Саша Иннокентьев отвез на «Волге» троих добровольцев в теплую комнату в Управлении строительства, где продолжали беседовать далее. Выяснилось одно скверное обстоятельство — декомпрессионной камеры нет, водолазов будут вытаскивать медленно, по мере их привыкания к давлению воды. Саша со своей демонической усмешкой откровенно сказал, что дело затеяно рискованное, на глубине может быть течение, верчение, черт знает что, время — зима, там темно, у всех, конечно, будут фонари, все будут обвязаны, но… но каждый должен трижды подумать и подписаться, что всю ответственность берет на себя. Приглашали профессиональных водолазов из Северного Морфлота, однако там затонуло на мели во льдах судно — им некогда… просят дать время… обещают через полмесяца-месяц…
— Но, как выясняется, мы ждать не можем, — продолжал Саша. — Врача специального нет, поселковый мало что «петрит». Я сам вас всех посмотрю… давление и прочее… но, если кто чувствует страх или не хочет признаться в наличии какой-нибудь болезни, лучше сказать именно сейчас!
Добровольцы молчали.
— Р-раздевайся по очереди.
Климова он смотрел последним.
— Чтобы с вами, не дай бог, ничего не случилось… да и меня потом не загнали туда, где, судя по наколкам, вы были, Иван Петрович… частота пульса — шестьдесят пять… нормально… давление — сто строк… это выше нормы.
— От волнения, — просипел Климов.
— А что с речью? Ангины нет? Откройте рот. Руки! Пальцы целые… крепкие… так. Кожных заболеваний… экземы, лишая… А глаза? Конъюктивита нет? Сильно слезятся?
— Если только обидят. Но там нет же акул? — пошутил Иван Петрович.
— Ноги. Вены. Так. Сколько поднимаете?
— Двухпудовой крещусь. Есть гиря? — буркнул коренастый Климов, картинно напрягая мускулы по всему телу.
— Одевайтесь, — разрешил инструктор. — Мы подвесим водолазный трап до глубины двенадцать, вас будут подвозить уже одетыми в теплом автобусе, чтобы сразу в воду… вода же теплая в сравнении… лед в майне будем все время дробить… компрессор исправен, я проверял… вас буду страховать лично сам… Я бы тоже полез, но врачи говорят: сердце загнал… лазил как-то на Эльбрус… — Саша отмахнулся, как от мухи. — Остальное зависит только от вас. — И глянув на Климова, кивнул. — Завтра. Снаряжение разного размера… примерьте… Кстати, оно чистое, полностью дезинфицировано… Насчет еды — не позже двух часов до погружения, сами понимаете… Но повторяю, если есть сомнение в себе — откажитесь. Особенно вы, Иван Петрович… не нравится мне ваше дыхание…
— Я здоров, здоров, — хмуро подтвердил Климов. — Сорвал когда-то голос… кричал много, было дело…
На том и расстались. Тренировка — с утра.
В великом возбуждении Иван Петрович вернулся в котлован. Спрыгивая с последней поперечинки лестницы, подвернул ступню, но ничего, пройдет. Сегодня после встречи с Ниной и после сбора добровольцев он был совершенно счастлив. И когда в обеденный перерыв, как всегда, собрали комсомольцев для какого-то разговора, он сел в стороне, уверенный в самом себе и в высшей справедливости. Остался здесь, хотя, понятно, не имел никакого отношения к комсомолу. А когда появился Васька-вампир, невысокий парень с бойкими глазами и усиками над губой, с белой повязкой на лбу и на шее, Климов даже пожалел его. А вот и хмурые начальнички — Туровский и Маланин.
— Товарищи комсомольцы! — объявил комсорг, глядя на палец. — Мы собрались еще раз, чтобы поставить, так сказать, точки над «и».
— Над «ё», — пошутил немедленно Хрустов.
Маланин, озабоченно глядя на него, выждал паузу.
— На днях, как вы знаете, произошла драка. Позор!.. На комсомольской стройке!.. Мне лично до сих пор стыдно.
— Ты-то при чем? — спросил кто-то.
— Я ни при чем! — продолжал Володя, всё разглядывая палец и тем самым приковывая внимание. — Ни при чем. А все равно. Как же должно быть стыдно тем, кому должно быть стыдно, товарищи! — И при этих словах он посмотрел на Ваську-вампира.
— Судить вурдалака! — крикнули из толпы.
— Не оскорбляйте человека, — Маланин покачал головой.
— Вампир! Кровь рабочую сосет!.. — Начался шум… — Гад!..
Туровский что-то шепнул Маланину и вышел вперед.
— Это что такое? Вы где находитесь? — тихий его голос зазвенел, как пчела. Он умел говорить негромко, но внятно. — То ли шарамыжники, то ли комсомольцы. Владимир щадит вас. Добрый человек. Я позлее. — И Туровский указал пальцем на Климова и Никонова. — Эти люди устроили попойку? Устроили. А потом избили комсомольца Васю Черепкова? Избили. — И спросил у перевязанного тракториста. — Так было дело?
