В комнате повисло напряжение, как в «Войне миров» перед первыми ударами молний. Надеюсь, он не подумает, что я хотела его убить? Передознуться медицинским как не фиг на фиг, хотя у Макса лошадиное здоровье.
И я до сих пор не знаю его фамилию.
— Моя жена знает, что я у тебя, — он снова запорошил снегом ущелье между двух вершин и вдул смерчем в другую ноздрю. — Ты не против?
— Ты же уже ей сказал.
— Я тоже так думаю, — он опять улыбнулся с каким-то странным оскалом и добавил: — Но что бы там ни происходило, я тебя люблю! Она тебе большой привет передавала, ждет в гости! Она потрясающе делает хенкали и долму.
— А Кира тоже разбавляла вашу семейную компанию?
Он подошел совсем близко, мое эфирное тело сжалось до минимального расстояния между молекулами. Пахло как перед ядерным взрывом.
— Еще один вопрос, и я взорвусь. Ты меня не остановишь.
— Я не буду тебя останавливать, может, я проверяю границы твоего терпения, — я босой ногой провела по его пенису.
— Пойми, я могу испортить тебе жизнь, а могу сделать тебя счастливой!
— Да что ты знаешь о счастье? Счастливые люди не изменяют, они не давят людей.
— Сразу видно, что ты понятия не имеешь о счастье. Ты слишком маленькая для этого. За это я тебя и люблю.
— Ты все время повторяешь «люблю», «люблю». Один хозяин тоже очень любил свою собаку и отрезал ей хвост по кусочкам.
Он захохотал. Встал на колени возле меня и аккуратно, глядя в глаза, стянул домашние штаны желтого цвета, поцеловал живот. Мне нравились эти мучения. Совести, мыслей, чувств, наслаждения тела.
— А знаешь, зачем нужны такие разговоры? Агрессия приводит тебя в нужное состояние…
Он начал целовать внутреннюю сторону коленок, шел выше… Я руками вцепилась в поручни кресла, но старалась не опустить голову на спинку.
Расслабившись сейчас, я бы сдалась.
Резким движением он опустил меня на несколько сантиметров, я напрягла шейные мышцы как только могла, и ни один волос не коснулся кресла.
Я переложила ноги ему на плечи.
Наступил рассвет. Мы лежали в кровати и смотрели «Евроньюз».
Он принес две кружки кофе, поставив на японский деревянный поднос с изображением сакуры, Настин подарок на мое восемнадцатилетие. Если бы этим делом занялась я, то все содержимое аптечки оказалось бы в его чашке. Еще никогда агрессия не переполняла меня так сильно, нестерпимо хотелось причинять боль, но еще сильнее было желание мучиться и не решаться на это. Я сходила с ума от ненависти.
На прощание он положил на терминал в прихожей Visa с приклеенным пинкодом. Хотя я предпочитаю и пользуюсь MasterCard. Копирайт хорош: «Хозяин в доме — бесценно, для всего остального существует MasterCard».
Еще меня добила возмутительная наглость Линды, которая встретила Гошу после нашего общего рандеву и теперь объявила официальный бойкот за сокрытие фактов. Пергидрольная швабра.
Рука включила телевизор, щелкнув пальцем по первому попавшемуся на ощупь каналу. На меня потребительским взором посмотрела Гарнидзе, она вела ток-шоу, название которого я пропустила. Я смотрю только «Сегодня», «Страну и мир» и фильмы. Ненавижу Betacam. Во время новостей никогда не пропускаю рекламные блоки и оцениваю бюджетно и креативно каждый ролик — иногда ностальгирую о пережитом, о шутках и сутках без сна, проведенных в абсолютном поглощении работой.
Был бы сентябрь — снимали бы «Мегафон», в пять часов утра добирались бы до Чехова, а проехав пятьдесят километров, пытались бы разобраться, по какому шоссе едем. И все равно попали бы в пункт назначения со старым знакомым. Интересно, а что с ним сейчас?
В квадратном серебряном ящике обсуждали тему «Почему мужчины редко говорят о любви».
Среди приглашенных гостей был Илья Безуглый, креативный директор журнала Maxim, и пара хмурных и незатейливых психологов. Одна рыжая девушка из зала рассказала, что они с мужем придумали опознавательный знак — цифру 7, которая значила «я тебя люблю», и по обеденным перерывам перекидываются sms-ками «7» и «Я тебя тоже 7». В русском эквиваленте чувства — десять букв, в английском варианте «Love you» как раз нужное число. Набрала в текстовом сообщении «7». Долго думала, кому послать, само собой отправилось Романовичу. Через минуту получила ответ «В 7? Где?» Зачем-то написала: «В фойе кинотеатра „Горизонт“, только тогда давай в час ночи». В семь я там встречу тридцать процентов знакомых, живущих на Фрунзенской, и опять придется заниматься любимым делом Бриджит Джонс — представлением.
