофоне и что-то гладила.
Суть в том, что видеозапись из магазина, когда продавщица просто выполняет свою работу, или с улицы, когда она гуляет, или как она выводит машину со стоянки, или идет в библиотеку, короче, это все фигня, эти кадры абсолютно бессмысленны, и никто в жизни не будет их пересматривать, если только с ней не случится несчастье — и тогда в них будет заключен огромный смысл, страшный и очень важный.
И вот, если ничего такого не случается и она приходит домой, ужинает или просто сидит с чашкой кофе, — интересно, тогда она понимает, что ее уже никто не снимает? Или ей кажется, что ее все-таки снимают — потому что так устроен мир, потому что привыкла к тому, что везде полно камер? Или она вообще не заморачивается, потому что она — простая тетка, которая работает в супермаркете и не задумывается ни о чем таком?
От этих мыслей Астрид как-то не по себе. Она опускает взгляд на свой сверток. Она знает, что ребрышки внутри — теплые, хотя на ощупь упаковка кажется совсем холодной.
Астрид бродит по рядам супермаркета и вдруг обнаруживает Амбер: та стоит у полок с товарами для ванной, всякими дезодорантами и т. п. Она по одному снимает с крючков пакетики с одноразовыми бритвами и роняет их на пол, как будто каждый из них «не то». И другой, и следующий… Пакетики один за другим летят на пол. Покончив с очередным крючком, она принимается за соседний рядок пакетиков. Она уже успела сбросить на пол пакетики с нескольких крючков.
Астрид подходит ближе. Ступни Амбер усыпаны запечатанными упаковками бритв, таких, с пластмассовыми ручками. Амбер снимает с крючка следующую, и та летит вниз.
Астрид не в силах вымолвить ни слова.
Зачем, говорит она всем видом.
Амбер быстро оглядывается.
Но Астрид не понимает, что означает этот взгляд.
— Майонез — это нормально? — спрашивает она.
— Зависит от того, долго ли он пробыл на открытом солнце, — говорит Амбер.
Астрид хохочет.
— Да я про ваш сандвич! — говорит она.
Амбер роняет на пол очередной пакетик, снимает с крючка другой, тоже роняет.
— Да, — говорит она. — В смысле, я люблю майонез. Если, конечно, это не майонезный сандвич, ну, только хлеб с майонезом, без ничего.
— Он с тунцом, — говорит Астрид и протягивает ей упаковку.
— Мой любимый, — говорит Амбер.
Астрид ужасно приятно. Приятность, интересно, есть ли такое слово, разливается по ее телу.
Амбер с минуту глядит на пустые крючки и россыпь пакетиков на полу. Потом говорит: так.
И выходит из магического круга бритв.
— Всё, на кассу, — говорит она.
Три охранника в форме и двое мужчин в костюмах стоят с другой стороны кассы, словно ждут именно Астрид с Амбер. И Астрид вдруг понимает: так и есть. Амбер расплачивается с девушкой-кассиршей за яблоки, сандвич и ребрышки. Девушка не удосуживается посмотреть на них с Амбер — она смотрит только на сами покупки, на код упаковки, который надо считать, и нажимает кнопки. Она задает дежурные вопросы про карточки, про оплату бензина, также не поднимая глаз. Она знает, что на нее смотрят, что-то сейчас будет. Охранники в форме молча ждут, пока они расплатятся, словно разъяренные ковбои из плохого вестерна. Один явно еле сдерживается. У второго, наоборот, вид насмешливый. Он неотрывно смотрит на Амбер, а когда они с Астрид проходят мимо него, кивает ей. Они ничего не говорят и не предпринимают.
Амбер и Астрид выходят из супермаркета.
— Фу, ребрышки, — говорит Амбер, заглядывая в сверток Астрид. Как будто ей противно.
— Вы что, не любите ребрышки? — спросила Астрид.
— Да мне по фигу, — отвечает Амбер.
— Мне, вообше-то, тоже по фигу, — говорит Астрид. — Мне просто нравится поджаристая корочка.
— Там канцероген, — замечает Амбер.
— Ага, — говорит Астрид.
Она знает, что канцероген что-то такое значит, но не помнит, что точно.
— Если есть пережареное — будет рак, — говорит Амбер.
Как будто прочитала ее сомнения.
— Я знаю, — говорит Астрид.
Тут она спохватывается, ведь, если Амбер умеет читать ее мысли, она знает, что Астрид не была уверена в значении слова. Она бросает на нее косой взгляд, но та показывает куда-то вдаль: славное местечко, пошли!
Жуткий пятачок у мусорных баков.
Они садятся на траву у края парковки в дивном аромате прокисшего вина и пива из бака для стеклотары.
Наш проект по переработке отходов, написано на табличке рядом с баками. Эффективно. Экологично.
Один охранник стоит у входа в магазин. Он по — прежнему не спускает с них глаз и неотрывно наблюдает, пока они сидят там и перекусывают. Говорит с кем — то по телефону.
Астрид и Амбер тоже на него смотрят.
— Думаю, они видели, как вы бросали на пол бритвы, — сказала Астрид.
— Конечно видели, — отвечала Амбер. — Как пить дать.
И она стала рассказывать, что в этом супермаркете сейчас проверяют новую систему контроля. Например, когда кто-то снимает в крючка пакетик с бритвами, компьютерный чип, находящийся внутри, передает камере сигнал сделать снимок этого человека, чтобы кассир мог сравнить снимок с покупателем на кассе и понять, кто заплатил, а кто не заплатил за взятый товар, т. е. украден он или нет.
Астрид не понимает, что тут такого. Она считает, что в принципе в супермаркете придумали правильную вещь. Ведь тогда воровать станут меньше.
Но Амбер, кажется, раздражается.
Астрид хочется спросить Амбер про кассиршу, про то, каково ей вечно находиться под камерой. Но она понимает, что если заикнется о «кассирше из супермаркета» — хотя неважно, что кассирша именно из супермаркета, — то Амбер разозлится еще больше. Поэтому она решает вообще ничего не говорить. Она берет ребрышко и впивается в него зубами, стараясь, чтобы соус не брызнул на лицо и не потек по рукам.
Амбер доела сандвич и встала. Астрид тоже спешит подняться, стараясь не прикасаться руками к одежде. Амбер отряхивается и потягивается. Машет охраннику, и тот поднимает руку, чтобы помахать в ответ, но неуверенно, как будто нехотя. Потом Амбер берет камеру, потому что у Астрид все руки в соусе, и они возвращаются обратно тем же путем, через иссушенное солнцем поле (Астрид по дороге съедает яблоко и выбрасывает огрызок, он же разлагается), потом переходят ту же дорогу по пешеходному мостику, который ведет прямо на железнодорожную станцию, — очевидно, что это самый короткий путь к супермаркету и нечего им было бросаться под машины, как полоумным.
