С. добрался до дома, переоделся, и отправился дальше отмечать совершеннолетие – домой явился под утро, без денег, очень довольный и с разбитыми костяшками. Болел после этого он еще сутки, мучаясь от похмелья. Так С. вступил во взрослую жизнь.
Четвертый их спутник как всегда оказался в общаге. С кем-то выпил, почитал учебники и лег спать. В общаге его считали тихим, замкнутым и неуверенным в себе. Все бы несказанно удивились, узнав о действительном положении вещей.
Виктор домой после последней встречи соваться не рискнул, и провел ночь у одной из своих девочек. Покачиваясь на третьем размере очень хорошей и примерной девочки-отличницы, на каждом возвратно-поступательном движении мозг выдавал картинку из мозаики прошедшего дня: портер… лоукик… коньяк… шаг переходит на бег… метла в крови… изломанное тело, вбитое под скамейку… взгляд девочки, когда он взял ее… да вот же она, тут. Так он провалился в сон, где продолжилось все то же самое. Родители девочки очень положительно относились к Виктору: им нравился серьезный и неглупый парень.
***
И снова возвращаясь к вопросу о сущности и природе насилия. Очень многие читатели, познакомившись с событиями того дня, будут в ужасе – это пугает. Вместе с тем, тот же Алекс из Clockwork Orange парень довольно-таки симпатичный зрителю: не дурак, неплохой вкус, сообразительный опять же. Так и наши герои людьми в повседневном общении были вполне приятными, хорошо социализированными и довольно-таки успешными.
Где та грань, которая отделяет норму от патологии, мне неизвестно. Видимо те законы социума, которые нарушались ими, носили характер больше синтетических норм общества, а не естественных принципов существования людей. В любом случае выходит, что данный тип социализации личности оказался достаточно эффективен эволюционно.
Собственно говоря описанное в этой главе насилие было обычным развлечением скуки ради – не содержало ни какой-то высокой цели, и не было продиктовано иными соображениями, кроме как развлечь себя.
Как к этому относиться – личное дело каждого. У меня данное явление вызывает определенный научный интерес, как немного побочный, но явно связанный с основными свойствами эффект развития праворадикальной среды. Все-таки Энтони Берджесс был гением.
11. Фольксштурм. Цветы зла
Эта история является непосредственным продолжением того, что было описано в главе «Прирожденные». Кровавой кометой пронеслись они через историю движа, быстро, но ярко. Имя «Фольксштурм» не столь известно как одиозные «Mad crowd» или «Спас» Николы Королева, но по уровню они стоят где-то рядом, и безусловно заслуживают быть занесенными в нашу летопись. Эта глава содержит подлинные факты – скрываться этим героям уже не от чего. Именно «Фольксштурм» поставил жирную точку в развитии скинхедов на Урале – история движа до и после них отличается принципиально.
***
Все началось примерно тогда, когда разворачивались события главы «Прирожденные» - в 2006 году. Бригада А. была на пике своей славы и силы – казалось, что им можно все и они неуязвимы. Дендрарий по вечерам собирал до нескольких десятков специфических личностей. Окружение варилось в своем собственном соку: дрались, акционировали, пили – мало кому были интересны малолетки. Когда А. и его люди входили в круг подростков, то смолкали разговоры. Они были живой легендой – молодые, красивые, жестокие, неуязвимые. Слава основы была столь велика, что не одно поколение юных скинов тиражировали легенды об этой бригаде.
Спустя очень короткое время легенды и правда стали таковыми – основной состав просто исчез. А. ушел в армию, остальные отошли от дел – кто подался в околофутбол, кто просто оказался на глубоком шифре. Сгорела даже знаменитая беседка в дендрарии, а в движе словно наступила осень. 2005 год обернулся массовыми посадками; активизировался УБОП, кто-то сели, а многие просто отошли. Быть скинхедом стало опасно, и несколько дублей одиозной бригады А. оказались попросту брошенными, чувствуя себя солдатами в «котле». Именно тогда с улиц практически пропали характерные личности на палеве – 2006 стал годом окончания движения скинхедов как массовой субкультуры.
