Открыв дверь, я – как, наверное, и следовало ожидать, – увидел перед собой Эльзу. Она была одета в полупрозрачную ночную рубашку, однако я – все еще находясь в полусне – почти не обратил на это внимания.
– Я подумала, что мне больше нравится в твоей комнате, – заявила Эльза. – Моя – уж слишком маленькая. Можно войти?
– Можно, только дверь запри сама, – пробурчал я, снова ложась в постель.
Когда Эльза погасила свет, мне вдруг ужасно захотелось, чтобы она забралась ко мне в постель и чтобы я смог ее обнять, однако – к своему превеликому разочарованию – я услышал в темноте, как она неспешными шагами подошла ко второй кровати.
– Сейчас этого еще не может произойти, – послышался из темноты ее голос, словно бы она прочла мои мысли.
– Не понимаю, – соврал я. – О чем это ты?
– О сексе, дурачок. Поскольку мы с тобой сейчас коллеги по работе, мы должны соблюдать приличия.
– Жаль, коли так, – зевнул я. – Это было бы единственным осмысленным действием среди всей этой неразберихи.
Эльза ничего не сказала в ответ. Я, уже снова засыпая, совершенно случайно мысленно перенесся в свой поселок у подножия горы Монсеррат и вспомнил о том злополучном воскресенье, в которое она просунула мне под дверь конверт, с тех пор прошло всего лишь несколько дней, однако их вполне хватило для того, чтобы превратить мою жизнь в немыслимую и уже вышедшую из-под моего контроля авантюру.
– Подожди, не засыпай, у меня есть к тебе вопрос, – громко сказал я Эльзе. – Точнее говоря, даже два.
– Надеюсь, они нетрудные, а то мне очень хочется спать.
– Нетрудные. Вопрос номер один: что ты делала возле горы Монсеррат, когда ты, по словам твоего отца, сумела заодно и передать мне тот конверт?
– Я уединялась там на субботу и воскресенье.
– Ты была там одна?
– Ну конечно. Люди для того и уединяются, чтобы побыть в одиночестве. Ну и вопрос!
– А зачем тебе понадобилось уединяться? Ведь твою жизнь в Хероне, насколько я знаю, вряд ли можно назвать – скажем так – кипучей.
– Я должна воспринимать эти твои слова как дерзость, или это уже второй вопрос?
– Нет, второй вопрос – совсем другой. Если не хочешь, можешь мне не отвечать, но меня кое-что беспокоит. Когда я находился в вашем доме, твой отец сказал, что ты не можешь употреблять алкоголь, потому что принимаешь лекарства. Тем не менее я видел, как ты пила алкогольные напитки в «Ле Бистро», а затем здесь, в Тиране. Как такое могло быть?
– Все очень просто – я употребляю алкоголь тогда, когда моего отца нет рядом, и меня некому упрекать.
– А как же лекарства?
– Когда я уезжаю куда-нибудь из дому, я стараюсь не принимать никаких лекарств.
Услышав все это, я невольно внутренне порадовался тому, что между нами ничего не было: Эльза теперь казалась мне существом беспомощным и уязвимым.
– Но что это за лекарства? – не унимался я.
Я услышал в темноте, как Эльза глубоко вздохнула. Она, похоже, сомневалась, как ей сейчас поступить – ответить на мой вопрос или же попросту прекратить этот разговор. В конце концов она решила дать мне коротенький ответ:
– Говорят, что у меня уж слишком богатое воображение.
Я проспал чуть больше двух часов, когда меня разбудил зазвонивший будильник моего мобильного телефона, который я поставил на шесть утра. К моему удивлению, Эльза уже была одета и, сидя на второй кровати, смотрела на меня. У ее ног стоял уже собранный чемодан.
Поднявшись с кровати и отправившись в душ, я почувствовал легкое головокружение, от которого у меня стали заплетаться ноги. Уже стоя под струей горячей воды, я мысленно порадовался тому, что прямо сегодня уеду из Тираны. Я уже мечтал о пустынных пляжах, омываемых морскими волнами. Место, в котором я позабуду обо всем остальном мире, а этот мир позабудет обо мне.
Душ и перспектива кардинальной смены окружающей обстановки приподняли мне настроение. Эльза же, наоборот, казалась слегка подавленной – как будто на нее угнетающе подействовало недосыпание.
