— На что же это вы рассчитывали, Виктор Григорьевич?
— Мы, Иван Сергеевич… Не я, не вы, а мы, мы вместе рассчитывали на заграничное оборудование, не так ли? Недаром же за него японцам на бочку столько золота выложили?
— Так-то оно так. Выложили, это точно, — согласился Иван Сергеевич и тут же добавил. — А оно у нас во дворе института два месяца пролежало под снегом, потому что фундаменты не были готовы. Наконец, смонтировали, да что толку — не работает.
— Не наладите никак? Что-то ты, действительно, затянул с этим делом, — пожурил Виктор Григорьевич Ивана Сергеевича. — Так его же обслуживать надо. Спе-ци-а-ли-ста-ми! Мы оборудование купили, а от обслуживания отказались — экономили на спичках. Думаете, наши горе-лаборанты, наши умельцы доморощенные смогут? Они же все мальчики со средненьким образованием. Им не то, что уникальный прибор, им молотка с гвоздями доверить нельзя — все погнут, ни один тольком не вобьют. Да они уже растащили половину… На запчасти.
Чем дольше говорил Иван Сергеевич, тем многозначительно озабоченнее становился Виктор. Он прекрасно знал о всех трудностях, связанных с освоением этой темы, но играл двойную роль перед Иваном Сергеевичем — внешне проявлял озабоченность состоянием дел, а на самом деле, искал веские причины для оправдания перед начальством и повода для наказания Ивана Сергеевича в случае срыва работ.
— Иван Сергеевич, я тебя не понимаю, ты же на этом месте, в этом кабинете столько лет проработал. Тебе же скоро на пенсию, извини, на заслуженный отдых, человек ты опытный, а простых вопросов решить не можешь. Или не хочешь? Поздновато ты ставишь меня в известность о том, что тема горит, поздновато… Тебе бы встать на собрании, когда соцобязательства брали, и честно сказать, что так, мол, и так, может быть не стоит этот пункт включать, а следует поискать что-то другое?
Виктор великолепно понимал, что Иван Сергеевич никогда не встанет, не выступит без команды, без указания.
— И потом, разве ты не знал, что специалистов нет и не будет? Что они не предусмотрены.
— Я вам доложил, Виктор Григорьевич, — забубнил Иван Сергеевич. — Вы — начальник, вы и решайте.
— Что же это получается? — опять перешел на доверительно-вкрадчивый тон Виктор. — Тебе, Иван Сергеевич, поручили, ты взялся за это дело, а теперь в кусты?.. Нехорошо, Иван Сергеевич, нехорошо… Ну, откуда я тебе возьму специалиста?.. Рожу?.. Что ж нам с тобой делать?.. Ума не приложу…
Виктор дотянулся до своего стола, полистал настольный календарь.
— Что там у нас на следующей неделе?.. Посмотрим… На этой-то точно не выйдет, а вот на следующей… Так, понедельник… С утра летучка часа на три-четыре у Чернова, после обеда летучка у нас в лаборатории… Во вторник мы все работаем на строительстве нового здания института, а трое — на овощной базе… Среда?.. В среду я в главке на совещании… В четверг — партийное собрание, я его готовлю, как член партбюро… Кстати, тебе надо бы выступить от нашей лаборатории, Иван Сергеевич, текст выступления мы с тобой подготовим и согласуем… Значит, остается пятница… Попробую-ка я в пятницу к Евграфу Анатольевичу попасть.
— Он что, родит вам специалиста? Или выпишет его из-за границы? — неожиданно для Виктора язвительно спросил Иван Сергеевич.
— Конечно, нет, — покосился на него Виктор. — Валюту надо экономить. Я ему доложу, что объект не можем сдать вовремя из-за опоздания строителей, но что делаем все возможное. Есть трудности с наладкой сложного оборудования, но во главе группы поставили опытного человека, бывшего начальника лаборатории, и что есть уверенность — объект пустим в срок, но с небольшим опозданием.
Однако рапортовать о его сдаче можем, тем более, что пуск Новосеровского комбината тоже задерживается и он не готов к внедрению разрабатываемой нами технологии. Про выполнение соцобязательств тоже упомяну — этот пункт для них также важен. Вот и получается, что соцобязательства мы выполнили и премию получили. Но с наладкой тебе придется подналечь, Иван Сергеевич, сам знаешь-понимаешь…
Иван Сергеевич знал, что хоть подналегай, хоть не подналегай, а необходимой точности на купленном за границей оборудовании он добиться не сможет, и что ему придется выдавать желаемое за действительное, что это желаемое будет принято и выдано Новосеровскому комбинату, который уже сам, в процессе пуска, освоения и доводки добьется приблизительно того же — премия им также всегда кстати.
