В дверь постучали. Я открыл. Тэмми. Она зашла и села.
– Послушай, – сказала она, – прости, если я тебя обидела тем, как себя вела, но больше ни за что просить прощения не буду. Остальное – это уже моя натура.
– Все нормально, – ответил я, – но еще ты обидела Полу, когда выскочила на улицу следом за Луи. Они вместе, знаешь ли.
– БАЛЯТЬ! – заорала на меня она. – ДА МНЕ ЧТО ПОЛА, ЧТО АДАМ – ПОФИГ!
В тот вечер я взял Тэмми с собой на состязания упряжек. Мы поднялись на второй уровень и сели. Я принес Тэмми программку, и она некоторое время в нее пялилась. (В состязаниях упряжек в программе печатают еще и результаты предыдущих соревнований.)
– Слушай, – сказала она, – я на колесах. А когда я на колесах, меня иногда вырубает, и я теряюсь. Присматривай за мной.
– Ладно. Я должен поставить. Хочешь несколько баксов – ставку сделать?
– Нет.
– Ладно, сейчас вернусь.
Я сходил к окошкам и поставил 5 на победителя на 7-ю лошадь.
Когда я вернулся, Тэмми уже не было. Просто в дамскую комнату ушла, подумал я.
Я сел и стал смотреть скачки. 7-я пришла на 5 к одному. Я поднялся на 25 баксов.
Тэмми все не возвращалась. Вышли лошади на следующий заезд. Я решил не ставить. Решил сходить поискать Тэмми.
Сначала поднялся на верхнюю палубу и проверил большую трибуну, все проходы, стойки концессии, бар. Нигде нет.
Начался второй заезд, они прошли круг. Я слышал, как орут игроки на прямом отрезке, а сам спускался на первый этаж. Я искал везде это дивное тело и эти рыжие волосы. Нигде нет.
Я сходил в Пункт Первой Помощи. Там сидел человек, курил сигару. Я спросил у него:
– У вас тут нет рыжей девушки? Может быть, она в обморок упала… ей нездоровится.
– У меня тут никаких рыжих нет, сэр.
У меня устали ноги. Я вернулся на второй уровень и стал думать о следующем заезде.
К концу восьмого я опережал уже на 132 доллара. Я собирался поставить 50 на победителя на 4-ю лошадь в последнем заезде. Уже поднялся было с места, когда увидел Тэмми в дверях подсобки. Она стояла между негром-уборщиком с метлой и еще одним черным, одетым очень хорошо. Он походил на киношного сутенера. Тэмми ухмылялась и махала мне ручкой.
Я подошел.
– Я тебя искал. Думал, у тебя передоз.
– Не, все нормально, прекрасно.
– Что ж, это хорошо. Спокойной ночи, Рыжая…
Я направился к окошечку для ставок. Я слышал, как она побежала следом.
– Эй, ты куда это похилял?
– Хочу на четвертую лошадь поставить.
Поставил. 4-я проиграла на волосок. Скачки закончились. Мы с Тэмми пошли к стоянке вместе. Ее бедро толкалось в мое, пока мы шли.
– Ты заставила меня поволноваться, – сказал я.
Мы нашли свою машину и сели. На обратном пути Тэмми выкурила 6 или 7 сигарет, гася их на половине и затем сгибая в пепельнице. Включила радио. То погромче, то потише, скакала по станциям и щелкала пальцами под музыку.
Когда мы въехали во двор, она сразу взбежала к себе и заперла дверь.
Жена Бобби работала два вечера в неделю, и, когда она уходила, он садился на телефон. Я знал, что по вторникам и четвергам ему одиноко.
Телефон зазвонил во вторник вечером. Бобби.
– Эй, дядя, не против, если я заскочу, пивка попьем?
– Хорошо, Бобби.
Я сидел в кресле напротив Тэмми, лежавшей на тахте. Бобби вошел и тоже сел на тахту. Я открыл ему пиво. Бобби сел и заговорил с Тэмми. Разговор был таким пустым, что я отключился. Но кое-что до меня доходило.
– Утром, – говорил Бобби, – я принимаю холодный душ. От него я по-настоящему просыпаюсь.
– Я тоже принимаю холодный душ по утрам, – сказала Тэмми.
– Я принимаю холодный душ, а потом вытираюсь полотенцем, – продолжал Бобби, – а потом читаю журнал или что-нибудь типа. После этого я готов начать день.
– А я просто принимаю холодный душ, но не вытираюсь, – сказала Тэмми. – Пусть капельки на мне сами высыхают.
Бобби сказал:
– А иногда я делаю себе настоящую горячую ванну. Вода такая горячая, что я в нее залезаю очень медленно.
Тут Бобби встал и продемонстрировал, как он залезает в свою настоящую горячую ванну.
Беседа перешла на кино и телепередачи. Судя по всему, оба они без ума от кино и телепередач.
Они разговаривали так часа 2 или 3, без остановки.
Затем Бобби поднялся.
– Ну ладно, – сказал он, – мне надо идти.
