Девушка, ради которой он бросил школу, кроме лифчика, ничего не расстегнула, работа на заводе потеряла смысл, и Сергеев понял, что руками он не достигнет золотого сечения (см. «Квадрат древних» Леонардо да Винчи), и пошел в институт, где надеялся овладеть языком убеждения.
В пединституте имени Ленина преподаватель кафедры истории зарубежной литературы, не особенно напрягаясь, показала Сергееву в общежитии для аспирантов и форму, и содержание его детской мечты. Было больно и не очень приятно, но старт был дан, Сергеев начал свой марафон, не зная, где финиш.
* * *
Пятилетка сменяла пятилетку, он смотрел на мир через влагалище и постоянно удивлялся, почему из-за оного в мире столько неприятностей.
Поэт пишет хорошо, когда ему не дают, а когда получит, начинает капризничать и выговаривать музе, что это не то, чего он желал, и что он теряет интерес к литературе.
Рушатся империи, меняется общественный строй, люди устремляются к звездам, а дело-то, в общем, и яиц выеденных не стоит: дать каждому по способностям этого самого, и все — на следующий день наступит рай и всеобщее благоденствие.
Так думал Сергеев, сидя у себя на даче в Быкове теплым августовским вечером в последний год XX века.
Жизнь вроде прошла неплохо — дети выросли, на хлеб и на бензин хватало, но детская мечта о ней не проходила — вроде и повидал немало, а мечта в нем еще жила.
На Ленинградском рынке, в ряду, где продают творог и сметану, он увидел девушку с сиянием над головой в виде пилотки и понял, что Он его услышал и подарил лотерейный билет.
Сергеев купил осетинского сыра, сметану и сказал девушке все, что знал, закончив предложением поехать к нему в Быково и жить там, пока он не умрет.
Продавец сыра и счастья для Сергеева слегка охуела от экспрессии приличного мужчины, а потом, подумав немного, согласилась — ехать в Дмитров домой ей не хотелось, дочь была у бабки, а мужик вроде не маньяк.
Сергееву бояться было нечего, жена была у дочки в Германии, на дачу он заехал тайно, попросив девушку присесть под бардачок перед шлагбаумом. Девушка не обиделась — зачем мужчине неприятности? — из гаража в дом она вступила как королева.
Сергеев летал и порхал, как муха на стекле, накрыл поляну, сполоснул зубной протез, облился дезодорантом и одеколоном, сменил носки — трусы не стал, знал, что снимет.
В девушке все было прекрасно: и фигура, и аппетит, — смущала только золотая коронка на левом резце, но не сильно, он знал по себе, что зубы не главное.
Он резво накинулся на слегка осоловевшую от еды и вина мечту и уронил ее на супружескую кровать, чего никогда себе не позволял до этого — он знал приличия, но здесь случай был особый, тут не до церемоний.
Он утонул в ее молочных реках и кисельных берегах, зуб ее сверкнул золотым дождем, но и это его не испугало. Сергеев оглох и ослеп — он боялся лишь инсульта, забыл принять вечернее лекарство от неожиданности свидания. Слава богу, организм не подвел.
Когда-то в юности он читал, что Бернард Шоу мечтал умереть на женщине, и тогда это показалось ему красивым сценарием, но сегодня он не хотел умирать, ему в эту ночь позиция Шоу не казалась безупречной — в этот момент ему больше нравился вариант «Шоу мает…», и оно продолжалось.
Пилотка оказалось по размеру — первый раз за всю его сознательную жизнь.
И утром он отвез ее на рынок, она была спокойна и безмятежна, не просила его ни о чем. Он ехал на дачу и думал, как ему жить дальше.
Приехав на дачу, он сел писать записку жене, что уходит, и просил понять его и простить.
Потом он собрал вещи и пошел в ванную принять душ перед дорогой в новую жизнь.
Перед тем как войти в кабинку, он оглядел себя в зеркало и увидел то, чему раньше не придавал значения, — седые волосы и дряблая грудь не очень расстроили его, но он провел по нёбу, где протез сидел как влитой, снял его и не смог представить себя в новой жизни с этим чудом стоматологии, лежащим в стакане рядом с мечтой.
В лотерейном билете совпал номер, а серия оказалась на четыре цифры иной — это был год его рождения.
Он взял записку, предназначенную жене, перевернул на чистую сторону и написал заявление в ПРП, где указал, что его блуждания за пилотками закончено, он сможет быть полезен партии и сосредоточится на оргработе.
Он положил заявление в конверт, заклеил его и заплакал.
Скучный чел, или Как правильно вовремя зачехлить ракетку
Без денег плохо, но и наличие их не спасает от самого себя — с собой постоянно нужно что-то делать, убеждать, убаюкивать, что все хорошо, что есть те, кому еще хуже, — те, кому лучше, в дискуссии не участвуют, им давно скучно.
