- Уже соскучился? – улыбаясь, спросила я.
- Безумно, - Макс зарылся лицом в мои волосы и несколько раз легко коснулся их поцелуем.
- Дамский угодник, - вздохнула я и повернулась, чтобы заглянуть в глаза, - ты всегда говоришь, только то, что я хочу от тебя услышать?
- Я всегда говорю только то, что думаю, - ответил он, коснувшись губами кончика моего носа.
- Когда на тебе из всей одежды только одно полотенце, у меня даже мысли не возникает сомневаться в твоих словах.
- И правильно, - он хитро улыбнулся, - А если снять и его?
- Тогда мы вряд ли вообще выйдем из твоей квартиры, - засмеялась я. Внутри меня творилось нечто невообразимое. Счастье чистой пробы, заполняло меня от и до.
Нашу романтическую идиллию прервал звонок его мобильного телефона. Макс улыбнулся извиняющейся улыбкой и выпустил меня из своих рук.
- Я сейчас, - и исчез где-то в спальне.
Через несколько минут он вновь зашел в кухню, уже полностью одетый. На нем были джинсы и футболка с длинным рукавом белого цвета, на фоне которой его кожа казалась еще более смуглой, а волосы с глазами и вовсе чернее ночи. Он положил свой мобильный телефон на край стола и стал активно натягивать носки.
- Солнышко, прости ради Бога, но мне придется тебя на полчаса оставить. Я быстро, обещаю.
- Что-то случилось?
- Нет, я совсем забыл, что договорился о встрече сегодня. Это важно, правда.
- Ну, беги, конечно, - улыбнулась я, - Может, я тогда лучше пока домой съезжу?
- Нет-нет. Я скоро вернусь, ты даже не успеешь соскучиться, - он сладко меня поцеловал, - Зато потом я весь твой. Только, пожалуйста, дождись меня.
- Ладно, - кивнула я, - Ловлю на слове.
Он быстро выскочил в коридор и, обув туфли, на ходу схватил куртку с вешалки и исчез за входной дверью.
Напевая себе под нос, я вымыла посуду и заварила свежий чай, пока его ждала. Прошло минут сорок, а Макс все не возвращался. Мой взгляд случайно наткнулся на его телефон. Улыбнувшись его растерянности, я покачала головой. Вдруг совершенно неожиданно он разорвал тишину своим звонком, и я с интересом подошла к столу, на котором он лежал. Имя звонившей, высветившееся на дисплее, было Jenny. Я усилием воли заставила себя проигнорировать этот звонок и вышла из кухни.
Через несколько секунд он затих. Но лишь затем, чтобы вновь настойчиво зазвонить. Вернувшись обратно, я вновь подошла к столу. С опаской взяв телефон в руки, я чувствовала, что совершаю нечто непозволительное и неправильное. Будто прочитав мои мысли, телефон снова умолк. Я подержала его в руке и уже собралась положить обратно, но он вдруг вновь ожил, вибрируя в ладони. Колеблясь несколько секунд, я не смогла совладать с женским любопытством и, нажав на зеленую кнопку приема звонка, поднесла его к уху. Я даже рта не успела открыть, чтобы сказать стандартное «алло», как на том конце раздался звонкий женский голос. Женщина говорила на английском и достаточно быстро, но моих познаний в иностранных языках хватило с лихвой, чтобы понять, о чем идет речь.
- Макс, ты должен это слышать! – радостно и возбужденно, - Милая, иди сюда. Ну-ка скажи это еще раз.
Раздался шум шагов, а через секунду я отчетливо услышала детский голос:
- Папочка, - произнес он по-английски и пол у меня под ногами превратился в зыбучий песок. Я приросла к месту не в силах вдохнуть или сделать шаг.
- Ну, разве она у нас не прелесть? – в голосе женщины звенел восторг, - Мы просто смотрели фотографии, а она ткнула пальчиком на тебя и сама выговорила «папочка», представляешь? В общем, возвращайся быстрее, а то пропустишь еще что-нибудь важное. Милая, нет-нет! Это нельзя трогать! – куда-то в сторону выкрикнула она и уже в трубку добавила, - Макс, я перезвоню.
В телефоне раздались короткие гудки, а я все продолжала стоять посреди кухни, сжимая его в руках. Я только что подсмотрела в замочную скважину нечто такое, чего однозначно не должна была знать и видеть. Опять. Мир вокруг начал медленно рушиться, рассыпаясь в прах у моих ног.