«Опять двадцать пять! — подумал Климов. — Никак Валера не успокоится. С чего он взъелся на меня?!» В ответ на вопрос начальника штаба Васька-вампир усиленно закивал. Он схватился за глаз, изображая сейчас очень хворого человека. Попросил разрешения сесть.
— Они поссорились… чью машину я первой проведу, а чью второй. Я полез разнимать. А как бывает у нас… разнимающему и нагорит, вот и выручай шоферов.
Поднялся гвалт. Большинство не знало истинного положения вещей. Серега вскочил:
— Да врет он, ага! За деньги… за бутылки перетаскивал…
Васька-вампир дернул губой:
— А за оскорбление личности могу и в суд подать.
Многие оглянулись на Климова. Иван Петрович медленно поднялся.
— Почему же ты обманываешь, Василий? Разве так было? Посмотри мне в глаза!
— Это он! Он!.. — торжествуя и боясь, заверещал Васька-вампир и, обернувшись к Туровскому, показал обеими руками. — Я узнаю его! Бил меня… бил… и еще приговаривал: «Ты меня запомнишь!»
«Господи, какая сволочь, — затосковал Иван Петрович, глядя на лживого в белой марле паренька. — И это про него в газетах писали? Но если, не зная сути дела, выбирать между ним и мной, конечно, он ближе им всем. Но где дружки-шофера? Они-то знают цену словам Васьки?»
— Все ясно, — отрезал Туровский. — Ясно, откуда гнилой ветер. Вам это даром не пройдет, Климов.
Иван Петович, уставясь ему в желтокоричневые мазутные глаза, издевательски-послушно кивнул. «Только не сорвись, — говорил себе. — попляшут на твоей груди — и разойдутся. А у тебя работа, судьба!»
— Не бил он! — истошно закричал Серега. — А его премии лишили! А я бил! Я б его убил, падлу, если бы знал, что так врать будет, дешевка, пес!
— Комсомолец Никонов, — смешался Маланин и густо покраснел. — Это вы у него научились? — Он кивнул в сторону Климова.
— Нет! Дядь Вань чище, чем вы тут все! У него грамота райкома комсомола! На Севере дали! Он десять специальностей имеет!
— Там все десять специальностей имеют, — прозрачно сострил, подтягивая гримасой губы к носу, Туровский и глянул на часы. — Все ясно. Что там у нас еще? — спросил он у комсорга. — Закрываем?
Маланин стоял, пунцовый, то ли что-то сказать не решился, то ли нечего было говорить. Надел на шапку каску.
— Если мне позволят, — вдруг буркнул Климов.
— Что такое? — начштаба словно что кислое проглотил. — Может быть, товарищи, нас ждет некое покаяние?
В это время к нему подскочил московский журналист с фотоаппаратами на груди, они стали довольно громко переговариваться. Иван Петрович, играя желваками скул, ждал. Валерий, почувствовав перебор в своей игре, оглянулся:
— Ну, давайте, давайте… вам разрешают.
— А это вам лично я хотел сказать пару слов, — с нажимом ответил Климов. — Вам, Валерий Ильич. Я думал, вы… извинитесь передо мной. Если действительно ратуете за правду. За истину.
— Ого! Это интересно! — отозвался за Туровского Володя Маланин. И как бы от себя растерянно пробормотал. — Ты чего это, дядь Вань?.. Не надо бы тут…
— Понимаю, козел для отпущения. Что, дескать, — одним грехом больше, одним меньше. А я не трогал этого молодого человека. Слышь, Вася, — не поворачиваясь к трактористу, сказал Климов, — когда-нибудь будешь умирать, вспомнишь — поздно будет! Это святотатство — врать своим собратьям по вере.
— Чья бы мычала… — донеслось из толпы. — «Химик» несчастный.
— Скажи, что, от меня пахло, когда я с тобой разговаривал? — не стал отвлекаться Климов.
— Конечно! Сивухой несло! — с вызовом ответил Васька-вампир и засмеялся. И некоторые вокруг тоже засмеялись.
— А вот и нет, — тихо и горестно возразил Климов. И продолжал, до бешенства раздражая медленностью своей речи многих, кому хотелось быстрее пообедать. — Помнишь, я сказал — пойду, позвоню дорожникам, помнишь?
— П-помню… — Васька-вампир не почувствовал тут ловушки.
— И я пошел в Строительную лабораторию. Там телефон. И дежурила подруга товарища Туровского, Аня. Я снял шапку, сел рядом и позвонил. Валерий Ильич, спросите у вашей подруги — пахло от меня водкой или нет? Я думаю, у нее нюх тоньше, чем у этого… человека.
Валерий страшно смутился. Ему вовсе не хотелось что-то перерешивать. Тем более, расспрашивать Аню о каком-то пьянице и бродяге.
