АДАШ. Я люблю свою кровать и свою комнату. Я привык к порядку. Я не могу падать в обморок где попало. И вообще я не чувствую ничего забавного… (Из-за двери доносится шум.)
ХЕФЕЦ. Вот они, идут. Ножницы приготовь.
Входят ТЭГАЛАХ и КЛАМАНСЭА. Хефец подходит к ним, поднимает ножницы, щелкает ими и шепчет Адашу.
Адаш-ш-ш!
Адаш делает шаг вперед, сдвигает шапку на лоб и щелкает ножницами.
ТЭГАЛАХ (Адашу). Ты что, идиот?!
АДАШ (несколько мгновений смотрит на Тэгалаха в смущении, начинает чувствовать себя плохо, сникает, снимает шапку и плетется к стулу). Так кончаются все мои забавы. (Плюхается на стул.)
ХЕФЕЦ. Смотрите, что вы сделали с моим другом. Из-за вас он чуть не упал. Приготовьтесь к стрижке. (Щелкает ножницами.)
КЛАМАНСЭА. Скажи мне, пожалуйста, Хефец, ты решил сделать эту игру с кудряшкой главным делом своей жизни?
ХЕФЕЦ. А если — да, то что?
КЛАМАНСЭА. Если — да, то мы с Тэгалахом знаем, что предпринять. Я не всегда позволяю своей врожденной жалости останавливать меня.
ТЭГАЛАХ. Возможно, тебе следовало бы учесть печальный опыт одного официанта из ночного клуба. Его уволили, и вот уже битых четыре часа, грязный и униженный, он сидит на улице и плачет. У него не осталось даже, чем промокнуть глаза и вытереть нос. У него кончились носовые платки. Кончились рубашки и штаны. В одних трусах он скачет по дворам и ищет тряпку, чтобы утереть слезы. Да, да, да…
КЛАМАНСЭА. А я готова поспорить, что сегодня ночью он покончит с собой. Вот увидите, завтра утром мы прочитаем об этом в газетах.
АДАШ. Между прочим, вы совершенно забыли, что я упал в обморок. Вам все равно, что со мной?
КЛАМАНСЭА. А почему нас должен интересовать человек, стоящий посреди ночи в такой шапке и щелкающий ножницами?
АДАШ. Он пообещал мне, что это вас позабавит.
ТЭГАЛАХ. Мы его предупреждали, чтобы перестал нам досаждать.
АДАШ. Он не сказал мне, что это вам досаждает…
ТЭГАЛАХ. И это называется «друг»?
АДАШ. Что ты сделал со мной, Хефец?
ХЕФЕЦ. У меня нет ни малейших угрызений совести. Я ничего не сделал против твоей воли.
АДАШ. Ты обманул меня. Сказал, что это будет забавно. Согласно твоему плану, они должны были помирать со смеху.
КЛАМАНСЭА. А шапка, которую ты себе на голову напялил?
АДАШ. Это он мне ее дал. Разве я не забавно в ней выгляжу?
ТЭГАЛАХ. Ты выглядишь в ней, как мухомор. Ничего, это тебе послужит уроком. В следующий раз будешь знать, как выбирать себе друзей.
КЛАМАНСЭА. В самом деле, Апаш, до сегодняшнего дня мы считали тебя человеком мягким и вежливым, всегда говорили о тебе с уважением.
АДАШ. Правда? А теперь? Как вы будете относиться ко мне теперь?
КЛАМАНСЭА. После сделанной тобой глупости мы не можем тебя больше уважать.
АДАШ. Нет! Прошу вас, не надо! Это он меня надоумил!
КЛАМАНСЭА. Мы бы и рады сохранить к тебе уважение, но не можем игнорировать фактов.
АДАШ. Но вы же видели…
КЛАМАНСЭА. Да еще и шапка эта… Нет, нет. Мы в тебе разочаровались.
АДАШ. Что я наделал! Что я наделал! Эти люди считали меня воспитанным, достойным человеком, а я своими руками все разрушил.
КЛАМАНСЭА. От такого человека, как ты, мы действительно ждали большего.
АДАШ. О! Как больно это слышать от вас…
ХЕФЕЦ. Адаш, ты себя на посмешище выставляешь.
АДАШ. И чего тебя принесло ко мне, Хефец? Кто нас вообще познакомил?
ХЕФЕЦ. Быстро ты меня предал! Я это запомню. (Щелкает ножницами.) Мы еще встретимся! (Уходит.)
АДАШ. И пусть себе идет. (Обращаясь к Кламансэа.) Я и не знал, что вы меня так цените. (Пауза. Адаш встает со стула, но, почувствовав себя плохо, скрючивается и снова валится на стул.) Видите, как это на меня влияет? Скажите, что ваше мнение обо мне не изменилось. Только тогда я смогу встать. (Пауза.) Госпожа Кламансэа! Вас просит больной человек.
КЛАМАНСЭА. Мне очень жаль, Адаш, но мы не можем кривить душой.