Ослепительные краски вмиг сделались блеклыми и серыми, а солнечное тепло, заполнявшее меня изнутри, превратилось в ледяную колючую крошку. Я не могла истолковать услышанное по телефону не правильно. Здесь не существовало полутонов и двузначности.
То, что я считала по праву своим, оказалось ворованным. Оказалось, что я воровала Макса у другой женщины, у его дочери, я воровала счастливые минуты, проведенные с ним, обманывая судьбу. Даже для ее черного чувства юмора это было уже слишком. Шок, лишивший меня способности говорить и двигаться, незаметно отпускал, уступая место болезненной глубокой ране где-то в области сердца. Стоило ли с таким опозданием научиться любить, чтобы в результате почувствовать это?
И вдруг вся горечь, съедающая меня изнутри, превратилась в холодную ярость, направленную на Макса. Как он мог так поступить со мной? Как он мог обманывать свою семью? Как он мог оказаться таким же, как мой отец? Какое право он имел вновь появляться в моей жизни и строить воздушные замки, выдавая их за реальные? Как он допустил, чтобы я начала привыкать к нему, если знал, что никакого продолжения не будет?
Все еще не в состоянии прийти в себя от внезапного открытия, разрушившего весь мой мир, обретенный в любимом человеке, я аккуратно положила телефон обратно на стол и как в тумане прошла в коридор. Обув туфли и сняв с вешалки жакет с сумкой, я вышла за дверь, захлопнув ее и оставляя за спиной все, что еще несколько минут назад было мне так важно и дорого. Я опять сбегала от мужчины, но на этот раз не потому что боялась в него влюбиться, а потому что это уже произошло. Уходя по-английски, не прощаясь и не объясняя причин, я знала, что это навсегда. Уходила, не в состоянии переступить через себя даже ради Макса. Никто не заслуживает предательств. Если он не смог сам сделать правильный выбор, его обязана сделать я.
За мной захлопнулась дверь в подаренный мне Рай, который на самом деле принадлежал совсем не мне. Пора вновь становиться взрослой и сильной. Пора переставать верить в сказки, которые со мной не случаются по определению.
Выйдя на улицу, я поймала такси и назвала свой адрес. Только бы продержаться до дома. Только бы не разрешить разъедающей боли вырваться на волю. Не сейчас. Всю дорогу я разглядывала ремешок своей сумки с таким сосредоточием, что казалось еще немного и мой взгляд прожжет его насквозь. Вскоре такси остановилось у моего подъезда и, расплатившись, я выбралась наружу.
Ступеньки. Одна, вторая, третья… Я считала каждую, поднимаясь на свой этаж, не давая мозгу возможности думать о чем-либо другом. Входная дверь. Ключи в дрожащей руке. Наконец, замок поддался, и я оказалась в своем панцире. Закрыв изнутри дверь, я выключила домофон, отключила стационарный телефон и, достав из сумки свой мобильный, повторила эту же процедуру и с ним.
Стало трудно дышать. Будто кислород вообще не проникал в мои легкие. Какая же тонкая грань находится между ощущениями всепоглощающего счастья и пучиной сжигающей боли. Я прислонилась спиной к входной двери и просто съехала по ней, усевшись на пол. Ты хотела знать цену за сутки счастья? Вот она, твоя цена. Вдох, еще один… Из глаз хлынули немые слезы, выплескивая вместе с собой весь яд разочарования и страха перед завтрашним днем. Завтра будет еще больнее, наверняка.
Не знаю, сколько я так просидела, только вдруг в мою входную дверь раздался стук. Я вытерла слезы тыльной стороной ладони, размазывая их по лицу, и прислушалась. Еще раз, более настойчиво и громко. Это он! Господи, пожалуйста, не дай мне проявить слабость! Прошу, не позволяй мне открыть ему, и простить все на свете, лишь за очередную дозу счастья, украденного у другой женщины.
Макс все не уходил, продолжая настойчиво стучать, а я все продолжала сидеть под дверью, сдерживая, рвущиеся изнутри рыдания.
- Я не могу, - тихий шепот боли, - Так не должно было быть. Это не то, чего я хотела.
Очередной стук.
- Уходи, пожалуйста, - тихо, чтобы он не услышал, - Прошу, пусть все закончиться так. Не хочу, чтобы было еще больнее.
