Ознакомительная версия.
— У кого же учиться духовному, если священники, по-вашему, господин лектор, мнению, дают лишь азы? — вывел ее из размышлений громкий и язвительный голос.
Александра подняла глаза и посмотрела в сторону трибуны. Лектор был невозмутим.
— Повторю известную фразу: «Учитель не тот, кто учит, а тот, у кого учатся». А учатся у мудрецов, которые дают не знания и правила, а ключи к двери в храм, внутри которого путь у каждого — свой. Из современников вспомните в этой связи преподобного Иоанна Крестьянкина. Человек же сам выбирает — искать дорогу в храм или не искать, остановиться у входа или получить право войти. Но храм, о котором я говорю — не храм веры, а храм поиска истины… — Лектор помолчал. — К сожалению, «перстных» в России с каждым годом становится все больше… — Они не верят ни в Бога, ни в дьявола. Существуют, чтобы потреблять и подражать. Подражать кумирам и потреблять суррогатную культуру. Смысл жизни и критерий успеха — богатство и купленный уровень комфорта. Впрочем, это к нашей теме отношения не имеет, — грустно улыбнулся он.
«Пожалуй, он прав, — подумала Александра. — Американская модель жизни становится нашей. Идеал — „гламур“ и „глянец“. Нравственно только то, что выгодно. „И пусть весь мир подождет“ — пришла в голову, недавно услышанная реклама. — А я сама? Какая я? „Перстная“, „душевная“ или „духовная“? Если присмотреться и не врать самой себе?“ — она задумалась. — С одной стороны, мне нравится быть практичной, иногда жесткой, материальной женщиной. Управлять всем вокруг себя, в том числе, и мужчинами. Мне нравится обустроенный быт, красивые машины, дорогие гостиницы и рестораны, шикарные модные вещи. А кому это может не нравиться? Кузя же, похоже, получает удовольствие от возможности делать мне подарки. За любую цену».
«Может, потому ты и не порвала с ним окончательно?» — услышала знакомый голос внутри. — «Господи, опять они!» — подумала почти раздраженно и потерла виски.
Александре иногда казалось, что в ней живут две сущности — внешне антагонистичные, но, по сути, до тошноты любящие друг друга неразлучные противоположности. Как блондинка и брюнетка. Удобно расположившись у нее на плечах, они переговаривались почти неслышно, как сейчас, а по ночам громко и занудно перемывали ей косточки и безжалостно анализировали поступки. Блондинка взывала к природным инстинктам, требовала удовольствия и дорогие украшения, тащила в рестораны и модные бутики, призывала к чувственности и сексу. Брюнетка, напротив, призывала к разуму, умеренности и воздержанию, больше похожему на аскетизм, поучала и звала к преодолению, науке и книгам. Вместо секса предлагала заняться спортом, или на худой конец — фитнесом. Блондинка же, презрительно скривив пухлые губки, говорила: «Зачем нужны совершенные формы, если некому их показать?» Блондинка была капризной, но по-своему притягательной женщиной-ребенком. Брюнетка — женщиной-матерью и верной подругой. Уже в институте Александра поставила себе диагноз — расслоение личности на два внутренних «Я», которые сосуществуют одновременно и спорят между собой. Явный признак шизофрении. Успокаивало, правда, то, что работоспособность она не потеряла, без труда доводила любое дело до конца, мыслила и говорила настолько логично, что часто ставила собеседников в затруднительное положение, была решительна и не комплексовала, в детстве не мучилась вопросами типа: почему лошади едят сено и почему мясо надо резать ножом? В детстве у нее были другие вопросы. И совсем мало свободного времени. Она с удовольствием училась всему — игре на фортепьяно, пению и рисованию, занималась в секции синхронного плавания, кружке бальных танцев и драмкружке, учила английский и французский, успевая бегать на свидания и дискотеки. Школу и институт закончила экстерном, досрочно защитила кандидатскую, и теперь с жадным удовольствием впитывала то, что приносила работа над докторской. Тяга к новому для ее мозгов была почти как тяга к наркотикам, последствия привыкания к которым она не раз наблюдала, хотя сама, кроме «экстази» на выпускной институтской вечеринке, никогда ничего такого не пробовала. И не потому, что боялась общественного порицания. Отсутствие страха перед новым — даже самым необычным, она считала непременной составной частью внутренней свободы. Главное — чтобы мозг смог разложить все по полочкам и согласился принять. Именно поэтому недолюбливала догматиков — то иногда крикливое, чаще молчаливое, но всегда сплоченное племя, отвергающее все, что покушается на устоявшиеся, привычные схемы, модели и иерархии. Но и не осуждала их. Если у людей нет крыльев, разве можно упрекать их за то, что они не умеют летать?
— А вот и я-я-я! — услышала Александра пронзительный голос.
По залу, как волны от булыжника, брошенного в тихую заводь, побежал шумок. Она повернула голову к входу. По узкому проходу между стульями царственно плыло… неземное существо. Начищенные хромовые сапоги в гармошку — мечта «дембеля» 80-х, длинная юбка с бахромой, словно наспех сшитая из старой бабушкиной скатерти, полупрозрачная белая блузка, под которой полыхал ярко-красный лифчик, призванный гармонировать с алым атласным поясом, туго закрученным вокруг талии, и в довершение — старомодная прическа «бабетта», ощетинившаяся угрожающими пучками волос, видимо, антеннами, — говорили о прибытии представительницы внеземной цивилизации, прикрывшей свою наготу чем бог послал.
— Материализовавшийся фантом межгалактической привлекательности! — негромко выразил свой восторг Сергей и даже привстал с места, чтобы получше разглядеть.
— Сидите-сидите! — неожиданно сменив тембр на низкий, разрешила инопланетянка и, проплыв к первому ряду, остановилась перед благообразной бабулей, представлявшей любознательную общественность из соседнего дома. — Это мое место, — категорично заявила гостья, скрестив руки на груди и покачиваясь с пятки на носок, отчего в полной тишине стало слышно поскрипывание то ли старого паркета, то ли ее новых сапог.— Па-пра-шу, — указала старушке рукой в сторону двери. Та, негромко охнув и всплеснув руками, безропотно переметнулась в дальний конец зала и опустилась на свободный стул рядом с Сергеем.
— Кто это? — тихо спросила Александра, повернувшись к пострадавшей.
— Ох, спаси, господи, от нечистой силы! Пришелица это, — запричитала старушка. — Говорит, ее к нам с Марса заслали. Для, этой, как ее, «гармонизации» нашего общества.
— Отпадная дискотечная телка! — почти простонал Сережа, с восторгом разглядывая пришелицу. — Такие обычно по утрам на «афтерпарти» после очередной дозы к сабвуфферу ухом припадают и под «хаус» тащатся часами до приезда наркоконтроля.
— А-а, здравствуйте, любезнейшая! — добродушно улыбнулся лектор инопланетянке.— Какими судьбами? Что-то вас давно не было видно.
Та небрежно закинула ногу на ногу.
— Я отсутствовала здесь, потому что была там, — подняла глаза к потолку. — На Венере проблемы были и на Луне. Везде надо было успеть, — небрежно пояснила она.
— А что с Луной? — с самым серьезным видом поинтересовался лектор.
— А-а, — махнула рукой пришелица. — Астероиды поцарапали. Но на орбите я ее все же удержала, — с торжествующим видом оглядела присутствующих, видимо ожидая массового выражения благодарности. — Правда, на обратном пути по сторонам засмотрелась и на спутник наткнулась телекоммуникационный. Так нет больше спутника, — горестно вздохнула она. — Теперь сбои в мобильной связи неизбежны. У большинства операторов. Уж простите.
В зале кто-то громко хихикнул.
— Досмеетесь скоро! — повернув голову, строго посмотрела в сторону предполагаемого нарушителя тишины. — Ничего хорошего вас не ждет! Грядут природные катаклизмы!
— Сынок, что такое она там про «клизмы» сказала? — живо поинтересовалась бабулька у Сергея.
— Говорит, что наступает всемирный клизматический период, — пояснил тот, пряча улыбку. — Апокалипсис и Армагеддон.
— О, Господи, — старушка торопливо перекрестилась.
— Во-первых, скоро замерзнет Средиземное море, — пришелица начала конкретизировать пророчество. — Во-вторых, уйдет под воду Великобритания. Вымрут слоны. В Египте у сфинкса голова приставленная отвалится, — завершила перечисление списка вселенских бед и несчастий.
— Гм… приставленная, говорите?— лектор поправил очки. — Конечно, нынешняя голова по виду чистый новодел, — скрывая улыбку, прикрыл ладонью нижнюю часть лица.
— Только ленивый может не увидеть, — продолжила прорицательница, — голова непропорционально мала относительно тела. Раньше там другая голова была. Настоящая. Анубиса. Дураку ведь видно — сфинкс не лев, а собака. У льва не бывает прямой спины. Анубис и охранял Гизу. Уши у него как антенны были. Мы могли через него информацию получать. А потом, когда голова отвалилась — канал связи прервался, пришлось мне на Землю перебираться. Вот и торчу теперь в основном здесь, — сказала обреченным тоном благодетельницы поневоле.
Ознакомительная версия.
