— Ты же знаешь, у него близорукость! — сказала Соня.
— А ты собираешься, наконец, одеваться? Или в халате поедешь?
— Не ори на меня! — крикнула Соня.
— Я не ору, я говорю!
— Нет, орешь! Только вошел и начал орать!
— Давайте теперь все поссоримся! — сказал Блоха. — Самое время!
— Детский сад! — раздраженно развел руками Мишка.
Игорь, бродивший, как сомнамбула, по комнате, нашел наконец открытую вчера бутылку и отхлебнул из горлышка.
— Да отберите же кто-нибудь у него бутылку! — истерически крикнула Соня.
Мишка протянул было руку, но Игорь заорал:
— Отстань! Не маленький! — он отхлебнул еще глоток.
— Знаете что? — сказал Мишка. — У меня предложение. Давайте никуда не поедем, успокоимся и сядем догуливать!
В комнате стало тихо.
Игорь подошел к зеркалу, блаженно прикрыл глаза, прислушиваясь к себе — и вдруг стал расправляться, как надувной, картинно развел плечи, напряг воображаемые мускулы. Толкнул Блоху.
— Ты чего? — оглянулся тот.
Игорь толкнул еще раз.
— Отстань. — Блоха отошел.
— Я царь горы! — заорал Игорь и изо всех сил толкнул мрачного Мишку, завалив его на диван, прямо на сидящую Соню.
Соня взвизгнула, отбиваясь:
— Держите его, он с ума сошел!
— Ну, кто на меня?! — Игорь запрыгнул ногами на диван.
— Точно, детский сад! — Мишка попытался встать, но Игорь с размаху огрел его подушкой по голове. Началась веселая возня.
— Вы что, спятили все? — крикнул Блоха. — Нашли время! — не выдержал и, занося подушку, ринулся в бой.
В конце концов все повалились на диван, хохоча и тяжело отдуваясь.
— Время! — глянув на часы и вскакивая, скомандовал Мишка. — Соня, одевайся. Игорь, помоги ей.
Под окном послышался сигнал. Соня, уже одетая в свое пышное платье, надела шляпку и взяла пупса. Сделала себе книксен перед зеркалом и пошла к двери.
Блоха за столом торопливо писал крупными буквами на свадебном конверте: «Лубянка. КГБ. Следователю ИГНАТОВУ А. С.». Потом на открытке с целующимися голубками: «ИДИТЕ ВЫ ВСЕ НАХ..».
— Мемуары пишешь? — спросил Игорь. — Рано еще.
— Донос в КГБ, — деловито ответил Блоха, запечатывая конверт.
— А это уже поздно, — засмеялся Мишка.
Они, хохоча, высыпали из подъезда — Блоха по пути бросил конверт в почтовый ящик — и сели в «Чайку». Машина тронулась.
— Я звонил, заказал вам погоду, — обернулся с переднего сиденья Богуславский. — Двадцать пять градусов, ни облачка. Правда, вода пока восемнадцать, но к вашему приезду обещали подогреть!
Все с готовностью засмеялись.
— Соня, пока не забыл: мама просила еще раз напомнить — не купайся в холодной воде, не сиди на солнце, вечером одевайся теплее…
— Не ходи босиком, — подхватил Игорь, — не пей сырую воду, не ешь немытых фруктов…
— Не заплывай за буйки, не переходи улицу на красный свет, не стой под грузом, не подходи — убьет! — закончил Блоха.
Когда уже выехали из города, Соня вдруг закрыла глаза и откинулась на спинку.
— Тебе плохо? — тревожно спросил Игорь. — Соня, тебе плохо?
Богуславский обернулся:
— Что с тобой?.. Может, остановимся?
Соня отрицательно помотала головой — и вдруг наклонилась, зажимая рот ладонями.
— Стой! — скомандовал Богуславский шоферу. Машина съехала на обочину.
Соня вышла и, закрыв лицо ладонями, покачиваясь, пошла от дороги. Игорь догнал ее, поддержал под локоть, но Соня досадливо отмахнулась, прошла еще несколько шагов и прислонилась к дереву. Игорь вернулся к машине.
— Укачало, наверное…
— Токсикоз? — спросил отец.
— Ты меня спрашиваешь? Что бы я в этом понимал!
Они стояли у машины, глядя издалека на Соню.
— Может, не стоит лететь в таком состоянии? — неуверенно спросил Борис Аркадьевич.
— Ничего, скоро пройдет.
— Опаздываем, — посмотрел на часы отец.
— Задержи самолет! — сказал Игорь.
Богуславский поколебался, взял трубку телефона:
— Алло! Богуславский. Дайте аэропорт Домодедово…
Соня под руку с Игорем вернулась к машине, виновато улыбнулась:
— Извините…
— Ничего, — ободряюще сказал Блоха. — Два часа — и море.
«Чайка» набрала скорость и помчалась по осевой линии, сигналя и мигая фарами, распугивая встречные и попутные машины.
