Мальчик на мгновение задумался.
— Хорошо бы еще сделать деревья, — пробормотал он.
— Это не легко. Тогда без проволоки не обойтись.
— Ну и что из того?
Мастер нахмурил брови.
— Нет-нет, — заявил он. — Не желаю плутовать. Если уж делать из шоколада, то из одного шоколада, иначе вся затея ничего не стоит.
— И вы думаете, что сможете изготовить все только из шоколада?
— Ты рисуй, рисуй, не беспокойся. Когда я говорю «шоколад», то подразумеваю также сахар, толченый миндаль и все такое.
Жюльен нарисовал сад перед тремя пагодами, соединявшимися друг с другом небольшими ажурными переходами. В конце концов они решили устроить по маленькому бассейну с каждой стороны главной лестницы, выходившей в середину сада.
— Ну и работка нам предстоит! — ахнул Жюльен.
— Не волнуйся. Она пойдет быстрее, чем ты думаешь.
Мальчик добавил еще несколько деталей, потом сказал:
— Хорошо бы еще соорудить горбатый мостик над обоими бассейнами.
— Это ты здорово придумал! — одобрил мастер. — Такой мостик — совсем в китайском духе. Давай рисуй, рисуй, я же тебе сказал — потом все сделаем.
Чем дольше они работали, тем больше он загорался. Его жена поднялась, чтобы подать чай, и бросила взгляд на рисунки.
— Красиво у вас получается, — заметила она. — Гораздо интереснее, чем корабль, который ты соорудил в прошлом году.
— Еще бы, — откликнулся Андре. — А потом, что ни говори, это ведь ниоткуда не срисовано. Сами придумали.
— Жаль только, что не будет освещения, — сказала его жена. — На корабле оно было. До чего он красиво выглядел по вечерам, когда все иллюминаторы светились.
Мастер на минуту задумался.
— И тут можно устроить освещение, — сказал он. — Я ведь собираюсь делать стены ажурными. Мы приклеим их к прозрачной разноцветной бумаге, а сзади приладим крохотные лампочки.
— А шоколад от этого не потечет?
— Не тревожься, я проделаю незаметные дырочки, чтобы просачивался воздух.
Жюльен нарисовал мостики. Он спросил:
— И вы думаете, они будут держаться без каркаса?
— Будут, — ответил Андре. — Должны держаться.
Жена его рассмеялась.
— О, вы еще не знаете, какой человек ваш мастер, — проговорила она. — Если уж он что задумает, то обязательно доведет дело до конца. Ни перед чем не остановится.
— Делать так делать, — сказал мастер. — И коли делать, так уж без обмана.
Задумавшись, он смотрел на рисунки. Проводил толстым пальцем по штрихам, и при каждом движении мускулы на его предплечье перекатывались под поросшей волосами кожей.
— А как же бассейны? — спросил Жюльен. — Ничего, что они будут из цинка?
Мастер выпятил губы и поскреб подбородок.
— Конечно, хорошо бы обойтись без этого, — начал он. — Но тут нет обмана. Всякий может видеть, что бассейны металлические. А потом любому известно, что шоколад не удержит воды. Нет, больше всего меня огорчает, что в саду у нас не будет деревьев.
Андре еще немного подумал; от напряжения на лбу у него появились морщины, потом он внезапно выпрямился и улыбнулся.
— Все в порядке, — сказал он. — Придумал. Можно будет соорудить пальмы. Мы их сделаем из марципана. Нарисуй-ка мне несколько пальм вон там, чтобы я представил себе, как это будет выглядеть.
Жюльен вновь принялся рисовать.
— Деревья не должны быть слишком большими, — заметила жена мастера, — не то они будут скрывать пагоду.
— Не мешай ему. У него есть чувство пропорции.
— Возьмите печенье и выпейте чай, пока он не остыл, — проговорила она.
Жюльен покончил с пальмами, и все принялись пить чай с печеньем. После чая мастер поднялся и взял сигарету в ящике буфета. Жюльен еще никогда не видел его курящим. Андре держал сигарету кончиками пальцев и выпускал клубы дыма, почти не затягиваясь. Перед тем как снова присесть к столу, он зажег свет. Надвигались сумерки, улица казалась узкой и темной. Время от времени по тротуару проходили люди. Их шаги гулко отдавались между стенами домов.
Несколько раз Жюльен вспоминал о девушке, похожей на Марлен Дитрих. Она, должно быть, жила где-то неподалеку.
Они немного помолчали. Мастер по-прежнему внимательно изучал рисунок. Его жена подсела ближе и теперь шила при свете лампы. Она то и дело поднимала голову, улыбаясь мужу и Жюльену. У нее была узкая маленькая рука, длинные ногти иногда царапали материю. Когда она откусывала нитку, на ее щеках появлялись ямочки.
