— Возмугительно! — рявкал жандарм. — Кашпо эпохи Мин. Вандалы!
Из-за проломленного черепа ему было не до танцев, поэтому в гостях он задержался недолго. Ему поднесли коньяку, он вылакал его за милую душу, вытер усы и уже на лестнице упал замертво.
Клод играл теперь «Бигуди» Потчи Суинга — еще один старый хит. Понаблюдавши за этим, Майор налил себе две рюмки коньяка.
— Твое здоровье, Майор! — любезно сказал он, чокнулся одной 0 другую и выпил сначала вторую — из вежливости, потом первую. После чего решил пройтись по квартире и проверить, все ли в порядке.
В столовой он увидел на большом столе волосатый зад и узловатые ноги, которые терлись о другие — более нежные, безволосые и загорелые. («Гибель креолки» Рамбо Бине.) Было темновато, и он не понял, что же здесь происходит.
— Не раскрывайтесь! — учтиво промолвил он, видя, что девушка пытается высвободиться.
И тактично выскользнул обратно в коридор. Его наметанное ухо уловило, что с некоторых пор музыка звучала заметно тише. Не иначе как ушел Грюйе.
Один раз обжегшись, следующую дверь Майор открыл очень осторожно.
В полумраке от задернутых гардин он различил смутную тень, вьющуюся шевелюру, поблескивающие очки — и сразу понял, кто это. Другое существо, более светлое и в меру пухленькое, лежало на ближайшем диване, сбросив лишнюю одежду. Долго сдерживаемое ругательство полетело в Майора и вместе с ним вылетело вон. Майор тихо прикрыл дверь и пошел куда глаза глядят.
Столкнувшись с Люггером, кларрнеттиссттом-вибрр-раттто — тот как раз опрокинул кувшинчик, — Майор поведал ему шепотом, что было бы неплохо время от времени заглядывать в логово к Грюйе, который, поборов первое волнение, неминуемо перейдет к активным действиям. Люттер тут же согласился.
Под конец Майор завернул в ванную. По опыту он знал, что во время сабантуев это место посещается довольно часто. Долго, однако, он там не выдержал. Одетый мужчина и собака в ванне с холодной водой — картина не для слабонервных.
Затрезвонил телефон, ударяя но слуховым косточкам и колебля всякую фигню в ухе, потому Майор и услышал его, когда, направляясь к месту танцев, пересекал холл.
— Алло? Господин Лустало?
— Добрый вечер, господин Полквост, — сказал Майор, узнав мелодичный голос своего шефа.
— Добрый вечер, господин Лустало. Как дела? Не могли бы вы… позвать господина Пижона?
— Пойду посмотрю, тут ли он! — ответил Майор. Но Пижон уже дышал ему в затылок. Когда Майор повернулся, он отчаянно замахал руками. Майор выдержал паузу.
— Что-то никак его не найду, месье. Как только вы узнали наш номер… — заметил он, вдруг отдавая себе отчет в ненормальности положения.
— Ну… э… вообще, видите ли… я нашел ваш номер в коммутаторной, госпожа Люже записала его на листке. Какая досада… мне так нужен Пижон, я хотел обсудить с ним одно срочное дело.
— А не поздновато сейчас? — заметил Майор.
— Э… конечно, но в общем… раз он там. Я перезвоню через полчаса. До скорого, дружище Лустало.
Майор положил трубку. Пижон аж с лица спал.
— Мог бы, старик, сказать, что меня здесь нет.
— Велика важность, — отозвался Майор. — Возьму сейчас и раскокаю телефон.
И он со всей силы трахнул аппарат об пол. Все пять осколков Пижон загнал ногой под шкаф. Но звонок раздался снова.
— Едрат-пергидрат! — выругался Майор. — Неужели он еще работает?
— Нет, это входная дверь, — вставил Пижон.
И отправился открывать. Жилец снизу — по пояс в мельхиоровой люстре с украшениями — пришел жаловаться. Вместе со сковывавшей его движения люстрой он приволок юнца, который играл в Тарзана, как раз когда та упала.
— Эти две вещи ваши? — спросил жилец снизу.
— Но… — протянул Майор. — А люстра разве не ваша?
— Нет, — ответил жилец, — свою я оставил там.
— Ну, тогда это наша.
Майор поблагодарил жильца за его честность и предложил ему стакан коньяка.
— Месье, — сказал тот, — я презираю вас и вашу банду и не собираюсь пить вместе с вами эту подкрашенную водицу.
— Но послушайте, — возразил Майор, — у меня и в мыслях не было оскорбить вас этим стаканом коньяка.
— Ах, простите, — поправился жилец и взял стакан, — я решил, что это виноградный сок. Я не привык, чтобы коньяк наливали так помногу.
