Полдень. Три лодки «Мятежного» стоят с другой стороны плавучего дока, мужчины перекрашивают их. Корпус будет красным и зеленым, кабина — желтой.
— Эй, Коди! — зовет крепкий здоровяк с борта.
Большой долговязый блондин с волосами, которые заплетены на индейский манер, с измученным лицом, оборачивается. Никифорос сидит на доске трюма. Он машет рукой, когда я прохожу. На следующей палубе мужчина наживляет в одиночку. Пустая бутылка пива была забыта в углу на выступе ржавого железа. Краска на белых широких полосах облупилась от времени и стала серой и грязной из-за дождя. Название исчезло наполовину. «Судьба». Я едва смогла прочитать надпись.
— Здравствуй, — сказала я мужчине.
За ним нагромождены полные баки среди развернутых и разбросанных всюду снастей, пластмассовые ведра, где застаивается зеленая вода, сальные тряпки, развороченные банки с кока-колой.
— Привет, — сказал мужчина.
Он работает быстро. Механическим жестом он ловит рыбу на крючок, в ванне слева висит кусок соленой сельди, переключатели в кабине справа, леска расположена в регулярных маленьких кружках, один слегка перекрывает другой, висят крючки — один на другом. Он смотрит вниз, на свою работу. У него мешки под глазами, усталое лицо, тяжелые плечи немного сутулятся. Внешне он очень похож на свое судно. Они оба изношенные. Радио играет песню, как и в предыдущие дни. «Битлз» — «Summertime». Я щурюсь на солнце.
— Ваше судно красивое, — говорю я.
— И кроме того, хорошо держится на море, — отвечает мужчина, — но оно нуждается в хорошей покраске, в немалых работах также… Вот денег как раз и не хватает.
«Возьми меня, возьми меня в плавание», — поется в песне. Я смотрю на широкие и твердые боковые стенки.
— Да, — отвечаю я, — но все же оно красиво. Отправляетесь на лов палтуса?
— Да, но на другом. Это еще не готово. Однажды, возможно, поплыву на нем. Тогда мне нужен будет матрос. Я возьму тогда тебя на рыбалку со мной, если тебе так понравилась моя «Судьба»…
— Ах, да, — говорю я.
Я слушаю до конца песню, слова которой поднимаются и уносятся далеко в море. Солнце заливает мое лицо и лицо этого мужчины. Песня заканчивается, и что-то ломается.
— Увы, я должна идти, до свидания, — говорю я.
Он кивает мне.
Джуд пьет кофе на задней палубе. Я чувствую на себе его взгляд, когда перешагиваю через перила «Мятежного». Желтые глаза с ледяным блеском, он выглядит сердитым. Он отворачивается и сплевывает. Его лицо исчезает в тени капюшона. Я смотрю вниз.
Бывает, что редкими вечерами Джейсон останавливается на судне. Мы все еще работаем, когда другие команды уже давно закончили.
— Эй, Лили, до сих пор на работе? Я приходил тебя искать, чтобы угостить мороженым, попкорном или Белым русским.
— В другой раз, Джейсон, мы еще не закончили работу.
Он явно разочарован. Он очень молод. Он медленно удаляется от судна, идет по пустынному понтону, взбираясь на мост, чтобы добраться до дока. Над ним небо. Черный мост и небо. Можно подумать, что он поднимается на небо.
Дэйв смеется, глядя на меня:
— Вот твой парень.
Шкипер тоже вторит:
— Вот, как раз этот Джейсон, что приходил…
Наступает ночь. Небо желтого цвета. Объявили, что двадцать шестого июня будет ветреная погода.
— Это как обычно, — сказал Адам. — Каждое открытие сезона ловли палтуса объявляют штормовое предупреждение, и суда идут ко дну.
Мы выходим завтра. Все уже готово. Два дня до начала рыбалки мы проведем на рейде вблизи берега. Сегодня Джейсон снова маячил перед «Мятежным», и снова он ушел один. Джуд сплюнул через перила.
— Завершите работу с вашим баком и на этом остановитесь, — приказал шкипер.
Джуд поворачивается ко мне. Над ним оранжевое небо. Он указывает подбородком на Джейсона:
— Он что, твой парень?
Он говорит тихо. Его взгляд становится серьезным.
Мы пересекаем узкое место в порту, проходим первые буи. Это так красиво, со всеми этими криками. В гавани от солнца исходило хоть какое-то тепло, но стоило нам выйти в открытое море, как легкий бриз превратился в ветер, который доводит до мурашек, поднимает торчком и откидывает назад наши волосы. Мы были опьянены запахом водорослей. Эти грубые мощные ароматы — как вызовы в открытом море.