— Теперь, — сказал мастер, — нужно сделать план в натуральную величину, это лучший способ.
Он достал из кармана записную книжку, полистал ее, потом поднялся, чтобы взять метр.
— Так вот, ширина витрины приблизительно метр шестьдесят сантиметров, — продолжал он, — а глубина ее — неполных восемьдесят сантиметров.
Андре опять задумался. Он продолжал стоять, лампа под низким абажуром оставляла в тени верхнюю часть его туловища и голову. Видно было только, как блестят у него глаза.
— Мне кажется, сделаем так: возьмем сто сорок сантиметров на шестьдесят.
Они склеили несколько листов бумаги, а потом обрезали их точно по размеру; пользуясь вместо линейки длинным куском электрического провода, мастер принялся вычерчивать план. Работая, он напевал. Жюльен также встал с места и ходил вокруг стола, поддерживая бумагу, на которую мастер наносил контуры будущей витрины.
Когда план был закончен, Андре бросил взгляд на часы, стоявшие на камине.
— Уже пять, — заметил он. — Когда занят интересным делом, время летит быстро. Ты согласен со мной, дружок?
— Конечно, шеф.
С минуту они молча глядели друг на друга. Мастер улыбался. Лицо у него было доброе, взгляд открытый.
Жюльен потупился. Он подбирал слова, ему хотелось поблагодарить мастера, но тот заговорил первый:
— Теперь тебе пора возвращаться. Сверни рисунки в трубку и передай их хозяйке. Если увидишь, что господин Петьо в столовой, не входи туда. Оставь все в цеху, она их потом поглядит.
Мальчик собрал чертежи. Ему казалось, что мастер хочет еще что-то сказать. Когда рисунки были свернуты в рулон, Жюльен опять поднял голову. Андре по-прежнему глядел на него. Так прошло несколько секунд, наконец мастер протянул ему руку.
— Спокойной ночи, Жюльен, — сказал он, — главное, не валяй дурака.
— Спокойной ночи, шеф, большое вам спасибо.
Мальчик попрощался с женой мастера, которая улыбнулась ему, и последовал за Андре; тот отворил дверь и отступил в сторону, давая ему дорогу.
На улице ученик оглянулся. Мастер вышел вслед за ним, чтобы закрыть ставни, помахал ему рукой и сказал:
— Ступай быстрее.
Жюльен почти бегом направился к улице Дюсийе. Там он остановился. На душе у него было легко, ему казалось, будто он уносит с собой что-то теплое и дорогое. Перед глазами все еще стояла чистенькая кухонька. Вспомнив высокую и сильную фигуру мастера, его черные улыбающиеся глаза, мальчик подумал о дяде Пьере.
Однако, когда он достиг Безансонской улицы, настроение у него упало. Теперь на душе у Жюльена было уже не так радостно. Проходя мимо окон кафе «Коммерс», он попробовал разглядеть, нет ли там господина Петьо, но мужчины, стоявшие возле стойки бара, загораживали глубину зала.
Войдя в кондитерскую, Жюльен тихонько отворил дверь в коридор, прислушался, а потом двинулся вперед, стараясь бесшумно ступать. В столовой никого не было. С сильно бьющимся сердцем он вошел туда, положил на стол свернутые рисунки и быстро проскользнул в цех. Морис вычерпывал воду из мойки. Увидя товарища, он насмешливо спросил:
— Ну как, Леонардо да Винчи, ты уже родил свой шедевр?
Жюльен замер на месте. А Морис продолжал с раздражением в голосе:
— Вот что: я тут, не разгибаясь, стоял у мойки, но печь еще не топится. Если не боишься повредить руки, можешь ею заняться.
Жюльен ничего не ответил. Только вздохнул, снял куртку, положил ее на мраморный стол и принялся выгребать золу.
На следующий день Жюльен снова обедал в одиночестве, в цеху. Морис, пришедший за вторым блюдом, проворчал:
— Тебе-то хорошо, не приходится вылезать из-за стола во время еды, а я должен подыматься сюда дважды. Ты валяешь дурака, а я отдувайся.
— Что ж мне теперь делать, по-твоему? — спросил Жюльен. — Ведь я не по своей воле тут сижу!
Морис вышел, хлопнув дверью.
После полудня столяр принес большую доску, которую мастер заказал еще с утра. Хозяин, казалось, не обращал внимания на сооружение пагоды. Всю первую половину дня он не разжимал рта. Пока он находился в цеху, рабочие также молчали. Когда господин Петьо выходил, Виктор принимался шутить, но, несмотря на это, всем было как-то не по себе, и смеялись они через силу. Морис держал себя неприветливо. Мастер один трудился над пагодой. Для начала следовало залить доску шоколадом. Дело это было нехитрое, и Андре с ним быстро справился. Он только подозвал Жюльена, когда понадобилось нанести на еще теплый шоколад контуры сооружения.