Виктор и Иван Сергеевич еще некоторое время гнули каждый свою линию, потом Иван Сергеевич ушел, получив от Виктора задание составить справку-докладную о ходе разработки темы.
"Все-таки будет у меня какой-то документ", — подумал Виктор.
Виктор после ухода Ивана Сергеевича пересел за свой стол, опять задумчиво посмотрел на телефонный аппарат и отправился в свой обычный обход чужих кабинетов. Это заняло у него часа полтора, потом он все-таки позвонил Люсе, но никто не взял трубку.
Тогда Виктор позвонил Марине.
— Привет, подруга, это я — Вика. Как жизнь?.. Молодая, говоришь?.. Моя-то?.. Спасибо, не жалуюсь… Ты куда Люсю дела? Что-то я ей звоню, никто не подходит… Не знаешь, значит, не видела… Ну, ладно… Да, у меня завтра мероприятие, я хотел ее пригласить… Ты передай ей, если она тебе вдруг позвонит, что я интересовался… Да… Думаешь, муж вернулся?.. Может быть, может быть… Слушай, сделали мои мужики то, что ты просила… Да, отковали… Ну, да… Три… В лучшем виде…В багажнике валяются… Я тебе на днях заброшу… Ну, целую…
Марина заказала Виктору на экспериментальном заводе его института изготовить ручки для дверей по понравившемуся ей образцу.
Про Люсю Марина высказала предположение, что она поехала встречать мужа. Кроме того, Марина сказала Виктору, что с Люсей она не виделась и по телефону не говорила.
В обеденный перерыв Виктор съездил на своей машине в расположенный неподалеку ресторан, где кормили в дневное время комплексными обедами. По качеству эти обеды мало чем отличались от дежурных блюд институтской столовой, но зато посетителей обслуживали официанты и при случае можно было заказать вина и что-нибудь из холодных закусок. Виктор также пользовался этой возможностью и подбирал каждый день свой "экипаж" опять-таки из числа нужных ему людей.
После обеда неожиданно объявили учения по гражданской обороне, и Виктор просидел на них в кабинете заместителя директора института почти до конца рабочего дня. Вернувшись в свой кабинет, он безо всякой надежды набрал Люсин телефон и вдруг услышал в трубке ее голос:
— Слушаю вас.
— Люся?! — Виктор растерялся от неожиданности, его бросило в жар. — Люся, это я — Вика.
— Да, я узнала, — спокойно сказала Люся. — Что-нибудь случилось, Виктор?
— Случилось?.. — Виктор пришел в себя. — Конечно, случилось… Я с каждым днем, с каждой ночью, с каждым часом осознаю, насколько сильно тебя люблю… Так, что даже трудно объяснить, подыскать слова…
— Да? — веселым голосом спросила Люся. — Может быть, стихами попробовать? Или их запас уже кончился?
Виктор не почуял подвоха, он подумал, что Люся дуется на него за то, что он исчез на три дня, не звонил ей.
— Я с тобой серьезно, — вздохнул он, — а ты… Слушай, Люсь, я истосковался по тебе, жить без тебя не могу… Когда мы с тобой увидимся? Хочешь, сегодня, а можно и завтра — ко мне один интересный человек придет, Антон будет… А?..
— А зачем? — спросила Люся.
— Как зачем? — не понял Виктор и опять по-своему истолковал ее слова. — Ты не можешь? Муж вернулся?
— Нет, Михаил еще в командировке. Звонил, обещал приехать. Может быть даже сегодня… Но какое это имеет значение?
— Правильно, никакого! — обрадовался Виктор. — Так как?..
— Что как? — переспросила Люся.
— По принципу: раз — и все! Сегодня?.. Или завтра?.. Или и завтра, и сегодня?..
— Никогда, — ответила Люся. — Неужели, Виктор, вы не поняли, что между нами больше ничего не может быть? Поиграли в любовь — и хватит. Я вела себя глупо, неосторожно, доверчиво, наивно. Как девчонка. Извините меня. Правда, кое-что из этой истории я для себя вынесла. Да, Виктор, вы были совершенно правы, когда говорили, что надо быть сильным, независимым и превыше всего ценить свою свободу, свои желания. Вы все так целесообразно, так удобно и так взаимополезно подходите друг к другу… Элита: вы, Марина, Антон… Позавчера Марина рассказала мне о вашей святой троице и даже предложила превратить ее из треугольника в квадрат. Не каждому оказывается такая высокая честь. Но я из числа недостойных. Мне еще поучиться у вас надо, жаль только, что я обременена семьей — мужем, ребенком. Одним словом, не гожусь я для вашего свободного союза. Но, заметьте, поступаю я в полном соответствии с вашей логикой, вашей философией: я настолько полюбила вас, Виктор, что это оказалось просто опасным для меня, для моей внутренней свободы…