Нарастающий смех сумасшедших чаек. Мы выходим за пределы белых топливных баков доков. Мужчины заняты чисткой передней части палубы. Саймон и я наживляем, нам в помощь Йан нанял трех студентов на один день. Вскоре мы прибываем на консервный завод. Судно замедляется. Шкипер совершает искусную швартовку, встав между «Полуночным солнцем» и «Топазом». Ребята привязали «Мятежный» к деревянным опорам, вокруг которых плавает грязная пена. Мексиканский рабочий кричит что-то из дока и направляет нас к огромной пластиковой трубе. Напялив свой непромокаемый плащ, Дэйв прыгает в трюм. Джуд подает шланг Дэйву, тот затаскивает его внутрь.
— ОК! — кричит он.
Затем труба выплевывает несколько тонн колотого льда, Дэйв направляет шланг так, чтобы лед попал в каждый уголок трюма. Должно быть, этот лед заготовили в период пурги.
Мы занимаемся продуктами питания, которые «Сэйфвэй» выгрузил для нас у причала. Дэйв ликует, прежде чем груда крючковых снастей готова войти в воду. Саймон вышагивает, делая замечание доставщику. Мужчина средних лет сел и бросил свою сумку на палубу.
— Привет, ребята… Я — Джои, новый матрос нового сезона рыбной ловли.
Он идет в каюту, чтобы забросить туда свой багаж. Джуд вышел, чтобы купить сигареты. Шкипер звонит, вероятно, в штат Оклахома. Джесс курит косяк в машинном отделении. Я перехожу на палубу, не зная, чем же мне заняться.
— Я надеюсь, что трюм уже заполнили. Что собираются делать эти чертовы ублюдки, я вас спрашиваю, — сказал Дэйв.
— Я надеюсь, что он не будет так кричать, — говорю я.
Он рассмеялся. Джуд вернулся. Минуту спустя на борт
прыгает шкипер:
— Снимаемся, ребята. Отвязывайте!
Девять вечера. Уже скрылся из виду город. Солнце заливает палубу, золотит границу неба и зеленую гору, на юге просматривается белый песок далеких пляжей.
— Однажды я поеду туда, — думаю я вслух. — Со мной будет только мой бумажник и мой спальный мешок. После рыбалки, мыса Барроу, после всего этого я туда поеду.
— Хорошо бы взять с собой пистолет. Защищаться от медведей.
Джои стоит с моей стороны. Он мягко улыбнулся. Я смотрю на коренастого мужчину, который втянул голову в плечи, как будто экономя силы. У него мешки под глазами, а его черные глаза глубоко запали.
— Самки медведей гризли являются грозными матерями в летнее время. Однажды я был на охоте на оленей. Опять же: я родом с острова Акиок, южной деревни, я знаю эти горы как свои пять пальцев. Опасно идти в одиночку, особенно если ты никогда этого не делал. Я мог бы сопровождать тебя, если хочешь. Я покажу тебе, как и — главное — где можно стрелять. Когда медведь идет на тебя, у тебя нет права на ошибку. Если зверь потянет тебя за череп, считай, что ты уже мертв.
— О, — говорю я.
— Не слишком ли трудно ловить треску в первый сезон?
— Самое трудное — это краб, — говорят они.
— Да. В один годя потерял семь членов моей семьи. Все на разных судах. Берингово море.
— Я, возможно, поеду этой зимой. Шкипер обещал взять меня на борт судна, если, конечно, будет сезон, — сказала я вполголоса.
Джои помолчал. Он продолжает следить за гребнем волны. Он шепчет:
— Я надеюсь, ты не будешь этого делать. Я считаю, что это ад для любого человека.
— Другие делают это хорошо. Женщины тоже. Почему же тогда не я?
— Потому что ты маленькая, там ты явно не сможешь сделать это. Я надеюсь, что твой дурак шкипер не вернется из Оклахомы… Пусть идет себе в ад!
— Ты его не любишь, мне так кажется.
— Да это дурак. Он не знает, что делает, и не знает того, о чем он говорит.
Ребята пьют кофе в каюте. Джои протягивает мне сигарету:
— Что заставило тебя приехать сюда?
— Я не знаю, я просто приехала. Хотя… если бы я знала, конечно, я знала бы точно. Я была уверена в этом, по крайней мере, все было бы здесь по-другому. Я думала, что это будет исключительно океан.
«Мятежный» плыл по реке Бускин и заливу Женщин, пьяная чайка крутилась в небе.
— Может быть, я хотела пойти сражаться за что-то сильное и красивое, — я смотрю на других птиц. — Рискуя найти свою смерть, по крайней мере, встретить свой последний час раньше… А потом я мечтала поехать на самый край мира, чтобы поглазеть.
— А потом?
— Потом — я прыгаю.
— А потом?
— А потом — убегу.
— Ты убежишь навсегда, ты умрешь.
— Я умру?
— Это то, что может случиться с тобой здесь, и раньше, чем ты думаешь. Это не простая страна.
