Он легонько подтолкнул меня к стеклу так, что мое тело прижалось к нему, а сам принялся покрывать мою кожу нежными, порхающими поцелуями. Мои соски затвердели от прикосновения к холодному стеклу, и я издала тихий стон. Питер расстегнул брюки и вошел в меня одним плавным движением. У меня перехватило дыхание. Неожиданность, прикосновение стекла, открывавшийся вид и ритм его движений оказались слишком сильным сочетанием, и я тут же достигла оргазма, все мое тело затрепетало от наслаждения.
Питер, не останавливаясь, наклонился вперед и поцеловал меня в шею, на этот раз более чувственно, и через меня словно пропустили электрический ток. Он задвигался энергичнее, и дыхание его стало отрывистым, пока он наконец с громким стоном не кончил.
Несколько мгновений мы стояли, прижавшись друг к другу и тяжело дыша. Ладони Питера лежали на стекле поверх моих.
— Ох… — сказал он, прижавшись лицом к моему затылку. — Это было чудесно.
Я улыбнулась и повернулась к нему. Он посмотрел на меня и нежно коснулся моего лица.
— В жизни не видел таких красавиц, — сказал он, слегка покачав головой. — Поверить не могу, что ты вошла в мою жизнь тогда, когда я меньше всего этого ожидал.
Я обвила руками его шею и притянула к себе для поцелуя.
— Строго говоря, — сказала я, оторвавшись от его губ, — это ты вошел в мою.
Питер улыбнулся:
— Замолчи и продолжай целоваться.
Остаток ночи оказался восхитительно бессонным. Во сне я была счастлива и улыбалась так, как никогда прежде не улыбалась, сколько себя помню. Я просыпалась от прикосновения сильных рук Питера к моей спине, к ногам, к груди. Его сексуальный аппетит казался безмерным и удовлетворялся лишь на время, и мы снова и снова сплетали наши блестящие от пота тела, прежде чем упасть в объятия друг друга. В эти моменты я понимала, что совершенно расслаблена и широко улыбаюсь. Я будто бы наконец нашла то, что искала, и, пожалуй, никогда не чувствовала себя такой счастливой.
Кажется, наш роман набирал скорость быстрее, чем мы оба ожидали. Он снял квартиру в городе и проводил там не меньше двух ночей каждую неделю, и это означало, что мы могли подолгу бывать вместе. Обычно я отправлялась в квартиру после работы и ждала его возвращения примерно до шести вечера. Он оказался очень жаден до секса и, казалось, никак не мог насытиться мной.
Секс составлял основу наших отношений, но проходили недели и месяцы, мы становились все ближе, пока я глубоко и безнадежно не влюбилась в него. Разница в возрасте нас обоих не волновала, и хотя любой мало-мальски соображающий психолог, наверное, предположил бы, что я пыталась заполнить пустоту, оставшуюся от отца, я понимала, что дело было не только в этом. Это был союз не только тел, но и душ, и все в нем доставляло мне радость.
Я никогда прежде не влюблялась и была едва ли не напугана тем, насколько это выбило меня из привычной колеи. Обычно я хорошо контролировала свои эмоции, и то, что я никак не могла обуздать свои чувства к нему, немного меня беспокоило. Я никогда прежде не давала себе такой воли из опасения, что это может потом причинить боль. Но с Питером я оказалась не в силах сдержать себя.
С другими любовниками мне было плевать, если они говорили о своих женах и семьях, но всякий раз, когда Питер упоминал Джо и своих детей, меня это просто бесило. Лучше бы он отзывался о них дурно или не поднимал эту тему вообще. Но он, казалось, не замечал, какое действие это на меня производит, и с гордостью рассказывал о том, как Эмма строит свою карьеру, собираясь покорить весь мир, или как Бен со своей подружкой провел выходные у них и что Джо прекрасно готовит.
Однажды я не выдержала:
— Если у тебя такая охрененно идеальная жизнь, то какого черта ты делаешь здесь, в постели со мной?
Питер умолк, переваривая мои слова, потом сел, посмотрел на меня и глубоко вздохнул:
— Не знаю, как и ответить. Потому что ты мне очень нравишься. Потому что ты красивая, веселая и интересная, наверное.
