Александр Васинский - Сады Приапа, или Необыкновенная история величайшего любовника века

Он сник, из него будто выпустили воздух. Он обессиленно смежил веки, ожидая своей участи. Когда он открыл глаза, то увидел перед носом маячившую фигу — ее соорудил Уд из своих крупных сильных пальцев. Ученый отпрянул, готовый оскорбиться вдрызг, насмерть.

— Вот вам даст Сорос грант! — проговорил Уд в лицо обескураженному химику. — Вот вам общество создаст условия для исследований! Это постсоветская химера. Миф! Надо самим спасать отечественную науку! Слышите?

Неврастеник вжался спиной в кожаное кресло салона, он не знал, что говорить.

— Я знаю, что вам делать, — сказал Уд после паузы. — Мне не нужен ваш лоб. Мне нужен твой интеллект. Я даю тебе работу. Лаборатория гидролиза на передовом ликероводочном производстве. Две тысячи баксов оклад плюс — если прибыль — премия, плюс — если сверхприбыль — поездка за границу в любую точку мира с семьей. У тебя есть семья?

— Ушла. Она ушла от меня…

— Вернется.

Химик стал почему-то сползать с кресла на пол. Уд сделал несколько легких шлепков по щекам слабонервного человека, привел его в чувство, заставил того записать на бумажке свой телефон и отпустил.

Когда тот на ватных ногах удалился, Уд вызвал по переговорному устройству Лапикова, сидевшего в другом отсеке огромного лимузина:

— Возьми телефон. На работу с понедельника. Лаборатория гидролиза. Изделие № 37. Приведи его в порядок. Обласкай. Уверен в колоссальной самоотдаче.

Все, казалось, было на мази, все обдумано — ужин с Афродитой в «Президент-отеле», интимное рандеву в заведении Юлии при театре, как вдруг рухнуло и то и другое. И это за три часа до назначенного времени встречи.

Лапиков как-то не подумал о том, что Юлия, кроме того, что она заслуженная артистка и держательница ночного ресторана-казино при театре, еще и женщина. Поэтому он не ожидал такой бурной негативной реакции на свое деловое предложение — отдать боссу сегодня вечером комнату на 3–4 часа для свидания. «Сумма не имеет значения, называйте», — сказал Лапиков по телефону. Юлия сначала подумала, что клерк назначает свидание ей по поручению босса, и, вспыхнув, отказалась от денег. Лапиков поздно понял свою оплошность. Когда до Юлии дошло, что речь идет о встрече Уда с другой женщиной, она пришла в неистовство, в бешенство, кричала о цинизме, продажности, скверне, и о чем она только не кричала, Лапиков и слов-то многих не знал.

— Видать, достали вы эту артистку в первый-то раз, — говорил он Уду после всех этих событий. — Понравились, видать, очень. Орала как резаная. Ревность.

Уд был не в духе, но слушал не без приятства.

— Ох, вы тогда с ней и набедокурили, шеф! — льстиво и как-то слишком по-приятельски продолжал Лапиков, но Уд указал ему его место.

— Всегда-то у тебя, Лапиков, все выражения какие-то дурацкие. «Набедокурили». Это надо так сказать! Из какого комода ты такие речи вытаскиваешь, фу! — и он отмахнулся от воображаемой пыли. — Вот ты мне такие спичи в свое время писал, а я и не понимал, что это чушь. Что б со мной было, если б не Юджин.

Лапиков слушал с опущенной головой. У него сделались глаза, как у умной свиньи, при которой заговорили о копченостях.

Босс скучно посмотрел на слугу:

— Орала, говоришь, как резаная?

— Они все истерички, эти сексуально озабоченные. Все, — сказал Лапиков.

— Слушай, Лапиков, а ты семейный? У тебя есть жена, баба? Как у тебя в этом плане?

— С этим? У меня все в норме, шеф. Два раза в неделю. Больше нам не надо.

— Хорошо вам, импотентам, — улыбнулся Уд и сделал знак, чтоб Лапиков ушел.

Зеркала и совокупление отвратительны, ибо умножают людей.

