— Утром верну, ладно? — спросила она.
Мы подъехали к торговому центру «Чикаго ридж», прямо ко входу с кафешками, в одной из которых Ким работала, и она выскочила. «Увидимся», — сказала она Гретхен, затем повернулась ко мне и прижалась своей роскошной грудью к оконному стеклу. «Пока, любовничек», — сказала она, пыхтя и смеясь, выплюнула жвачку и исчезла за тяжелыми стеклянными дверьми.
— Ты пересядешь вперед? — спросила Гретхен.
— Нет, если ты будешь надо мной издеваться, — сказал я.
— Ну и сиди сзади, педик, — сказала она и со смехом завела машину.
После обеда мы с Гретхен по прежнему катались туда-сюда мимо дома Стейси Бенсен, не знаю, почему. Может, чтобы убить время, или потому что Гретхен все еще чувствовала себя виноватой за то, что разукрасила ей лицо, или наоборот, чтобы помучить ее — серьезно, не знаю. Было около половины четвертого, сразу после школы, и, проехав мимо три или четыре раза, Гретхен в результате припарковала машину и вышла. Я последовал за ней, понятия не имея, какого черта она затеяла. Гретхен подошла к цементному крыльцу и позвонила, и я удивленно посмотрел на нее и спросил: «Ты чего делаешь?», и Гретхен только пожала плечами да сдунула с лица упавшие пряди.
Вот так вот просто Стейси открыла дверь, все еще в школьной форме, идеально облегающей ее стройное тело, и в розовом свитере, волосы ее были убраны в конский хвост. Облокотившись на косяк, она пила диетическую колу, и не будь ее глаза все еще черно-синими, а нос в белой марлевой повязке, она бы наверняка выглядела что надо. Стейси курила, элегантно выпуская дым из уголка губ, и я подумал, что теперь вижу — взгляд, побитый, как и ее лицо, и убежденность в том, что она всегда будет лучше нас, вопреки всему. Наверное.
— Да? — сказала Стейси. — Брайан Освальд? Вы чего, ребята, хотите?
— Так вот где ты живешь, — сказала Гретхен, заглядывая в огромную прихожую, всю в серебре и зеркалах. Я подумал, что вопрос, в общем, странноватый, учитывая, сколько раз мы тут уже были.
— Да, — сказала Стейси, выдыхая дым.
— Мило, — сказала Гретхен.
— Да, очень, — сказал я и решил, что на этом мои попытки поговорить со Стейси Бенсен окончены.
— Да. Полагаю, здесь недурно, — сказала она. — Я видела, как вы вчера проезжали мимо. Чего вам надо?
— Ну не знаю. Просто зашли узнать, как ты.
— Ну с лицом у меня все еще полная жопа. Я думаю, ты меня чем-то заразила.
— Да, ну прости, — прошептала Гретхен. — Ну? Ты и в самом деле залетела?
Стейси посмотрела на Гретхен, затем на меня и выдохнула целое облако дыма.
— Тебе-то что?
— Не знаю, — сказала Гретхен, пожимая плечами. — Я думала блин, может, мы можем тебе чем-нибудь помочь.
— Я не беременна. У меня вчера начались месячные, — сказала Стейси, выдыхая. Она снова затянулась и кивнула сама себе.
— Ну, — сказала Гретхен, кивая в ответ. — Это же хорошо, да?
— Да. Теперь Марк Дейтон может идти и трахать, кого ему блядь угодно.
— Марк Дейтон? Парень из «Мариста»? Это он? — спросила Гретхен.
— Да. Ты его знаешь?
— Думаю, да, — сказала Гретхен. — Тот еще блядун.
— Да уж, — сказала Стейси.
Девчонки посмотрели друг на друга — Стейси со скрещенными руками, Гретхен кивая, вроде как говоря: Может быть, ты и в порядке, может быть.
— Ну, так это вы со зверями устроили? — спросила Стейси.
— Со зверями? — спросила Гретхен.
— С садовыми зверями, как будто они трахаются.
— А это. Да, это мы, — сказала Гретхен.
— Нафига?
— Ну не знаю, — прошептала она. — Подбодрить тебя, что ли.
— Меня это не подбодрило. Меня это вывело из себя.
— Прости, — сказала Гретхен.
— Да ладно. Это было довольно забавно.
— Да уж.
— Ну, ладно, спасибо, что зашли, что ли.
— Ага.
На секунду мы замерли на крыльце, под нарастающий хохот какой-то комедии. «Чарльз в ответе»? Она что, смотрела телевизор? Она так же одинока, как и мы, внезапно подумал я.
— Хотите зайти или что? — спросила Стейси, поддерживая повязку на носу. С краю на ней были видны крошечные пятнышки крови.
— Не знаю. Можно сигаретку стрельнуть? — спросила Гретхен.
