— Нет, — смутилась Мисако, несколько задетая личным характером вопроса.
— Тогда, должно быть, свекровь? Редкой души человек и отличная клиентка…
— Этот пояс — часть моего приданого, — неохотно объяснила Мисако. — Родители подарили на свадьбу.
— Маа! — не переставала восторженно щебетать хозяйка. — Просто загляденье! Видно, вы из хорошей семьи. Родом из Ниигаты, не так ли? И такая красавица…
Чопорно выпрямившись, Мисако не удостоила ее ответом, что совершенно не смутило говорливую сплетницу.
— Сегодня ведь свадьба племянницы госпожи Имаи?
Мисако вымолвила лишь краткое «да». Повисло молчание.
— Ваша свекровь мне много рассказывала, — вновь заговорила женщина. — Я уверена, что вы и ваш супруг будете самой красивой парой среди гостей. Он такой видный мужчина, куда там жениху, а вам так идет этот шикарный наряд! Такого шелка днем с огнем не отыщешь, да и носить кимоно так, как вы, мало кто умеет.
Мисако всегда раздражали шаблонные льстивые комплименты торговцев, а сейчас почему-то особенно. К сожалению, приходилось терпеть: оби должен быть завязан, как положено, а хозяйка салона слыла настоящим мастером своего дела. Молодая женщина вежливо кивнула и произнесла: «Спасибо».
— Ваш уважаемый супруг все такой же красавец, нисколько не изменился. — Слова сыпались как горох. — Я видела его в эту среду в «Русской чайной» в районе Сибуя… с ним сидела еще какая-то интересная дама, из таких, знаете, современных красоток. У них был, судя по всему, очень серьезный разговор…
Мисако окаменела, едва сумев скрыть потрясение. Она сразу поняла, о ком идет речь. В зеркале отражалось самодовольно-лукавое лицо сплетницы, продолжавшей трудиться над сложным узлом пояса.
— Да, я знаю, — солгала Мисако. — Это была моя подруга, мы вместе ходили по магазинам, и им пришлось меня дожидаться. Я хотела вернуть одну вещь и получить назад деньги, что теперь не так просто делается. Вот они с мужем и пошли в чайную, я сама им предложила, вы же знаете, как мужчины не любят ждать. Такая полненькая девушка, да?
— Да-да, довольно полненькая, — кивнула хозяйка разочарованно. Впрочем, подозрения ее не угасли: уж слишком фамильярно Хидео брал ту девушку за руку. — С таким бюстом, как у нее, нечего и думать о кимоно. Как ни затягивай грудь, настоящего изящества ни за что не добьешься. Когда приходит такая клиентка, у меня просто руки опускаются. Бедняжки, их теперь все больше, все, что им остается, — это носить европейскую одежду… — Она любовно поправила складки кимоно у Мисако на груди. — Ну вот, теперь хорошо. Вы выглядите очаровательно.
Во время свадьбы Хидео обратил внимание, что Мисако изменилась. Вела она себя как обычно, но смотрела на него иначе. В глазах появилась холодность, которой он никогда раньше не замечал. Настроение у молодого человека испортилось, в душе росло сознание вины.
Она знает, повторял он себе снова и снова. О Фумико, обо всем. По окончании торжественных речей Хидео покинул свое место за столом и присоединился к веселой компании мужчин, угощавшихся сакэ, пивом и виски на другом конце банкетного зала. Напился он в тот вечер так, что двоим приятелям пришлось везти его домой. Втащив бесчувственное тело в гостиную дома Имаи, они положили его на футон, расстеленный прямо там, чтобы не подниматься по узкой крутой лестнице в спальню.
Рано утром в воскресенье, в очередной раз возродившись из пепла, Хидео вышел к завтраку, старательно изображая хорошее настроение. Ему предстояло проводить жену до поезда. Не будь матери, он бы, конечно, попробовал отвертеться, но рисковать вызвать ее неудовольствие никак не мог. Только не сегодня.
Жена за завтраком молчала, вид у нее был какой-то вызывающий. Несколько раз, как показалось Хидео, в ее глазах даже мелькнуло что-то похожее на ненависть. Он ощущал растущее раздражение и с трудом сдерживал желание послать ее подальше.
В машине они ехали в ледяном молчании, пока Мисако не попросила остановиться у кондитерской лавки. Неожиданная просьба заставила Хидео потерять контроль над собой. Он выругался.
— Извини, — сухо проронила Мисако, не отрывая глаз от дороги, — я всегда захожу сюда перед поездкой в Ниигату. Как можно ехать с пустыми руками?
Хидео взорвался:
— Почему ты вечно оставляешь все на последнюю минуту? Знала же, что поедешь сегодня!