Накрылось все в последний момент и с «Президент-отелем». Ужином занимался Юджин, и он уже заказал столик для босса с Афродитой, сложное меню (Афродита была поклонницей старофранцузской кухни) обговорил с шеф-поваром. Короче говоря, все было в порядке, как вдруг помощница депутатши, узнав про «Президент-отель», тут же впала в истерику. Оказалось, что с «Президент-отелем» у ее матроны связан глубокий стресс и она там не бывает. Лапиков узнал, что там стряслось. В начале года Афродита как член комитета Госдумы по социальной политике и инвестициям и как член президиума общественной организации «Дочери России» получила приглашение на банкет по случаю открытия в Москве первого съезда всероссийского союза бомжей, нищих и малоимущих. Отказаться было нельзя, потому что близились выборы, и электорат от этой многочисленной категории населения игнорировать было бы неосмотрительно. Оставила свою депутатскую черную «Волгу» за углом, пешком дошла до отеля в самом скромненьком костюме, по лестнице поднималась с удрученным выражением на лице, чтобы, так сказать, соответствовать событию и контингенту; даже пошла на жертву, отказалась в этот вечер от косметики и макияжа. И каково было ее изумление, когда она увидела в банкетном зале стол, ломившийся от яств. Делегаты представляли из себя самых натуральных бомжей, нищих и малоимущих, под ослепительными люстрами высвечивались рубища, язвы, подтеки под глазами, площадка второго этажа кишела какими-то замухрышками, калеками, нечесаными субъектами и настоящими уродами. Было несколько исхудавших субъектов с картонными плакатиками на груди: «Люди добрые! Помогите, десять дней ничего не ел», — глаза безумные, блестят, рот разве что не затянут паутиной. В сторонке, не смешиваясь с общей толпой, у зеркал разместились какие-то главари цыганской мафии, оказалось, они были приглашены на съезд в качестве ассоциированных членов. Но самое извращенное лицедейство явило Афродите застолье. Как члену депутатской комиссии Госдумы, ей на следующее утро положили на стол по ее запросу конфиденциальную информацию от спецслужб, и подтвердилось то, о чем она подозревала: по агентурным данным все блюда были приготовлены из самых свежих продуктов, закупленных частью на базах, частью на рынках, но члены президиума съезда и устроители заставили поваров готовить из этих продуктов «несъедобные на вид» блюда, вроде как «объедки с барского стола», «жалкие подачки правительства», «унизительные крохи вспомоществования Госдумы» и т. п. Там были черепаховые супы, «загримированные» под «ополоски», салаты из якобы заветренной ветчины (ее специально опрыскивали безвредными красителями меднокупоросного оттенка). Блюдо «Зубы на полке» с натуралистическим правдоподобием было сделано из вафельных пластин и кубиков белого шоколада. И все в таком роде. Когда принесли горячее «Утка по-думски», в ее брюхе Афродита обнаружила яблоко из пластика, а когда она отвернула крышку, там была спрятана оскорбительная петиция по поводу привилегий народных избранников.

Словом, банкет был тщательно спланированной политизированной акцией дискредитации исполнительной и законодательной власти. Когда Афродита это поняла, она встала из-за стола и с гордо поднятой головой демонстративно направилась к выходу. Но из-за обилия зеркал не сразу его нашла. К тому же подвела эта самая гордо поднятая голова: она не увидела под ногами делегата на маленькой низкой тележке на колесиках и споткнулась об него, оказавшись в положении той тряпичной куклы, которую пустым ватиновым подолом сажают на горячие чайники. Что там сделал ей под юбкой урод, никто не знает, только Афродита закричала и грохнулась в обморок, а из-под нее выкатилась и со зловещим звуком покатилась по паркету пустая тележка.

С тех пор, конечно, Афродита в этот «Президент-отель» ни ногой.

В конце концов в вечер свидания Уда и Афродиты все устроилось наилучшим образом. Та же помощница перезвонила и сообщила, что по настоянию матроны мероприятие переносится к ней домой в Давыдково, адрес такой-то, время 21.30. Уд Николаевич уже извещен, Екатерина Саввишна Афродина ему сама звонила.

…Невозможно придумать более наглядного и осязательного сближения, чем сближение жаждущих друг друга уст… Слизистая оболочка, выбегая из нашей внутренности и являясь на языке единственной хранительницей чувства вкуса, сводит одновременно в устах и драгоценные звуки голоса, и сладостное дыхание любимого существа. Соприкосновение двух влюбленных уст представляет предпоследнюю степень возможного сближения.

Прежнее и пока единственное свидание Афродиты и Уда происходило два месяца назад в его загородном комплексе, и на Афродиту неотразимое впечатление произвел зимний сад и особенно — после, конечно, глобуса и «кабинета задумчивости» — многочисленные статуи и фигурки древнегреческого бога плодородия Приапа с огромным фаллосом. Его изображения из камня и бронзы были запрятаны среди зарослей в разных уголках сада, и, когда неподготовленный зритель неожиданно натыкался на этих уродцев, на него могли напасть оцепенение, икота, мелкий нездоровый смех. Каково же было удивление охранников, которые наблюдали за первым свиданием босса по телемонитору, когда гостья их шефа не только не смутилась, увидев Приапа с тремя фаллосами, а обрадованно всплеснула руками. Приап был гордостью коллекции Уда: на трех фаллосах божок держал три огромные корзины, полные плодов, фигура Приапа была сделана из терракота, а фрукты в корзинах настоящие, постельничий сам ездил на рынок и потом раскладывал…