Ознакомительная версия.
– Зачем тогда весь этот пафос?
– Куда ж бизнесмену без пафоса?
Перед мостом Куинсборо он сбавил скорость. Всю дорогу мы подшучивали друг над другом, было очень весело. Вдруг Тодд сказал:
– Салли, а ведь я…
Я сообразила: сейчас он с шуточек перейдет к теме моей переменчивости, и быстренько выдала:
– Просто не верится, что в университете вы были бунтарем-активистом-леваком-радикалом и так далее!
– Ну и почему же вам не верится?
– Я в свое время таким радикалам в рот смотрела. Как раз шла война во Вьетнаме. Я восхищалась идеалистами, для которых идеи важнее, чем материальные блага. Только знаете что? Бунтари не любят побеждать. Они хотели поражения своей стране, потому что считали войну несправедливой. Игроки – совсем другое дело. Каждый игрок заточен на победу.
Тодд улыбнулся.
– Вот и видно, что вы ничегошеньки не знаете о нас, игроках. Один мой брат по разуму так выразился: «Вопрос не в том, выиграешь ты или проиграешь. Вопрос в том, как ты будешь играть». Игрок вступает в игру не ради куша, а ради адреналина.
– Сколько вам было лет, когда вы впервые сделали ставку?
Тодд отвернулся, стал смотреть вперед. Машина вдруг рванула, стрелка задрожала на отметке восемьдесят пять миль в час.
– Точно не помню. Примерно тогда же, когда научился ходить. Я ведь родом из Вест-Сайда, а это настоящая адская кухня. Я начинал со ставок в один-два цента.
– То есть вы были совсем ребенком?
– До университета я жил игрой. Но и в университете страсть делать ставки не отпускала. Я собирал деньги для всяких фондов, для вьетнамцев, пострадавших от войны, а набрав мало-мальскую сумму, говорил себе: можно на эти деньги поставить. Удача должна мне улыбнуться – дело-то благое!
– И что – удача улыбалась?
– Да. Как-то мне везло три недели подряд, и за мной закрепилась слава самого эффективного сборщика средств.
– А потом вы проиграли, да?
– Я терпел адские муки, но продолжал играть. Иначе как бы колесо фортуны стало вращаться в другом направлении?
– И в итоге вам снова повезло?
– Самое умное, что я за жизнь сделал, – это послушался Элиота. Элиот уломал меня вложить часть выигрыша в «Дорогу из желтого кирпича». Иначе сейчас я бы в ночлежке жил и суп бесплатный ел.
– А когда вы обратились в Общество анонимных игроков?
– Вложившись в ресторан, я долго терпел неудачи. Потерял все, что выиграл. Десять штук баксов, если точнее. Я был в отчаянии. Чертовски нуждался в деньгах, просил свою долю у Элиота. Денег он мне не дал, зато притащил меня к анонимным игрокам. Вот уже полгода я не бросал кости, не играл на деньги в карты и не ставил ни на лошадь, ни на собаку.
Я растрогалась и погладила его по плечу. Мне ли не понять, через что прошел Тодд! Страсть к игре – тоже ведь душевная болезнь.
– А как же скачки? – спросила я, когда Тодд свернул на парковку. – Разве вы сами не создаете себе ненужный соблазн?
– Это совсем другое. Здесь я ставок не делаю. Мои деньги в безопасности.
Он заметил, что я не поверила, и рассмеялся.
– Увидите через пару минут.
Мы прошли через служебный вход. Охранник кивнул, коснулся фуражки.
– Добрый вечер, мистер Крамер.
Пожилой чернокожий лифтер держал бюллетень. Он тоже поздоровался с Тоддом.
– Как думаете, мистер Крамер, хорошие шансы у Принца Индии?
– В прошлый раз, Джейсон, этот жеребец вообще ничего не выиграл.
– Ваша правда! – Джейсон поскреб темя карандашом. – Да только ведь помните, какая слякоть тогда была! Нынче-то сухо! Я вот думаю, не поставить ли пару долларов на Принца Индии. Уборщица наша слыхала от жокея, что Принц Индии придет первым.
– Ты, Джейсон, вроде не вчера к работе приступил. Должен понимать, у кого есть шансы, а у кого нет.
– Так-то я советов не слушаю, мистер Крамер. Только сегодня этот конь из головы у меня нейдет. Потому что я сон видел про индийского принца, которому на день рождения столько золота подарили, сколько он сам весил. Уж наверно, это знак, а не простое совпадение.
– Как знаешь, Джейсон. В конце концов, это твои деньги – тебе их и тратить.
– Раньше вы по-другому рассуждали, мистер Крамер.
– Я был на самом дне. Не так-то просто всплыть, и второй шанс мало кому дается.
Джейсон улыбнулся.
– Ну, я ж не то что вы, мистер Крамер. Изредка ставлю доллар-другой, для развлечения. За такое в аду не горят.
– И правильно делаешь, Джейсон. Продолжай в том же духе – и не будешь развлекаться в аду анонимных игроков.
