Из трубки раздались вопли, Мика повесил ее на рычаг, громко хохоча и хлопая себя по коленке.
Телефон зазвонил, но Мика не снял трубку.
— Тебе здорово влетит.
— Спорим, что нет. — Напевая что-то под нос, он стал делать себе тост с корицей.
Чуть погодя мама велела нам сейчас же явиться в гостиную.
Мика явился, сияя улыбкой, а я с опущенной головой.
— Как ты посмел звонить мой сестре и такое ей сказать? Отвечай немедленно.
— Мам, ты чего? Не звонил я. У Ви спроси.
Я помотала головой, изображая недоуменное возмущение.
Мика сделал невинные глаза.
— Не знаю, что это она вдруг, а? Может, ей неохота сюда приезжать и она нарочно придумала?
— Ну ты и загнул, — пробурчала мама.
— Я? Да она ненавидит нас, ты же знаешь. Вспомни, что она с нами сделала.
Мама на секунду закрыла глаза.
— Гм… может, опять не просыхает.
Мика вышел, успев тайком мне улыбнуться.
На другой день мама отправилась пить кофе к миссис Мендель. Мика тут же снова позвонил тетке.
— Мама сказала, что вы жирная блядь и она вообще не желает вас видеть.
И снова тетка перезвонила маме, а мама снова вызвала Мику для объяснения, лицо у нее было красным, как попка у пухлого младенца.
— Мика Дин Кэри, ты звонил тете Руби? И обозвал ее жирной блядью?
Мика вытаращил глаза:
— Мам, а что это за слово? Я такого не знаю. Оно неприличное?
— Отстань. Вообще-то в детстве она обожала надо мной глумиться. Помню, врала, как не знаю кто. И сейчас, наверное, наплела! Сама не пойму, какого черта я ее позвала. Прямо сейчас позвоню, нечего ей тут делать.
Я как раз отхлебнула молоко, поэтому не смогла крикнуть «Йахууу!»
— Тебе лучше знать, мамуля, — сказал Мика. — Мам, а хочешь, я тебя нарисую? Ты сегодня очень красивая.
И настало Рождество, и не было никакой тети Руби. Мы проснулись рано и сразу побежали рыться в подарках. Мне предназначались книжки с головоломками, «Том Сойер», разноцветная прыгучая пружинка, хулахуп, обновки и новый велик. Мике — краски и три настоящих холста, тоже несколько обновок, настольная игра «парчизи» и новый велик. Энди получил и грузовики, и легковушки, и лодочки, пластилин и тоже новый велосипед. Три велосипеда! Мы чуть не умерли от счастья, почувствовав себя настоящими богачами. Мама устроила сказочный рождественский пир. Индюшка, картошка с подливкой, потрошки, тушенные с пряностями, тыква, вишневый пирог. Мы играли в только что обретенные игры и игрушки и жевали орехи и шоколадки, которые мама положила в рождественские носки. Я все время ждала, что отворится дверь, и войдет папа, и рассмеется ликующим смехом: «Ура, Рождество!»
Когда мы уселись за праздничный стол, Энди даже не взял в руку вилку.
— Кушай, Энди, — просила мама, — смотри, сколько вкусненького.
— Я жду папу, — заявил Энди, насупившись и выпятив губу.
— Вот дурак, он же не придет.
— Мика, не смей называть брата дураком.
— Пусть придет папа. — Энди упрямо выставил вперед подбородок, мамина повадка.
— Он хочет сделать нам сюрприз, — сказала я.
— Да не придет он, сестренка. Че-е-ерт! Когда вы с Энди это усечете? — Он сунул в рот так много пюре, что оно вылезало сквозь зубы.
— Он хочет сделать нам сюрприз, — повторила я, поспешив проглотить кусок индюшки, почти неразжеванный.
Мика, вздохнув, закатил глаза и снова набил рот картошкой.
Энди наконец взял со стола вилку.
— Да-а-а, папа придет.
Мама задумчиво потерла нос.
— Послушайте, мы ведь можем позвонить. Хотите?
— Да, мэм, — дружно ответили мы с Энди.
Мика молча отрезал себе еще индюшки.
Мама стиснула губы так, что их задорные уголки почти опустились, и набрала номер Муси-Буси.
— Лаудина, это я, Кэти, — сказала мама, теребя телефонный шнур. — Счастливого, рожа ты и тварь.
Мика так и покатился. Я на него зашикала.
— Я сказала, счастливого Рождества, Лаудина. — Мама подмигнула нам. — Слушай, твой тихоня дома? Дети думают, что он едет к нам. — Она обкрутила шнуром запястье. — Да, они так думают, и никто им этого не внушал, нет. Мы мирно сидим за столом, кутим. Так он у тебя?
Мы замерли в ожидании ответа Муси-Буси, и Мика тоже.