Стейси кивнула, вытащила из кармана розового свитера пачку и протянула Гретхен. Гретхен нервно нащупала сигарету, засунула ее в рот, заметила, что она ментоловая, спросила: «С ментолом?», на что Стейси кивнула, но Гретхен все равно прикурила.
— Брайан хочет? — спросила Стейси.
— Нет, он не курит, — сказала Гретхен.
— Нет, — сказал я. — Берегу здоровье, — сказал я и решил окончательно, что больше не произнесу ни слова.
— Ну, — прошептала Гретхен, снова кивая.
— Ну, — прошептала Стейси в ответ. — Ну. Ты когда-нибудь была в солярии?
— Кто, я? — спросила Гретхен. — Не-а.
— У меня внизу солярий. Хотите посмотреть?
— Ну не знаю. Не то что бы, — сказала Гретхен, пожимая плечами.
— Ну, может, хотите помочь мне печь печенье? Я обещала братишке, что испеку немного.
— Не, не знаю. Но спасибо, что спросила. Пойдем мы, наверное, Брайану домой надо.
— Ладно, — сказала она.
— Ладно.
— Увидимся, да?
— Да, увидимся, — сказала Гретхен, спускаясь по ступеням. Как только дверь закрылась, Гретхен схватила первого синего кролика, приставила его сзади вплотную к гному, как будто он его пялит, побежала к машине, завела ее и стала дудеть. Стейси Бенсен подошла к двери, держась за нос, и кивнула, глядя на бедных кролика и гнома, но в сад не вышла. Невозможно было сказать, смеется она или плачет.
После этого мы поехали к футбольному полю школы «Мариста», где, как сказала Гретхен, по всей вероятности, тренировался приятель Стейси Бенсен. На всех качках была красная футбольная форма, и все они делали упражнения и тренировали передачи, и после каждого движения шлепали друг друга по заднице. Мы с Гретхен сидели в «эскорте» и слушали треск холостых оборотов и шипение песни Wasted, Black Flag по радио.
— Ну и что мы здесь делаем? — наконец спросил я.
— Мы собираемся надрать этому парню задницу.
— Собираешься переехать его или что?
— Нет. Не знаю. Идеи есть?
— Нет.
— Можем чем-нибудь бросить в него и уехать.
— Типа чего?
— Как насчет кирпича?
— Ну не знаю. Может, объедки какие-нибудь, типа чили?
— Нет, нет, я придумала, — сказала она. — Как тебе мешок с дерьмом?
— И где ты собираешься достать мешок с дерьмом?
— Ну не знаю, — сказала она. — Ты срать не хочешь?
— Не-а, — покачал я головой.
— Ну ладно, а как насчет мешка с мочой? Ты вообще писаешь?
— Могу пописать, — сказал я. — Да, точно могу пописать. Где возьмем мешок?
Мы подъехали к магазину на 103-й, купили самый большой пакет на молнии и вернулись обратно, припарковавшись у футбольного поля ровно на том же месте. Я подумал, что если сделаю это, Гретхен решит, что я типа крутой — знаете, что мне наплевать на то, что меня разукрасят и все такое, — и меня это устраивало, пока мы сидели на стоянке в школе «Мариста», и она сказала:
— Хорошо, давай писай.
— Прямо здесь?
— Да мне все равно.
— Я не стану ссать у тебя на глазах.
— Почему нет? — спросила она.
— Да пошла ты, — сказал я.
— Тогда давай там, за машинами.
— Ладно.
Я выпрыгнул из машины, взяв с собой большой пластиковый пакет. Пригнулся за чьим-то красным кабриолетом, расстегнул штаны, вытащил член и стал писать в пакет. Моча была горячая и воняла, и я, поморщившись, усмехнулся. Гретхен сидела в машине, наблюдая за всем в зеркало заднего вида. Я пописал, наполнив пакет наполовину, и быстро его застегнул. Пакет с мочой, горячий и запотевший изнутри, я понес обратно в машину и собрался уже сесть, как Гретхен сказала:
— Чувак, в машину ты с этим не сядешь, — и заперла дверь изнутри. Я остался стоять, держа в руках пакет и в недоумении тряся головой.
— Чувиха, — сказал я. — Я ведь этого не собирался делать. Ты меня заставила, так что открывай дверь.
— Смотри, смотри, тренировка заканчивается, — сказала она, указывая на поле. Вся футбольная команда собралась вместе, все уже сняли шлемы, волосы их были растрепаны, а красивые лица блестели от пота.
— Ты знаешь этого парня? — спросил я.
— Знаю, — сказала она.
— И как мы это сделаем?
— Мы подъедем, ты откроешь пакет и все на него выльешь.
— Я? — спросил я.
— Я же за рулем, — сказала она.
— Ладно, хрен с тобой, как хочешь, открывай дверь, — сказал я.
Гретхен отперла замок, и я уселся, держа пакет в вытянутой руке.
— Воняет, — сказала Гретхен.
— Да уж.
— Она ярко-желтая! — закричала она, зажимая нос и смеясь. — Почему она такая желтая?