Такие невеселые мысли бродили в голове Сергеева в модном ресторане на три буквы, куда метнулась вся Москва, как стадо мустангов на новую зелень, еще не вытоптанную.
Ловкие люди придумали бесконечный марафон бега по кругу из клуба в клуб, из старых точек в новые. Не быть там, куда сейчас ходят все — неприлично, если ты не там, то они считают, что ты в жопе, а это никому неохота быть в жопе — непрестижно и пахнет.
Сергеев жевал сопли устриц, которые терпеть не мог, на дне рождения товарища, который поднялся, продавая энергию в группе добросовестных приобретателей чужого добра, назначенных старшими товарищами.
Новый статус требовал новых мест, вот и оказались Сергеев с компанией за столом, заваленным омарами, лангустами и прочей нечистью ракообразных и змееподобных, такие же люди были кругом — в общем, каждой твари не по одной паре, а целый аквариум.
До недавних пор товарищ был дурак дураком, но свой, подмахивал разным людям не без успеха, не бедствовал, но вступил в правильную партию, и она позаботилась о товарище, сгоревшем на оргработе за правое дело, дали за верность доляшку нехилую, с деньгами он резко поумнел, и даже старые знакомые заговорили: «Ну наш-то ничего, вырулил, высоко летает, а новые, которые завихрились вокруг него, просто полюбили как родного».
Товарищ (далее Т.) сидел в глупом передничке — слюнявчике, который стали подавать по западной моде, и ковырял в ракушке, надеясь с морепродуктами прожить дольше. Раньше сало наворачивал и прочий яд для здоровья опасный — теперь нет, некультурно водку пить и сало трескать — фитнес, фьюжн-хуюжин, спа и собственный массажист предстательной железы. А что? Знай наших, ваши не пляшут.
Хотелось Сергееву капустки, лучку зеленого и селедочки, а не хера — рукколы пожуйте с гадами! Всем хотелось, но давились роллами и прочим говном. «Вот такая экспансия на наши вечные ценности», — ворчал про себя Сергеев, оглядывая шумное застолье.
Есть было нечего, и Сергеев стал Т. анализировать в новых обстоятельствах.
Первое, что сделал Т. после назначения, — жену сослал в Лондон сына учить, стал открыто с секретаршей жить, дурой малахольной из Кемерово, сидит рядом вся в ботоксе и часики показывает всем новые с каратами двузначными. Когда в Карловых Варах были, она ему бурчала: «А ты говорил, Европа, а здесь одни старперы, и пахнет не-вкусно водой тухлой, и никакой движухи».
Потом байк купил и стал в косухе ездить на Воробьевы горы. Едет, а сзади «Хаммер» с охраной: ляпота, экстрим, но как-то невесело, скучно, шлем мешает, людям не видно, что крут, не узнают героя нашего времени. Решил в космос слетать туристом на МКС. А что? Двадцатка всего, ничего военного, но старшие сказали: «Нельзя, не по чину, не перебирай, страна не готова встречать тебя на Красной площади. Гагарин ебаный!»
В казино его Сергеев тоже встречать стал, сидит, ставит куда попало без счета, неаккуратно так фишки бросает, без азарта, все пытается испытать страсти новые, а где их взять, если старых не было?
Дура его малолетняя ночью в клуб тянет, где тоже все. Он сидит в VIP-зоне, вокруг бум-бум, ночь, спать охота ему, да и «Кристалл» уже затрахал: он «Кристалл» уважал по молодости, но только белый, а не розовый. Водочка такая была при коммунистах сладенькая: ебнешь с друзьями в общаге на Лесной с сарделечками говяжьими и в МАИ на танцы под «Машину времени» — «Вот новый поворот…». А тут бум-бум, бляди кругом и пидоры с демократами, но надо терпеть — пусть танцует, меньше ночью приставать будет с разными глупостями: поцелуй да поцелуй…
Т. жаловался Сергееву, что раньше в кабинете всегда получалось хорошо с секретаршей, ну там скоропалительный секс на столе или под столом, а теперь в домашних условиях механизм сбоить стал, видимо, не по фэн-шую кровать стоит или жена заговорила на порчу — это теперь на раз-два, мужик один говорил из налоговой.
На лыжах зимой поехали кататься на Красную Поляну, все как положено, на родных просторах, ни цента врагам России, даешь русские Альпы!
На подъемнике продуло! Чуть разогнулся, на горе ебнулся так, что думал не встанет, ножки уже не держат, и вообще на хуй нужно такое веселье — мы народ не горный, нам на равнине тоже неплохо, под ракитой у речки водочки попить под рыбку, наловленную охраной, — вот наш спорт, миллионы на старте, до финиша идти недалеко.
