— Вы что, думаете, это я не хочу ребенка?
— Мне просто кажется, что вы с Хидео не слишком для этого стараетесь.
Матушка Имаи понимала, что выбрала небезопасную тему, но ничего не могла с собой поделать. Стараясь не встречаться с невесткой глазами, она протянула руку за печеньем.
В глазах Мисако вспыхнул огонь. Ей хотелось крикнуть во весь голос: «Какой жене захочется стараться, если свекровь вечно торчит под дверью?» Пересилив себя, она заговорила про недавний визит к доктору:
— Он сказал, что у меня все в порядке, но я хочу еще пойти к другому, чтобы знать наверняка.
Свекровь тут же нахмурилась.
— Так у тебя есть какие-то опасения? Месячные не вовремя или еще что-нибудь?
Выражение ее лица привело Мисако в бешенство. Мало того что подслушивает, так еще и лезет не в свое дело! Хотя достаточно было ответить отрицательно и закончить разговор, ей вдруг захотелось подразнить старуху.
— Не знаю, — пожала она плечами. — Потому и иду к доктору. Вдруг я вообще не могу иметь детей? В конце концов, мы женаты целых пять лет…
Старая госпожа Имаи напряженно выпрямилась. До сих пор подобная мысль не приходила ей в голову.
— Значит, ты считаешь, что это возможно?
В голосе ее прозвучало такое возмущение, словно речь шла о невесть каком преступлении.
Мисако снова пожала плечами. Потом закрыла коробку с печеньем.
— Такая вероятность всегда есть. Посмотрим, что скажет другой доктор.
Она встала и понесла печенье в буфет, пряча ехидную улыбку.
— Ну что ж, передай своему доктору, что ты должна родить! — яростно фыркнула госпожа Имаи, включая телевизор. — Сходи к нему поскорее и лечись, если нужно. У меня должен быть внук, и я не могу ждать целую вечность!
Мисако тихонько выскользнула на кухню и, прислонившись к столу, сложилась вдвое от беззвучного смеха.
Церемония по случаю сорока девяти дней должна была состояться в понедельник двадцать девятого ноября. Свадьбу назначили на субботу, двадцать седьмое, и Мисако собиралась выехать в Ниигату на следующий день. Ехать ей предстояло одной, поскольку Хидео был в командировке вместе с дядей, а свекровь оставалась, чтобы следить за домом.
Вопрос о разводе так пока и не был поднят, Фумико кипела от негодования, подозревая, что Хидео решил пойти на попятный. Он не звонил уже больше недели, и молодая женщина ударилась в панику.
Среда на неделе перед свадьбой пришлась на государственный праздник. Большинство учреждений не работало, жители Токио гуляли, наслаждаясь солнечной погодой. Молодому человеку, поглощенному личными неприятностями, хотелось побыть одному. Он сказался больным и валялся в постели до полудня, а потом, дождавшись, пока мать с Мисако отправятся в Гиндзу за покупками, спустился в столовую и включил телевизор. Около двух раздался телефонный звонок. К досаде Хидео, это была Фумико.
— Ты с ума сошла, звонить мне домой? — заорал он. — Я же предупреждал! Только все испортишь…
— Не шуми, — спокойно ответила она, — если бы подошла женщина, я не произнесла бы ни слова, просто повесила бы трубку или сказала, что ошиблась номером.
— Все равно, зачем рисковать. Что-нибудь важное?
— Важное? — усмехнулась она. — А как же, наш ребенок, куда уж важнее. Нам надо сегодня встретиться.
— Черт побери, Фумико! Я не могу; когда угодно, только не сегодня.
— Можешь. Я сейчас на станции Сибуя, недалеко от твоего дома. Приходи в «Русскую чайную» на верхнем этаже универмага «Даива».
— Говорю же тебе, не могу! У меня сильная простуда, я в постели, чувствую себя ужасно.
— Ты почувствуешь себя еще хуже, если я заявлюсь к тебе домой.
— Ты шутишь!
— Никаких шуток, Хидео-тян. Через десять минут я позвоню в дверь, так и знай!
— Проклятье! Ты знаешь, я не люблю угроз. Кроме того, встречаться так близко опасно, нас увидят.
Фумико рассмеялась.
— Глупости! Здесь такая толпа, никто не заметит. Приходи, я жду.
Хидео с грохотом швырнул трубку. Нельзя же в самом деле допустить, чтобы девчонка пришла домой! Чертыхаясь, он побежал наверх в спальню одеваться.
Место для парковки пришлось искать полчаса. В чайную Хидео вошел с каменным лицом, держа руки в карманах. Фумико сидела за столиком, отхлебывая русский чай из высокого стакана.
— Привет, дарлинг! — сказала она с улыбкой. От угрожающего тона не осталось и следа.