Я вдруг вспомнила, что в «Горизонте» нет гардеробной. После того сна мне привиделось еще несколько схожих по драматургии снов — носильщиками одежды переработали почти все мои знакомые. Гардеробную убрали, как только открыли второй зал — из-за огромного потока людей возникали пробки и страшные очереди, и обездоленные опоздавшие были вынуждены сидеть, поджимая спиной пуховое пальто. А у нас тотальная пропаганда демократии и равенства.
Под хруст терпкого, сжатого касаниями сапог снега Макс озвучил свою фамилию — Марецкий. Я спустилась проводить его до машины — он ехал к друзьям в Голицыно кататься на лошадях, а я встречалась с Романовичем: каждый из нас собирался оседлать предлагаемые обстоятельства. Я вернулась в унылую квартиру с номером «552» и принялась рыться в ящиках комода, дабы найти чулки. У меня были свои планы на эту ночь. Надела черную шелковую юбку с запахом, края которой соединялись двумя звенящими пряжками, и черную рубашку. Блондинкам идет черное. А еще их хоронят в цинковом гробу — ноги раздвигаются. Я люблю слушать анекдоты, сама быстро их забываю, минута, две — и вот уже не могу вспомнить. Разве что один…
Анекдот:
«Встречаются блондинки, одна опаздывает. Тут вносится в кафе, вся взмыленная, волосы растрепанные, глаза на затылок чуть не убежали:
— Добрый член! Тьфу-ты, большой день! Ой, девчонки, что было, что было…»
Мы с Романовичем встретились оба в черном, как на похоронах. Завтра полгода со смерти Киры, даже не верится, еще недавно мы с Настей бежали по Плющихе в надежде, что ее брат и отец будут живы, как будто вчера мы Линдой покупали холсты и краски. А сознание смерти так и не пришло, все кажется, что это шутка, домысел, но никак, никоим образом не факт.
Алек молча купил билеты, взяв диван посередине, а на какой фильм идем, не посмотрели. В нижнем баре сидели трое клерков — они курили Captain Black и обсуждали перспективы офшорных инвестиций, оголяя желтые зубы, распуская узлы галстуков, собирая пот со лба в ладонь.
Мы сели за самый дальний стол и пили Red Bull. Каждый из нас платил за свободную нелюбовь отсутствием здорового сна, а он еще и за меня.
— Жанна думает, что я спал с Кариной.
— Неудивительно. Сколько можно об этом говорить!
— Твоя долбанутая сестра написала мне в три ночи. Телефон был рядом с кроватью.
Он достал телефон и показал мне sms.
«Я могу развести любого. Даже тебя. Вопрос времени».
— Так ты с ней не спал?
— Нет.
А я думала, что он сорвется — рано или поздно пойдет на жгучий секс, ему понравится, и он начнет сравнивать — сопоставлять, выбирать из двух зол меньшее, стягивать черное белье и трогать маленькую, но черствую грудь Карины. Ан нет…
Мне вдруг стало наплевать на то, что мы могли кого-то встретить, на Бриджит Джонс и инвестиции. Я пододвинулась к нему вплотную, перекинула ногу, оставив коленку на уровне паха, рукой провела по пояснице, чуть царапнула спину, укусила ухо — он сдался и отпустил старые обиды, вместе с дымом непотушенной сигареты они пустились наутек.
Молодой небритый администратор в мятой белой рубашке напомнил о начале сеанса, видимо, опасаясь, что мы займемся сексом, не дойдя до зала. А мне наплевать на обстоятельства.
Минуя синие шторы прохода, почти одни в зале — пара мальчишек среднего школьного возраста сидели в первых рядах. А мы, как в дешевых американских фильмах, развалились под проектором, в верхней части зала на диване. Я отключила телефон.
К тому моменту, как дали первый трейлер «XXX — второй уровень», я была сверху Романовича, загораживая экран. Мировой кинематограф переживет. Его физическая форма была врожденной — спортом он не занимался, просто жил на сто десять процентов. Пытался везде успеть. Поэтому быстро кончал.
Я оделась так, что снимать ничего не требовалось — он расстегнул блузку, не снимая до конца, приподнял лифчик, костяшками упершийся в подмышки. Я сняла ярко-зеленые трусы с вишенками и кинула в сумку. Какая, к черту, разница. Два оргазма за один сеанс.
Изо рта клубами вырывался горячий воздух тела — хотелось курить, позади послышались шаги клерков.
— Романович, Александр?
— Что за нах*й! — Противно выругался Алек и, не оборачиваясь, прошептал. — Пошли к машине.