— Я всегда покупаю это печенье по пути на вокзал, и тебе это прекрасно известно! — отчеканила Мисако. Ей уже было все равно. — У тебя нет никаких причин для грубости. Хватит того, что ты выставляешь меня на посмешище перед всеми соседями, встречаясь с любовницей чуть ли не у нас дома! Ну как, хороши пирожные в «Русской чайной» в Сибуя?
Машина резко свернула в переулок и, взвизгнув тормозами, остановилась перед кондитерской. Молодую женщину бросило вперед, она едва успела защититься ладонями, чтобы не разбить лоб о ветровое стекло. Мисако яростно повернулась к мужу, встретив холодный презрительный взгляд.
— Не трудись меня провожать, — бросила она, доставая чемодан с заднего сиденья. — Ты, похоже, совсем спятил. Сама доберусь, без тебя.
— Ну и проваливай! — рявкнул он.
Мисако изо всех сил хлопнула дверцей. Хидео нажал на газ и умчался, кипя от злости.
— Мерзавец! — крикнула она вслед.
Какой-то прохожий глянул на нее с изумлением и пошел дальше с ехидной улыбкой. Постаравшись взять себя в руки, Мисако вошла в магазин. Появившись оттуда с коробкой печенья, она огляделась по сторонам. Такси нигде видно не было.
Токийский вокзал Уэно кишел людьми, напоминая гигантский муравейник. Пробираясь сквозь толпу, Мисако ощущала струйки пота, стекавшие по спине. Такси пришлось ловить не меньше четверти часа. К счастью, она позаботилась о билете заранее, почти месяц назад, да и тогда оставались лишь места в первом классе.
Миновав билетный контроль, она, запыхавшись, вбежала в здание вокзала и кинулась вверх по ступенькам на платформу, расталкивая людей. Кондуктор уже размахивал красным сигнальным флажком. Мисако едва успела заскочить в вагон между закрывавшимися половинками двери. Чемодан зажало, дверь дернулась и на мгновение раздвинулась, позволяя втащить его внутрь. Поезд пополз вперед. Мисако без сил прислонилась к двери. Четвертый вагон, а билет у нее в шестой. Она вздохнула и прикрыла глаза. Пробираться на ходу через два переполненных вагона, да еще тяжелый чемодан плюс хрупкая коробка в руках…
Внутренняя дверь оказалась тугой, пришлось удерживать ее плечом, держа коробку в одной руке и втаскивая чемодан. Весь вагон таращился на одинокую женщину, но никто не предложил помочь. Раскрасневшись от усилий и смущения, она боком протискивалась по узкому проходу сквозь густой сигаретный дым. Открыть следующую дверь оказалось еще труднее. Развернувшись, Мисако изо всех сил уперлась в нее спиной, когда вдруг давление резко ослабло. Поняв, что дверь удерживает чья-то рука, она повернулась… и обмерла, встретив улыбающийся взгляд монаха из Камакуры.
— О! Мисако-сан! Позвольте, я помогу… — Он ловко подхватил чемодан.
— Это вы! — Она раскраснелась еще пуще оттого, что в неловком положении ее увидел знакомый.
— Я вижу, вы едва не опоздали на поезд, — добродушно усмехнулся Кэнсё. — Присаживайтесь на мое место, передохните немного.
Пассажиры обернулись в их сторону, наблюдая за долговязым монахом и молодой женщиной. Со всех сторон слышались перешептывания. Сосед Кэнсё, сидевший у окна, встал и предложил обменяться местами.
— Спасибо, очень любезно с вашей стороны, — поклонилась Мисако, протягивая свой билет.
Мужчина посмотрел и замялся.
— Но… — осторожно заметил он, — вы едете в первом классе, а здесь второй.
— Ничего страшного, — воскликнула Мисако. — Пожалуйста, вы окажете мне большую услугу.
— Все-таки… — продолжал он сомневаться.
— Пожалуйста! Сэнсэй мой добрый друг, мне бы очень хотелось сидеть с ним рядом, — настаивала она. — Мне все равно, в каком классе ехать. Пожалуйста, возьмите.
— Ладно, если так, то спасибо вам. — Мужчина подобрал портфель и книгу, поклонился и пошел вперед по проходу.
Пассажиры снова зашептались.
Мисако с улыбкой устроилась возле окна. Хотя с утра все шло наперекосяк, теперь, похоже, счастье не обошло стороной. Вот так встреча! Наконец-то можно задать все вопросы, накопившиеся с того трагического дня, когда умер дедушка. Воспоминания заставили ее тяжело вздохнуть.
— Как вы себя чувствуете? — заботливо осведомился монах. — Устали?
— Немного, пока бежала на поезд. Теперь все в порядке.
Некоторое время оба молчали, разглядывая мелькавшие за окном виды.
— Как погода в Камакуре? — спросила Мисако, думая совсем о другом.
— Превосходная, — ответил Кэнсё, — в самый раз, чтобы любоваться горой Фудзи.