Оставленные на произвол судьбы, молодые составы подались кто куда. Примерно в это время началась уже известная читателю история с «питбулями», закончившаяся убийством своего соратника и бутылкой в жопе, было много и не столь ярких – наступила смута. Сложившийся формат «бригад» себя начал изживать, и уже например в Москве, где все эти процессы произошли гораздо раньше, начинала набирать силу новая формация уже террористического толка – «автономы», а также разнообразные боевые группы.
Что-то должно было произойти и у нас, чтобы процесс сошел с мертвой точки. И так сложились звезды, что одним из представителей молодняка оказался некто Русич. Было ему около шестнадцати лет, и он, с составом друзей, прошел школу возле гук-общаг в составе окружения бригады А. Высокий парень выражено славянской внешности, худой, достаточно привлекательной наружности – Русич не вызывал при постороннем взгляде то чувство опасности и дискомфорта, какое например оставалось от А. Разговаривал с людьми он тихо, культурно и вежливо, производя впечатление вполне милого и интеллигентного юноши. Такие обычно очень нравятся мамам и папам, да и на посторонний взгляд парнем он был вполне позитивным.
В тихом омуте как известно водятся черти; и никто не знал, что при этом творится у него в голове. А мысли там бродили достаточно забавные.
В криминалистике есть классический пример того, как мышление, лишенное шаблонов, дает неожиданный и ясный результат – «логика непрофессионала». Порой свежий взгляд на вещи решает задачи, которые до того решали долго и безрезультатно.
Бригада А. родила чудовищную в своем совершенстве технику и тактику прямого действия. Схемы и методы были столь совершенны, что не требовали никакой коррекции. Однако гениально решив вопрос «как?» А. так до конца и не разобрался с вопросом «зачем?». По сути, множество успешных нападений были столь хороши, что даже в милицейскую статистику не попадали, не говоря уже о заметном эффекте в обществе. Про них знали единицы, что и было секретом их выживаемости. Идеологическая основа при этом как-то обесценивалась: если отморозками натуральным, например Виктору, эта тема нравилась сама по себе, то у идейных бойцов за расу и нацию оставалось смутное чувство неудовлетворенности. Нападения были прекрасны… а вот борьбы за национальную революцию видно не было.
За этим всем внимательно наблюдал юный Русич, который это слабое место увидел, и решил исправить.
«А что если взять эту же методику, но сделать из этого медиа-продукт?» - подумал Русич. В его голове зрел проект… нет, даже не резонансных убийств – такие у нас были, типа убийства армян в Пышме. А чего-то наподобие кровавого реалити-шоу, где зритель в Интернете мог бы наблюдать за привычным форматом акций. Это тоже не было новостью: существовал Формат-18, где таких видео было множество. Секрет был в том, что серийность и повторяемость видео, объединенные по сути едиными героями, должны были взорвать информационную бомбу. Русичу не нужны были десятки идеально скрытых акций, а наоборот – резонанс и общественное напряжение, и внимание сотен тысяч людей, привязанных к очередной серии кровавого проекта, получившего название «Закрытое Акционерное Общество Фольксштурм».
Тут нужно остановиться и подумать над тем, в какую сторону вел этот путь. С одной стороны он страшно бил по диаспорам, поскольку создавал атмосферу коллективного страха и ужаса. Компактно и серийно происходящие убийства по замыслу нашего героя должны были держать в страхе целые гетто подобно тому, как бригада А. держала в ужасе население гук-общаг. С другой – они делали все, чтобы преступность стала подражательной. Страшное имя «фольксштурм» должно было вдохнуть жизнь в «народное ополчение» - показав загниваюшим бригадам путь к победе. «Убивать чурок весело и модно!» - дословно это декларировали видеоматериалы. Этот концепт по сути представлял собой синтез методов терроризма с довольно изощренной селекционной работой. Из этих цветов должны были получиться обильные плоды, которые должны были дать обильные всходы ненависти.
Феномен «Фольксштурма» был в том, что родившись из традиционного формата бригады он как бы образовал связующий мостик между известными формами праворадикального экстремизма и собственно террористических формирований, идея которых в это время ковалась в Москве покойным Максимом Базылевым. Этот путь не в меньшей мере чем терроризм вел к самоуничтожению, и пацан, которому тогда было всего шестнадцать, начал безжалостный эксперимент.