Хидео со вздохом опустился на табурет. Обычно Фумико начинала щеголять американскими словами, когда старалась смягчить ссору.
— Имей в виду, я не потерплю угроз! — запальчиво начал он. — Поняла?
— Извини, — снова улыбнулась она, — я не хотела, просто совсем извелась… Пожалуйста, не будь таким мрачным, ты привлекаешь внимание.
Хидео с силой прижал ладони к столу, стараясь успокоиться.
— Как же с тобой трудно… Поверь, я делаю все, что могу.
Подошла официантка, и Фумико заказала еще чаю и пирожных. Хидео подождал, пока девушка отойдет, и снова заговорил:
— Эта простуда меня доконает, а тут ты еще пристаешь. Я же сказал, что придется подождать, пока пройдут сорок девять дней и свадьба. Момент теперь неподходящий, разве не ясно? Не могу я сейчас взорвать эту бомбу. Нужно время…
— Время! — Фумико в бешенстве выкатила глаза. — Да для меня сейчас каждый день на вес золота! Сегодня сестра заметила, что меня вырвало в туалете, и тут же доложила матери. Пришлось сказать, что я отравилась устрицами. А что будет завтра? Мать у меня не дура. Что мне делать? Я все время нервничаю, а это нездорово, нервничать при беременности!
Официантка принесла заказ.
— Что-нибудь еще? — спросила она.
Фумико отрицательно покачала головой. Хидео достал сигарету и закурил.
— У меня есть план, — задумчиво произнес он, — но для него нужно время. Дай мне, пожалуйста, еще несколько дней.
— Сколько именно? — прищурилась она.
— Не так уж много. Мисако едет в Ниигату в воскресенье, и вечером мне удастся поговорить с матерью наедине.
— С матерью? — удивленно воскликнула Фумико, забыв об осторожности. — С какой стати ты собираешься говорить о разводе с ней, даже не поставив в известность жену? — добавила она уже тише, подавшись вперед.
— Ты не знаешь всех обстоятельств, — ответил Хидео, глубоко затянувшись и выпустив облако дыма. — Мать у меня очень добрая, хотя порой склонна впадать в истерику. В ее время было не принято разводиться. Я скажу ей в воскресенье, и тогда до среды она успеет переварить новость и прийти в себя. Мне во вторник нужно будет уехать по делам, а жена вернется только в среду.
— Не понимаю, к чему такие сложности, — надула губы Фумико.
— Сложность в том, — объяснил он, — что их в последние дни водой не разольешь. Если сказать сейчас, они будут заодно, и я окажусь в одиночку против двоих. Если же хорошенько подготовить мать, то к возвращению жены из Ниигаты она примет мою сторону, я уверен.
Фумико жевала пирожное, сосредоточенно обдумывая его слова.
— А если, — спросила она после долгой паузы, — твоя мать тебя все-таки не поддержит? Тогда, значит, мне придется ждать зря? Ты же сам говоришь, что они теперь ладят друг с другом, не то что раньше.
Задрав голову, Хидео выпустил дым в потолок.
— В том-то и дело. Перемирия долго не длятся. Просто мать жалеет Мисако и старается, как может, отвлечь ее от мыслей о смерти деда. Болтает все время о свадьбе племянницы, о тряпках и тому подобном. Если я заговорю о разводе с женой, она первым делом кинется к матери, и тогда все пропало. Надо подождать, а мать я уломаю, не беспокойся.
Он самоуверенно улыбнулся и, наклонившись, нежно взял Фумико за руку. Она все еще дулась, вертя в пальцах ложечку.
Одинокая женщина, устроившаяся за соседним столиком с чашечкой чая и сигаретой, с большим интересом наблюдала за парочкой. Судя по выражению ее лица, она нисколько не скучала без компании.
Утром в день свадьбы Мисако сходила в соседний салон красоты, чтобы сделать прическу и правильно надеть черное праздничное кимоно томесоде, в котором положено появляться замужним дамам. Она терпеливо стояла в крошечной примерочной в два татами, пока пожилая хозяйка заведения обматывала ее слоями шелка, ни на секунду не переставая болтать. Эта женщина владела салоном уже много лет и знала всех в округе. Старшая госпожа Имаи была хорошей клиенткой: она приходила каждую неделю и никогда не упускала случая обсудить местные сплетни, что составляло для хозяйки одну из главных радостей в жизни. Особенно когда новость пахла скандалом.
— Теперь глубоко вдохните, проверим, не затянула ли я оби слишком сильно, — велела она, поправляя богато вышитый пояс, обмотанный вокруг изящной талии Мисако. — Маа! Настоящее чудо! Какая дорогая вещь! Наверное, супруг подарил? — На лице ее мелькнула лукавая улыбка.