И он залпом осушил стакан.
— Познакомьте меня с мадемуазель, — попросил он Майора, кивая на проходившую по холлу толстушку. — Меня зовут Жюст Метивье.
Мадемуазель не кочевряжась пошла танцевать с одышливым сорокалетним старикашкой, который после третьего тура провалился в дыру, пробитую рухнувшей люстрой.
Чтобы несчастный случай не повторился, Майор подкатил к дыре кресло, но, оказавшись меньше, чем нужно, оно кануло в то же отверстие и с мягким звуком приземлилось. Тогда Майор пододвинул лапландский шкаф, который дядя предусмотрительно держал в холодильнике, — шкаф встал в дыру как влитой.
Потом Майор отправился на поиски Люттера — узнать, куда тот делся, о чем его попросила обладательница красивого голоса и голубых глаз. Майор немного сердился, что у него нет времени как следует заняться своей дорогой невестой, но она так лихо отплясывала с Гиани-пулетосом, гитаристом Клода, что он не решился ее окликнуть.
В коридоре перед дверью комнаты, где окопался Грюйе, выстроилась целая очередь парней.
Первый в цепочке, вооружившись перископом, заглядывал в комнату через брешь, пробитую динамитом вверху дверной панели. Майор узнал Люттера.
Успокоившись, он стал наблюдать. Тем временем Люттер зычным голосом подал команду, и четверка, составлявшая очередь, гурьбой ринулась в комнату.
Послышалась кисло-сладкая перебранка (кислый голос принадлежал Грюйе), жалобные причитания девицы, вопреки всякому вероятию утверждавшей, что она хочет спать, и уверения четверки, будто их единственным желанием было сразиться в каком-нибудь укромном месте в бридж.
Мелькнул кучерявый — в очках, но без штанов, рубашка у него впереди радостно топорщилась. Четверо вломившихся в комнату ворча выкатились вон. Дверь закрылась, и к перископу прильнул уже следующий.
Майор заарканил Люттера, который на этот раз пристроился в хвост.
— Тебя спрашивают! — сказал он.
— Где? — спросил Люттер.
— Там! — махнул рукой Майор.
— Иду! — воскликнул Люттер и помчался прочь, улекая за собой Майора.
В ванной на резиновом коврике энергично отряхнулась притомившаяся собака. Мужик задремал, и его дыхание образовывало небольшую ямку ни row roi вавшейся от контакта с его телом.
Они причесались перед зеркалом, так и не разбудив обитателя ванны, затем осторожно нынули затычку и оставили спящего сушиться. ()от его одежды теперь исходил пар, который постепенно заполнял все помещение.
Разговаривая о кино, они вышли на поиски приключений. Собака тяжело заковыляла следом.
Повернув за угол, Майор схлопотал по морде бутербродом с майонезом, тот весело просвистел в воздухе что твой дрозд.
— Хайякава… ну и дела! — произнес Майор, ыниум шись посреди длинной тирады о о японских фильмах.
Люттер подобрал бутерброд и живо метнул его откуда тот, судя по всему, прилетел. Он тут же смог и убедиться, какой поразительный эффект оказывает майонез на длинные рыжие волосы.
Не державший зла Майор размазал майонез расческой и вместе с Люттером набросился на злодеи, котором) бутерброд был изначально предназначен. Отдубасив паршивца почем зря, они схватили девицу за руки и удобно устроившись в сторонке, позволили себе невинное получасовое развлечение.
Опустилась ночь, еще больше, казалось, подсстегнув упившихся вдрызг гостей. Истекая потом, они все оравой пробегали целые километры, хватали, отпускали, бросали, ловили, раскручивали, закручивали друг друга, играли в теннис-пенис, шашки-сиськи, пробки-попки, елки-моталки, держалки, щипалки, к-себе-при-жималки, во-всякие-места-целовалки, куда-не-надо-залезалки, по-морде-получалки, сдачи-давалки, ругались по-английски, по-американски, по-негритянски, по-готтентотски, по-черному, по-болгарски, по-пата-гонски, по-островазеленогомысски, и как талия, и как талия. Они все были кто кудрявый, кто кучерявый, все в белых носках, в усохших снизу штанах, все курили сигареты из светлого табака. У самых больших дураков, как и следовало ожидать, на лицах проступало спесивое высокомерие, и Майору, который с интересом наблюдал за согласованными кульбитами дюжины лохматых любителей танцевать, пришли в голову любопытные соображения о том, что пинки под зад не страшны, если в задние карманы сунуть большие пачки денег. Чтобы немного встряхнуться, Майор раскупорил еще несколько бутылок, налил себе полный стакан, прополоскал в нем свой стеклянный глаз и с еще более сверкающим взглядом бросился к одной из девиц.