Площадь перед аэропортом была запружена толпой. Люди стояли в огромных очередях к такси и экспрессам, к киоскам и аппаратам с газированной водой, сидели на чемоданах, лежали на газонах, кормили детей и спали.
«Чайка» протиснулась сквозь плотную толпу к воротам летного поля. Зеваки бесцеремонно заглядывали в машину, едва не прижимая нос к стеклам, указывали друг другу на Соню в свадебном наряде. Офицер у ворот глянул на номера, отдал честь и махнул часовому: открывай. За воротами ждала диспетчерская машина с мигалкой, она поехала впереди, указывая дорогу.
Самолет на стоянке прогревал двигатели. На нижней ступеньке трапа стояла стюардесса. Из всех иллюминаторов смотрели пассажиры.
Богуславский быстро поцеловал Соню, пожал руки ребятам. Соня, прижимая пупса к груди, первой поднялась по трапу.
— Игорь! Сразу позвони! — запоздало крикнул Богуславский.
— Что? — не расслышал сверху Игорь.
— Позвони! — показал отец.
Игорь кивнул и скрылся в двери. За ним вошла стюардесса. Она закрыла дверь, и визгливый рев моторов стих, превратился в негромкий утробный гул.
Соня и ребята за ней прошли по узкому проходу. Другая стюардесса в глубине салона, издалека приветливо улыбаясь, указывала им места в первом ряду.
Борис Аркадьевич увидал Игоря в иллюминаторе и помахал ему. Игорь показал большой палец. Трап отъехал, двигатели заревели громче, и самолет, подрагивая крыльями, тронулся по рулежной дорожке.
Земля ушла вниз, самолет пробил облака. Игорь, Мишка и Блоха сидели неподвижно, глядя перед собой, вцепившись в подлокотники кресел. Соня, как ребенка, прижимала к себе пупса. Вдруг наклонилась и опять, как в машине, зажала рот ладонью. Отдала куклу Игорю, вскочила и быстро пошла по проходу. Мишка двинулся следом, поддерживая ее сзади, искоса поглядывая на пассажиров.
В тамбуре между салонами стюардесса попыталась остановить их:
— Вернитесь на места! Еще нельзя вставать!
— Не видите, ей плохо, — раздраженно ответил Мишка.
В хвостовом отсеке он плотнее задернул шторы. Дальше они действовали быстро и деловито. Соня отдала ему косметичку, поставила туфельку на край унитаза, подняла пышную юбку вместе с чехлом и, сжав зубы, одним движением оторвала пластырь, которым был прикручен короткий десантный автомат к ноге над чулком. Мишка вынул из косметички гранату и ввинтил запал…
В то же время в салоне Блоха развернул газету, прикрывая Игоря. Тот, положив пупса на колени, задрал распашонку и отклеил пластырь с распоротого живота куклы. Вытащил сверток, развернул и опустил пистолет в карман углубившемуся в чтение Блохе, затем извлек второй…
Мишка сунул гранату обратно в косметичку и отдал Соне. Передернул затвор автомата и вставил его в ременную подвеску под пиджаком.
— Кто, по-твоему? — спросил он.
— В последнем ряду справа, в белом плаще. Или перед ним.
В отсек заглянула стюардесса:
— Я могу чем-нибудь помочь?
— Нет, спасибо, — спокойно ответила Соня. — Уже прошло…
Они вернулись на места. Мишка на ходу окинул взглядом спортивного парня в белом плаще и сидящего перед ним лысоватого крепкого мужика…
Самолет набрал высоту, погасло световое табло «Пристегнуть ремни, не курить». Пассажиры заерзали, свободнее устраиваясь в креслах, кто-то приподнялся, снял ветровку и забросил на багажную полку.
Ребята переглянулись. Блоха аккуратно сложил газету, пальцы его заметно дрожали. Соня нажала кнопку вызова. Из переднего отсека появилась стюардесса, наклонилась к ней.
— Простите, у вас нет нашатырного спирта? — вымученно улыбнулась Соня. — У меня голова кружится…
— Конечно. Одну секунду.
Соня, сжимая ладонями виски, пошла за ней.
— Следите за последним рядом, — шепнул Мишка Блохе, вскочил и, бережно поддерживая Соню, исчез вместе с ней за шторками.
Стюардесса, шарившая в шкафу, обернулась:
— Сидите, я сейчас вам… — Она метнулась к переговорнику, но Мишка схватил ее за шею и с размаху придавил к стене:
— Стоять! — он стволом откинул ей назад голову. — Ни звука! Поняла?
Девчонка косила на него круглыми от ужаса глазами.
— Они не откроют. У них приказ… — пролепетала она.
— Слушай внимательно. Сейчас ты будешь делать и говорить, что я скажу. Ни одного лишнего слова, никаких паролей! Поняла?..
В кабине пилотов включился переговорник внутренней связи:
