Например, дети честны, но очень осторожны. Они не стали с первых дней ни с того ни с сего усаживаться возле меня и забрасывать своими вопросами. Потребовалось больше недели, прежде чем они принялись атаковать и развлекать меня своими разговорами.
Я со своим богатым жизненным опытом часто думала, рисуя картину: "Все равно мы в конце концов подружимся, но, как только я закончу рисовать, я сразу исчезну. Так давайте же скорее идите ко мне..."
Однако такие обстоятельства вовсе не ускоряют процесс преодоления расстояния между людьми. Правда на стороне детей.
В Мино нет ничего лишнего и ненужного, и у меня появилось чувство какой-то спокойной уверенности в том, что так же, как с детьми, шаг за шагом мы сможем сблизиться.
Людей разделает не только вербальная, но и физическая дистанция. Мы смотрим друг другу в глаза, вдыхаем запахи, пьем чай... Так аккумулируются мгновения, которые помогают нам признать и принять друг друга. Потом возникает связь. Если бы Накадзима хотя бы на две недели поспешил преодолеть дистанцию между нами, скорее всего я бы просто почувствовала отвращение к нему. И уж вряд ли бы плакала по поводу истории с мотиами.
— Боюсь, это может превратиться в привычку: приезжать сюда на электричке, обогнув озеро, приходить в этот дом и выпивать чашечку вкуснейшего чая, — искренне сказала я. — Мино-кун, можно нам вместе с Накадзимой иногда бывать у вас? Не для гадания...
— Конечно же, — тихо ответил Мино-кун, — возможно, тогда и время, которое для нас остановилось, снова начнет свой ход...
Эти слова в полной мере относились и ко времени Накадзимы.
— А ты герой! — произнес Мино-кун голосом Тии-сан. Глаза Мино были закрыты.
Тии-сан тоже лежала с закрытыми глазами. В тишине было хорошо слышно сонное дыхание. Скрытая под пышным одеялом, ее грудь слегка поднималась и опускалась.
— Раз уж вы так говорите, то, скорее, героиня, — поправила я.
Я была здесь второй раз и поэтому подготовилась к резким прямым высказываниям, не испытывала робости и полностью расслабилась.
Теперь мне было очень понятно искреннее желание Накадзимы встретиться с этими людьми. По сути своей это были очень интересные и хорошие люди. Они смогли создать нечто благостное и здоровое на сильно зараженной почве. Они дорожили скромностью и изысканностью, от которой давно отказались городские жители.
— Героиня в данном случае — это Нобу-кун. А ты вытащила его из тюрьмы, в которую он сам себя заточил, — пояснила Тии.
Мне показалось, я понимаю, что она имеет в виду.
— Поезжай вместе с ним в Париж. Возможно, вам придется прожить там какое-то время. И все же поезжай, — сказала Тии. — Похоже, ты все еще колеблешься, но ведь ты уже угодила в его сети, не так ли? А он угодил в твои и уже не сможет жить один. Думаю, я смогу показать тебе картину, которая поможет тебе понять это. Дай-ка мне свою руку.
Я посмотрела на Тии-сан. Ее глаза были открыты. Я ужаснулась, увидев глубину этих глаз. Я почувствовала, что не хочу дотрагиваться до нее, но решила, что это, наверное, инстинктивное желание избежать чего-то великого и огромного. И тем не менее, раз уж я специально приехала сюда, я осмелилась идти до конца и коснулась худенькой, с гладкой кожей руки Тии — спящей принцессы, которая не принимает участия в реальной жизни.
— Закрой глаза. Дыши в такт с моим дыханием. Это похоже на гипноз, нечто близкое к нему, но не он. Я просто поделюсь с тобой тем, что вижу. Успокойся, — сказала Тии-сан.
Я сделала так, как она велела. На темном экране перед моими глазами ничего не показывали. Однако через некоторое время в голове всплыла картина. Изображение возникло совершенно неожиданно.
Идет снег... Я вижу снег, плавно кружащийся в темном небе, подобно пылинкам или крыльям парящих птиц.
Я наблюдаю за этим снегом сверху, с неба. Я понимаю это, так как снежинки кружатся и падают подо мной. В какой-то момент я уже на дереве и смотрю на дорогу внизу. Спустя миг я могу разглядеть, что деревья растут вдоль проезжей части. Простая мощеная дорога. Коснувшись земли, снег тут же тает. И только крыши припаркованных машин покрыты пушистым слоем.
Откуда-то с противоположной стороны бредет Накадзима, на плече у него тяжелая на вид сумка, полная книг. Как я догадалась, что в сумке книги? Ее распирает изнутри в форме прямоугольника.
"Это же Накадзима. Любимый", — непроизвольно думаю я. Его сутулость, его длинные пальцы... Я люблю это все. И этому нет объяснения.
Когда он приближается, я внимательно рассматриваю его и замечаю, что он как-то похудел, выглядит болезненным и немного шатается. Наверняка ничего не ест и учится без передышки. Словно пытается уйти от преследования. Неожиданно Накадзима останавливается и смотрит вверх.
Возможно, я прозрачная и он даже не встречается со мной глазами.
Накадзима устало опускается на землю к опирается спиной о дерево. На улице ни души, и только снег плавно кружится в воздухе. Накадзима смотрит на снег. Смотрит ясными красивыми глазами. Это лицо человека, который наблюдает что-то приятное.
Потом Накадзима раскрывает сумку, битком набитую книгами, и медленно достает что-то неуверенным движением. Это та самая мотиами. Накадзима зажимает ее под мышкой, словно градусник, и закрывает глаза.
"Нет! Нельзя! Если ты уснешь в этом месте, ты умрешь!" — кричу я.
Я очнулась от собственного крика. Тии-сан смотрела на меня, продолжая держать мою руку.
Тут Мино-кун снова заговорил ее голосом:
— Сейчас ты видела картину прошлого и будущего Нобу. То, что с ним было, и то, что может случиться.
— Этого нельзя допустить, — сказала я, неожиданно разрыдавшись.
Я была взволнована как в тот раз, когда видела маму во сне.
— Это не до конца реальное событие, а только символ, но, разумеется, символ того, что может произойти в действительности, — равнодушно произнес Мино-кун, будучи всего лишь переводчиком.
Однако я смогла уловить тень скрытой печали в его глазах.
— Поняла. Я все поняла, — сказала я.
Тии-сан снова закрыла глаза и погрузилась в сон.
— Без сомнения, в Париже много хорошего. Возможно, там живется даже легче, чем здесь, — сказал Мино-кун, возвратившись в себя.
Так я поняла, что сеанс окончен.
— Сколько я вам должна? — спросила л.
— Пожалуйста, десять тысяч иен, — ответил Мино-кун.
— Так дешево?!
Я ожидала услышать слова о гораздо более крупной сумме за все, что здесь произошло, и была несколько обескуражена.
— Я ни от кого не беру больше, — пояснил Мино-кун.
Я внимательно посмотрела на Тии, снова лежащую с закрытыми глазами, собираясь поблагодарить ее, и заметила в изголовье кровати рамку с фотографией их мамы. Прежде я совершенно не обращала на нее внимания.
Немного перекошенное лицо, как две капли воды похожее на них обоих, позволило мне догадаться, что это их мать. Глаза на фото, помещенном в рамку из чисто белого дерева, смотрели точно в мою сторону.
И тут мне показалось, что я знаю эту женщину. Я видела ее по телевизору.
— Ах, Мино-кун! Я ничего не знала...
Думаю, Мино-кун понял все, что я хотела сказать.
Он только кивнул.
Я решила ничего больше не говорить.
— Пожалуй, мне пора...
Я встала. Напоследок я крепко сжала руку Тии, а она в ответ крепко сжала мою.
После я вышла из комнаты. — Удачи, — послышался слабый высокий голосок, похожий на щебет пташки.
Я обернулась, но Тии-сан по-прежнему спала.
— Давненько я не слышал голоса Тии, — сказал Мино-кун. — Раз она может говорить, могла бы и не использовать меня,
— Наверное, она думает о том, что брату тоже нужна работа, — предположила я. — К тому же на говорение тратится много энергии.
— Ну, значит, в моем существовании есть смысл, — улыбнулся Мино-кун.
— Не то слово! Для всех нас ваша жизнь очень дорога, — сказала я, искренне думая так.
Мино-кун молчал.
Это молчание было в точности таким же, как у Накадзимы, и у меня сдавило грудь. Молчание человека, который считает себя ненужным этому миру.
Выпив еще одну чашку чая, я вышла из дома. Мино-кун принес пустую пластиковую бутылку. Он сказал, что будет здорово, если я захвачу с собой немного воды из источника в качестве сувенира.
Озеро сегодня было покрыто рябью. Все потому, что был небольшой ветерок. В лодках никого не было, и они, одиноко привязанные, слегка покачивались в такт ряби.
Для меня все было как в тумане, словно я попала в сказочный мир.
Ветви деревьев, раскинувшиеся над поверхностью озера, тоже немного покачивались. Я заметила, что все это были многочисленные деревья сакуры. Должно быть, в период ее цветения это озеро окаймляется волшебной розовой дымкой.
— Когда цветет сакура, здесь, наверное, безумно красиво, — предположила я.
— Да, в здешних местах это самое прекрасное событие в году, — сказал Мино-кун.
Эти слова прозвучали не настолько дружески, чтобы быть истолкованными как "Непременно приезжай посмотреть на это". Однако мне казалось, что это уже было давно сказано.