ТЭГАЛАХ. Надо уметь проигрывать достойно.
АДАШ. Вы говорите «проигрывать», но никто в этой комнате не знает лучше меня, что значит — проигрывать. Если бы кто-нибудь видел, за что я сейчас борюсь! За то, чтобы эти люди продолжали считать меня человеком мягким и рассудительным. (Пауза.) Ваше решение окончательное?
ТЭГАЛАХ. Да. (Пауза.)
АДАШ. Что ж, придется с этим смириться… Что я должен сделать, чтобы ваше мнение обо мне изменилось к лучшему?
ТЭГАЛАХ. Вот теперь ты начинаешь говорить разумно.
КЛАМАНСЭА. Видишь ли, Адаш, наше потрясение от твоего поступка было настолько велико, что пройдет много времени, прежде чем мы снова сможем тебе доверять.
АДАШ. А сколько именно времени для этого нужно?
КЛАМАНСЭА. Много… Год. Два.
АДАШ. О, я несчастный!
КЛАМАНСЭА. А может, и десять… Это зависит от тебя.
АДАШ. А могу я надеяться, что вы скостите мне срок… хотя бы на треть?
ТЭГАЛАХ. Если будешь стараться…
АДАШ. Не знаю, хватит ли у меня на это сил…
КЛАМАНСЭА. Ты справишься, я верю, ведь по природе своей ты человек хороший.
АДАШ. Мне просто плакать хочется, когда я думаю об этой глупой выходке, которая в одно мгновение сломала мне жизнь.
ТЭГАЛАХ. Действительно, есть о чем плакать, Адаш, поплачь!
АДАШ. Я потом… дома… на своей кровати… А смогу я и дальше вас иногда навещать?
КЛАМАНСЭА. Конечно. Нам интересно будет наблюдать, как ты стараешься изменить наше мнение о тебе.
АДАШ. Хефец сказал мне, что Фогра выходит замуж. Поздравляю! Я надеюсь, что вы не отмените своего приглашения из-за этого происшествия.
КЛАМАНСЭА (Тэгалаху.) Мы разве собирались его пригласить?.. (Адашу.) Можешь не беспокоиться, Адаш. Возможно, ты и не будешь приглашен… Я даже почти уверена, что не будешь. Но разумеется, не из-за этой истории. Мы же не дети, в конце-то концов.
АДАШ. Спасибо. Я знаю, что вы не дети. Я вас очень уважаю. Даже выговор от вас я принимаю с любовью, потому что, на мой взгляд, могу многому у вас научиться.
КЛАМАНСЭА. Несомненно.
АДАШ. Так я пойду? Спасибо вам. Спокойной ночи. (Подходит к супругам и принимает подобострастную позу.)
ТЭГАЛАХ. Исправить впечатление о себе, Адаш, а не подлизываться! (Адаш выпрямляется.)
АДАШ. Действительно, мне многому еще нужно учиться… (Идет к выходу, но у двери останавливается.) Хефец!.. (Пауза.) Хорошо, что ты не отвечаешь… Потому что я с тобой не разговариваю. (Уходит.)
ТЭГАЛАХ. Теперь нам предстоит заняться еще одним идиотом с ножницами.
КЛАМАНСЭА. Конечно, это очень мило с твоей стороны, Тэгалах, но… Ты забываешь, что у нас на носу — свадьба. У меня больше нет сил этим заниматься.
ТЭГАЛАХ. Но он угрожал твоей кудряшке!
КЛАМАНСЭА. И пусть угрожает. Я себе цену знаю. Пусть хоть до конца дней своих стоит и угрожает. Кому это мешает?
ТЭГАЛАХ. Но я — мужчина. Я не могу молча смотреть, как тебя оскорбляют.
КЛАМАНСЭА. Я всегда ценила твое рыцарство, но сейчас… Посмотри на нас: мы уже не так молоды…
ТЭГАЛАХ. Я здоров и чувствую себя отлично.
КЛАМАНСЭА. Я уже сыта войнами по горло. Скоро я стану бабушкой, и я хочу этого больше всего на свете. Единственное, что для меня сейчас важно, это выдать Фогру замуж. У них будут дети, дом, мы будем их навещать… а потом, довольные, возвращаться домой… Хочу, чтобы остаток моей жизни прошел в покое. В покое! (Пауза.) Я иду спать. В моем возрасте такие развлечения уже не по силам. (Выходит, но сразу же возвращается, таща за собой Хефеца.) Представляешь, он меня в коридоре караулил! (Направляется к выходу.)
ХЕФЕЦ (кричит). Отрежу кудряшку! (Кламансэа останавливается.) Отрежу кудряшку!
ТЭГАЛАХ. Кламансэа, осторожно!
КЛАМАНСЭА (передумав уходить). Пожалуйста, режь! (Поворачивается к Хефецу затылком.)
ТЭГАЛАХ. Кламансэа!