Мы взяли такси и поехали на нем на автовокзал. За рулем такси сидел пожилой, словоохотливый и неплохо говорящий по-английски мужчина, который, похоже, очень обрадовался тому, что сегодня ему в пассажиры угодили двое иностранцев. Чтобы отпраздновать данное событие, он включил автомагнитолу, и зазвучала песня в исполнении нынешней королевы албанской поп-музыки – певицы с мелодичным голосом, которая тяготела к арабским мотивам и которую звали Пони. Ее протяжное песнопение тут же возымело наркотический эффект на Эльзу.
– Поедете в Крую? – спросил таксист.
– Нет. А что это?
– Крепость неподалеку от Тираны. Там Скандербег – наш национальный герой – сдерживал натиск турок. Они осаждали эту крепость аж четыре раза! – Голос таксиста стал вкрадчивым. – Если все-таки захотите поехать, я могу отвезти вас туда за вполне умеренную плату.
– Наверное, в другой раз, – ответил я, стараясь вести себя дипломатично. – Мы хотим поехать на побережье.
– Замечательно. Если вы хотите поехать в Дуррес – или даже во Влёру, – я и туда могу вас отвезти. Не стоит ехать туда на автобусе, это уж слишком некомфортабельно.
– Вообще-то мы собираемся поехать далеко на юг – в Саранду.
– В Саранду… – задумчиво повторил таксист. – Это очень красивое место, но туда я вас отвезти не могу.
– А почему? Насколько я знаю, до Саранды отсюда двести семьдесят километров.
– Вот потому и не могу. Завтра в полдень будут крестить в православной церкви моего племянника. Я обязательно должен при этом присутствовать.
Взглянув на часы и увидев, что еще нет и семи утра, я удивился, почему, если крестины состоятся лишь на следующий день, нельзя съездить в Саранду и успеть вернуться обратно. Я в тот момент еще не знал, что представляет собой автомагистраль, связывающая север и юг Албании.
Автовокзал Тираны оказался всего лишь пыльной асфальтированной площадкой, на которой первым делом бросались в глаза водители частных микроавтобусов, истошными голосами зазывавшие к себе пассажиров.
Мы с Эльзой по совету нашего таксиста проигнорировали эти разноголосые зазывания и предпочли сесть на рейсовый автобус, который как раз уже готовился тронуться в путь. Меня удивило, что в такое раннее время – да еще и в июне – этот автобус был почти полностью заполнен пассажирами.
– Албанцы, если им нужно съездить куда-нибудь далеко, стараются выехать с утра пораньше, – объяснил нам таксист. – Вы еще узнаете, почему.
Уложив свои чемоданы в багажные отсеки автобуса, мы плюхнулись на еще остававшиеся свободными места в предпоследнем ряду. Несколько минут спустя мы уже ехали по окраинным районам Тираны, причем автобус то и дело – раз двенадцать – останавливался, чтобы взять новых пассажиров. Расторопный кондуктор взимал плату за проезд, снуя туда-сюда по проходу с привязанным к поясу огромным-преогромным кошельком.
Эльза, не устояв против одолевавшего ее сна, прикорнула на моих коленях, свернув мой пиджак и положив его себе под голову в качестве подушки. Я же стал разглядывать в окно незнакомую для меня местность, проплывавшую мимо с раздражающей меня неторопливостью.
На территории Тираны мы миновали бесчисленное множество бензозаправочных колонок, расстояние между которыми зачастую составляло не более двух-трех сотен метров. У меня даже сложилось впечатление, что торговля бензином являлась в Албании единственным по-настоящему прибыльным занятием.
Выехав за пределы столицы, автобус потащился по отвратительнейшей дороге, петлявшей по засушливой гористой местности. Он не только передвигался со скоростью черепахи, но еще и останавливался через каждые несколько километров пути из-за проводимых на многих участках дороги ремонтных работ, из-за которых водителю при преодолении каждого такого участка приходилось совершать невообразимые по своей сложности маневры.
Когда мы проехали – за два часа – полсотни километров, нам вообще полностью преградил путь экскаватор, заполнявший гравием огромную яму в дорожном полотне. Водитель автобуса открыл двери, и пассажиры с покорным видом вышли из автобуса подышать свежим воздухом.
Я же не мог позволить себе даже и пошевелиться, потому что Эльза крепко спала на моих коленях, тихонечко посапывая во сне, и мне не оставалось ничего другого, кроме как достать книгу «Введение в психологию Юнга» и снова начать ее читать, стараясь не обращать внимания на куривших и громко разговаривавших возле автобуса пассажиров.
Я открыл книгу на главе, посвященной архетипам – то есть той теме, которая, похоже, интересовала и таинственного Кинопса. Юнг, как я теперь уже знал, впервые использовал данный термин в своих трудах в 1919 году, хотя он пришел ему в голову намного раньше.