— Ахха. Ясно, ну спасибо. — Она повесила трубку. — Папа не приедет, дети мои. Энди, золотко, успокойся. Папулю сейчас кормит твоя бабушка, иначе ей было бы «совсе-е-ем одиноко». Ай-ай-ай, бедная старушка, с ее-то деньжищами не могла купить себе и сыночку билеты на самолет, навестить нас. Подлая дребедень, вот что я вам скажу.
Зазвонил телефон, но мама не сняла трубку. Он звонил еще пять раз, помолчал, и снова раздались звонки. Мама отрезала кусочки индюшки и тщательно пережевывала, будто это было самым важным в ее жизни. Я думала, Энди заставит ее все же ответить, но он тоже старательно жевал, подражая маме. Мика, пожав плечами, потянулся за подливкой. Я отпила молока, чтобы протолкнуть комок в горле.
Когда телефон окончательно умолк, мама набрала в грудь воздуха и медленно выдохнула.
— Очень жалко, ребятки, но что поделаешь. Давайте радоваться тому, что у нас сегодня есть. Подгнили души в Датском государстве[12].
— Мам, спасибо, очень вкусно. — Мика улыбнулся ей перепачканными губами.
— На здоровье, только вытри рот.
Вот так. Мы пировали дальше, уже ни слова не говоря о папе. Меня душила ярость, хотелось громить и крушить все подряд.
Поели, вымыли посуду и прибрались (даже братья вызвались помочь). А потом мы отправились кататься на велосипедах, хотя было холодно. Мама и миссис Мендель сидели на крыльце, пили в честь Рождества. Я представляла, что велосипед — это мой черный конь. И думала, что рядом с мамой должен был сидеть папа. Я вспомнила слова Мики, что мне нужно забыть папу, потому что он забыл нас.
Я внушила себе, что папа хотел приехать, но Муся-Буся не отпустила. А может, не было уже билетов на самолет. Или погода была нелетной. Или заболел сильно, даже не мог сидеть за рулем. Я представила, как он возвращается, один-одинешенек, в свою жалкую комнату с карлицей елкой, никакого сравнения с нашей зеленой красавицей, купленной на деньги Муси-Буси. И нет у него никаких подарков, только которые мы прислали.
Совсем один. Так я тогда считала.
ГЛАВА 12. Папа нашел себе шлюху
1965
Весной, когда ветер стал таким ласковым, что любые неприятные сюрпризы уже казались невозможными, к нам приехал папа, на голубом «корвэйре» с откидным верхом. Без папы нам жилось замечательно, так говорила мама. Дело было так. Я качалась на качелях, обдумывая, что бы такое сфотографировать, и вдруг на дороге раздалось рычание мотора. Когда этот «корвэйр» притормозил, я даже не сразу сообразила, что за рулем папа. И он был не один.
Выскочил из машины в кожаной куртке, в ковбойской шляпе, при усах. Я кинулась его обнимать. Папа чмокнул меня в щеку, губы у него были холодные, а усы щекотались. Он во весь рот улыбался и обшаривал глазами двор.
— А где мой малыш Энди? Где Мика?
Ответить я не успела, потому что папа взбежал по ступенькам крыльца и постучался. Я сразу забыла, как бесилась на Рождество из-за того, что он не приехал.
Женщина осталась в машине. Она стащила с головы зеленый шарфик, рыжевато-русые волосы тут же растрепал вдруг взбрыкнувший ветер. Увидев меня, она улыбнулась, зубы у нее были с щербинкой. Она сняла темные очки, глаза под ними оказались того же цвета, что шарфик. Лицо такое, будто она сама доброта и искренность, прямо никаких темных тайн за душой. Но я-то знала, что тайны есть у всех и у нее точно тоже были.
— Ты, наверное, Вирджиния Кейт, — сказала тетенька.
Я вытаращила глаза.
— Я знаю все про тебя и твоих братьев. — Она посмотрела на заднее сиденье, потом снова на меня. — Я купила вам подарки. Ты любишь книжки? Мике я привезла книгу про живопись, тебе «Черного Красавчика»[13], а Энди раскраску и краски.
Я подошла ближе и глянула на заднее сиденье.
Женщина протянула мне упаковку жвачки «Джуси фрут». Руки у нее были не лучше моих. Руки, которые имеют обыкновение копаться в земле, залезать внутрь всяких коробочек, в дупла на деревьях, обустраивать могилки для мертвых птичек. Жвачку я не взяла, и женщина опустила руку.
— Ну, хорошо. Вот здесь вы все и живете.
Я кивнула, вороша ногой траву.
— А я Ребекка.
Сзади подошел Мика, встал рядом и очень громко произнес:
— Мама сказала, что папа нашел себе шлюху. Это про вас?
Женщина распрямила плечи.
— Давай подождем твоего папу, пусть он ответит на твой вопрос.
Мика наклонился к окошку машины:
— А что оно означает?
— Прости, дорогой?
— Что означает слово «шлюха»?
— Полагаю, оно означает, что твоя мама сейчас не очень счастлива с твоим папой.
— Мама сказала, что вы разрушительница семьи.