Мы вышли из лифта на последнем этаже. Джейсон поехал вниз, а я подумала, что ад у каждого свой.
– Интересно, что происходит в аду с игроками? Может, их поджаривают на кострах из проигрышных лотерейных билетов? Или они должны до скончания времен ползать на коленках, искать выигрышный билет, что выпал через дырку в кармане?
Тодд смотрел на жокеев, щеголявших осанкой. В козырьках шлемов плясали отраженные огни.
– Буйная у вас фантазия, Салли. Только все гораздо проще. Ад для игрока – пассивно смотреть, как другие делают ставки. Собственно, мы с вами уже в этом аду.
Тодду махали из окошек касс, из киосков; уборщики отвлекались от своего занятия, чтобы поздороваться с Тоддом. Казалось, все хорошо его знают и любят. Тодд прошел через пресс-центр, где его поприветствовали сразу несколько журналистов. Он ответил каждому и взглянул на часы.
– До первого забега всего пятнадцать минут! А я еще со Стэном не переговорил!
Он устремился на зыбкую внешнюю лестницу, к будке комментатора.
Будка была из стекла и металла, мы лезли по винтовой лестнице, голова кружилась от высоты. Стеклянную дверь караулила брюнетка с впечатляющим бюстом и глянцевым журналом. Увидев Тодда, она не улыбнулась и не кивнула, а просто отперла дверь, впустила нас и вернулась к своему журналу.
– Это Холли, – сказал Тодд. – Подруга Стэна. Два года назад она получила титул «Мисс Энглвуд».
Сам Стэн и его ассистент сидели за столом с микрофонами, откуда отлично был виден весь ипподром. Стэн неотрывно смотрел в бинокль.
– Сегодня трек отличный, верно? – сказал Тодд.
Стэн поднял глаза. Лицо у него было мальчишеское, с кислым выражением, как у грустного, густо набеленного клоуна. Стэн кивнул, полез в кожаный чемоданчик и достал пачку стодолларовых купюр, перехваченных резинкой. Деньги он вручил Тодду. Тодд принялся считать. Купюр было двадцать штук. Все они отправились к Тодду в брючный карман.
– Есть интересные кандидаты? – спросил Тодд.
Стэн приложился к биноклю, окинул взглядом рысаков.
– Нет. Четыре лошадки недурны, только у них шансы почти равные, ставить пока не вижу смысла. Подождем второго забега. Звякни мне.
Голос у Стэна оказался ровный, тусклый, интонации никакие, что вполне сочеталось с его застывшим, как маска, лицом. Мисс Энглвуд отвлеклась от журнала ровно на столько, чтобы выпустить нас и запереть за нами стеклянную дверь.
– Ну и что это было, Тодд?
– Стэну всего двадцать шесть. Он – самый молодой комментатор рысистых бегов. И вдобавок – один из лучших судей. Мало кто знает, что комментирование для него – только дополнительная работа. Настоящие деньги Стэн делает, отслеживая иноходцев и рысаков по всей стране.
До меня стало доходить.
– А вы делаете ставки за Стэна…
Тодд улыбнулся и кивнул.
– Ему запрещено ставить на бегах, которые он же и комментирует. За скромное вознаграждение в пять процентов я оказываю Стэну эти услуги. Либо здесь, либо по телефону, через моего букмекера. У меня репутация игрока, поэтому персонажи, от которых что-то зависит, ничего не подозревают.
Мы вышли из лифта. Официант проводил нас к столику в вип-зале, принял заказ и принес нам программу бегов заодно с рекомендациями насчет ставок.
– Тодд, мне неловко, что вы за меня платите, – сказала я, когда принесли напитки.
Он тряхнул головой.
– Успокойтесь, это же не из моего кармана. Ужин с напитками полагается Бетти Уинз, таковы наши правила.
– Тогда ладно. – Я подняла бокал с коктейлем «Александр». – Ну, за приятный вечер!
Тодд чокнулся со мной.
– За приятный вечер с самой восхитительной и волнующей женщиной из всех, кого я встречал.
Честное слово, Тодд был очень мил. Казалось, мы сто лет дружим. Из динамика донесся голос – сочный, глубокий, проникновенный. Неужели это Стэн?
В зале прибавилось людей. Все они знали Тодда.
– Ну что, Стэн кого-нибудь выделил в первом забеге? – спросил краснолицый тип с огромной сигарой и бриллиантовыми кольцами на трех пальцах.
Тодд покачал головой.
– Может, ко второму забегу определится.
– Черт! – рассердился краснолицый. – Я рассчитывал, Стэн сразу победителя назовет.
Тодд вручил мне двадцатидолларовую купюру.
– Это еще зачем?
– Чтобы вы сделали ставку, Салли.
– Разве мы ставим в первом забеге?
– Я и Стэн – нет. Стэн – вообще не игрок. Он – судья, а это серьезно меняет дело. Персонажи вроде Стэна ставят только для того, чтобы выиграть. Обычный игрок ставит ради адреналина, как я уже говорил. Вот вы и сделайте ставку. Может, и мне вашего адреналинчика перепадет.
Ознакомительная версия.