Я приподнялась на локте:
— Хм…
Питер задумчиво погладил мои волосы.
— Понимаю, это не оправдывает моего поступка. Знаю, что это неправильно… Но я просто не хочу от тебя уходить.
— Хорошо.
Мне не хотелось слишком сильно давить на него, чтобы не отпугнуть. Я недовольно посмотрела на него снизу вверх. Неужели он не может сказать мне, что я — любовь всей его жизни, что он чувствует ко мне то же, что я чувствую по отношению к нему? Но в глубине души я понимала, что никогда не дождусь таких слов. Мне нужно было придумать, как заставить его понять, что он жить без меня не может. Как сделать так, чтобы он по-настоящему ко мне привязался.
Я уже несколько лет принимала противозачаточные и решила, что, пожалуй, пришла пора дать телу передышку. В конце концов, слишком долгий их прием может иметь не очень приятные последствия. Только не надо было говорить об этом Питеру, который явно всегда полагал, что я предохраняюсь — потому что он-то определенно этого не делал.
Итак, следующую пару месяцев я прекратила прием таблеток. Мне казалось, что после многолетнего приема понадобится некоторое время, чтобы фертильность восстановилась. Но я крупно просчиталась. Когда месячные не наступили в срок, я решила, что моему телу просто нужно время, чтобы приспособиться к новым условиям. Однако когда груди стали чувствительнее и начали расти с пугающей скоростью, я поняла, что этому есть и другое объяснение.
В обед я купила двойную упаковку тестов на беременность и сидела на унитазе, трясясь от страха в ожидании результата. Когда в окошке первого теста появился положительный результат, я не поверила своим глазам, вскрыла второй тест и повторила процедуру. И снова увидела положительный результат — бледноватый, возможно, из-за того, что поторопилась, но все же достаточно четкий. Я несколько минут рассматривала его, пытаясь понять, что же чувствую. Я была в шоке и ужасе, но при этом чувствовала возбуждение и трепет.
Я должна была стать матерью. Мысли одна за другой вихрем проносились в моей голове. И не просто матерью — я должна была стать матерью ребенка Питера. Чувство было такое, будто моя любовь к нему уже наполняла и ту маленькую жизнь, что начала обретать форму внутри меня, и по щекам покатились слезы неподдельной радости. У меня никогда не было никого, кто любил бы меня безоговорочно. Может быть, отец, но его давно не было рядом. Мама, возможно, тоже любила, но при этом боялась меня. Этот ребенок станет первым человеком, который будет испытывать ко мне ту чистую, искреннюю любовь, которой мне всегда так не хватало.
Когда я вернулась к своему столу, как раз пришел с обеда Маркус. Увидев меня, он резко остановился:
— Эй, у тебя все хорошо?
Я кивнула, не отваживаясь заговорить, чтобы снова не расплакаться или не выболтать свою бесценную и чудесную тайну.
— Ты выглядишь… необычно, — сказал он, хмуро глядя на меня.
— В каком смысле «необычно»? — выдавила из себя я, сделав вид, что очень занята проверкой электронной почти.
— Не знаю. Просто необычно.
Я рассмеялась:
— Ну хорошо. Буду считать это комплиментом, хотя и не уверена, что ты это имел в виду.
Маркус рассмеялся в ответ, прежде чем пойти в свой кабинет:
— О, это определенно комплимент!
Я улыбнулась про себя. Мне не терпелось увидеть вечером Питера, чтобы поделиться с ним новостью. Для него это, конечно, станет потрясением. Но когда он к этому привыкнет, он поймет, что из нас получилась хорошая пара и может получиться хорошая семья.
Сообщение пришло около четырех.
Белла, я знаю, что так поступают только трусы, но понимаю, что по-другому поступить не смогу. Мне очень нравилось быть с тобой, и ты совершенно необыкновенная женщина, но я должен положить конец нашим отношениям. Я делаю это с огромным сожалением и хочу поблагодарить тебя за те чудесные воспоминания, которые всегда останутся со мной. Я никогда тебя не забуду. Будь счастлива.
Питер