– О, пожалуйста, не уходи, Бобби, – сказала Тэмми.
– Нет, мне пора.
Вэлери должна была прийти с работы.
Вечером в четверг Бобби позвонил снова.
– Эй, дядя, ты что делаешь?
– Ничего особенного.
– Не против, если я заскочу, пивка попьем?
– Мне бы не хотелось сегодня никаких посетителей.
– Ой, да ладно тебе, дядя, я ж только по паре пива пропустить…
– Да нет, лучше не надо.
– НУТАКПОШЕЛТЫВПИЗДУ! – заорал он. Я повесил трубку и вышел в другую комнату.
– Кто звонил? – спросила Тэмми.
– Да тут один просто зайти хотел.
– Это Бобби был, да?
– Да.
– Ты к нему гадко относишься. Ему ведь одиноко, если жена у него на работу уходит. Что это с тобой такое, а?
Тэмми вскочила, забежала в спальню и начала набирать номер. Я только что купил ей пузырь шампанского. Она его не открыла. Я взял шампанское и спрятал в стенной чулан.
– Бобби, – сказала она в трубку, – это Тэмми. Это ты только что звонил? Где твоя жена? Послушай, я сейчас приду.
Она положила трубку и вышла из спальни.
– Где шампанское?
– Отъебись, – сказал я, – ты его с собой туда не понесешь и пить его вместе с ним не будешь.
– Я хочу шампанское. Где оно?
– Пускай свое выставляет.
Тэмми схватила с кофейного столика пачку сигарет и выскочила за дверь.
Я вытащил шампань, откупорил и налил себе полный стакан. Я уже не писал стихов о любви. На самом деле я вообще больше не писал. Не хотелось.
Шампанское влилось легко. Я пил стакан за стаканом.
Потом снял ботинки и дошел до квартиры Бобби. Заглянул внутрь сквозь жалюзи. Они сидели очень близко на кушетке и разговаривали.
Я вернулся к себе. Докончил шампанское и принялся за пиво.
Зазвонил телефон. Бобби.
– Слушай, – сказал он, – чего б тебе не зайти и не выпить со мной и с Тэмми пива?
Я положил трубку.
Я еще немного попил пива и выкурил пару дешевых сигар. Меня все больше развозило. Я пошел к Бобби. Постучал. Тот открыл дверь.
Тэмми сидела в дальнем углу кушетки, нюхтаря кокаин из пластиковой ложечки «Макдональдса». Бобби сунул мне в руку пиво.
– Беда, – сказал он мне, – в том, что ты не уверен в себе, тебе не хватает уверенности.
Я втянул в себя глоток пива.
– Это правильно, Бобби прав, – сказала Тэмми.
– У меня внутри что-то болит.
– Ты просто не уверен в себе, – сказал Бобби, – все довольно просто.
У меня было два номера телефонов Джоанны Дувр. Я попробовал тот, что в Галвестоне. Она ответила.
– Это я, Генри.
– У тебя голос пьяный.
– А я пьян. Я хочу приехать повидаться с тобой.
– Когда?
– Завтра.
– Хорошо.
– Ты меня в аэропорту встретишь?
– Конечно, малыш.
– Куплю билет и сразу тебе перезвоню.
Я заказал билет на 707-й рейс, вылетавший из Лос-Анджелеса-Международного на следующий день в 12.15. Сообщил Джоанне Дувр. Она сказала, что будет меня ждать.
Раздался звонок. Лидия.
– Я подумала, что тебе нужно сказать, – сказала она. – Я продала дом. Уезжаю в Феникс. Утром меня здесь не будет.
– Хорошо, Лидия. Удачи тебе.
– У меня был выкидыш. Я чуть не умерла, это было ужасно. Я столько крови потеряла. Не хотела тебя беспокоить.
– Сейчас у тебя как?
– Все нормально. Я только хочу убраться из этого города, он мне осточертел.
Мы попрощались.
Я открыл еще пиво. Распахнулась входная дверь, и зашла Тэмми. Она начала метаться по комнате дикими кругами, глядя на меня.
– Вэлери вернулась? – спросил я. – Ты вылечила Бобби от одиночества?
Тэмми продолжала вить петли. В своей длинной хламиде смотрелась она очень эффектно, выебали ее или нет.
– Убирайся, – сказал я.
Она сделала еще один круг по комнате и выбежала вон, к себе.
Спать я не мог. К счастью, пиво еще оставалось. Я продолжал его пить и закончил последнюю бутылку около половины пятого утра. Потом сидел и ждал 6 часов, а затем вышел и купил еще.
Время шло медленно. Я ходил по квартире. Чувствовал я себя не то чтобы, но принялся петь песни. Я пел песни и ходил по квартире – из ванной в спальню, оттуда в переднюю комнату, в кухню и обратно, горланя песни.
Я взглянул на часы. 11.15. Аэропорт в часе езды. Я одет. И обут, только на мне носков нет. Я взял с собой только очки для чтения, которые запихал в нагрудный кармашек рубашки. И выскочил из квартиры без багажа.
