– И это хорошо! – одобрил Леший. – Значит, у нас все впереди.
Лена независимо дернула плечом.
– Ты не фыркай! Я знаю, о чем говорю. Вот расскажу – ты все поймешь. Ничего случайного в жизни не бывает. Я, конечно, не знал, зачем поехал на эту рыбалку. И там злился, что ничего не выудил. И ехал назад злой. А на деле – выудил тебя. То есть свою новую жизнь.
– А я какое отношение имею к твоей новой жизни? – скептически поинтересовалась Лена.
– Самое прямое. Все только начинается, сама поймешь!
Алексей плюхнулся в кресло, откинул голову, хитро глянул на свою гостью и продекламировал:
Если б милые девицы
Так могли летать, как птицы,
И садились на сучках,
Я желал бы быть сучочком,
Чтобы тысячам девочкам
На моих сидеть ветвях.
Пусть сидели бы и пели,
Вили гнезда и свистели,
Выводили и птенцов;
Никогда б я не сгибался,
Вечно ими любовался,
Был счастливей всех сучков[20].
– Тьфу! – отчаянно стараясь не улыбнуться, решительно вымолвила Лена.
– Что «тьфу»? Это Державин! Классика! А ты «тьфу»! Вот – мужик настоящий! Уважаю! Просто мысли мои предвосхитил.
– Державин? – с глубоким сомнением повторила Лена.
– Ну, не я же! Сама подумай! Я б так не смог! «Чтобы тысячам дево#чкам на моих сидеть ветвях…» Кто б не мечтал… А тут ни одной… По собственному твердому обещанию. Представь.
Леший вскочил, подошел к Лене, взял ее за руку, подвел к дивану.
– Садись напротив. Я тебе расскажу по-быстрому что да как. И поедем. Но сначала ты должна знать, почему ты здесь.
– А я и так знаю, – независимо и гордо промолвила Лена.
– Молчи и слушай. Я тебе расскажу, как я лоханулся. И потом ты поймешь, что к чему.
4. «Слушай, как я лоханулся!»
– Я женился в восемнадцать лет. По невероятной любви. Ну, сама знаешь, как в восемнадцать лет бывает. Каждый день как последний. Все, что захочешь, вынь да положь. Прямо сейчас. Иначе – дайте пистолет, застрелюсь. Смысла жить не осталось. Мы с Ленкой, женой, учились в параллельных классах. И на школьном вечере она меня пригласила на белый танец. Я и танцевать-то не умел. Но пошел. Ну и все. Прилипли друг к другу. Как школу еще закончить удалось, сейчас даже не понимаю. Теперь говорят: гормон бурлит. Зов плоти. Наверное, так. Такой зов у меня был, что ночами не спал. Думал только о ней. Остаемся вдвоем, успокаиваюсь. Могу передохнуть. Расходимся по домам – конец жизни. У тебя так бывало?
– Я даже не знаю. Надо подумать, – Лена старательно пыталась вспомнить, что испытывала, когда влюблялась в шестнадцать-семнадцать лет.
– Значит, не бывало. Такое бы не забыла. Это как напасть. Вирус. Пока не прогоришь, на поправку не пойдешь. В общем, мои были в шоке. Ее родители, естественно, тоже. Те во всем винят меня. Мои – ее. А нам плевать. Мы одни против всего света. Зато вместе. Как мне восемнадцать стукнуло, тут же пошли в загс. Она-то на полгода старше меня, страдала от «разницы в возрасте». В общем, на первом курсе поженились. Родителям сказали постфактум: поздравьте, мол, мы муж и жена. Конечно, обида была – страшное дело. Но сейчас я знаю: именно потому, что так все сложилось, и стал я настоящим мужиком. Мы же жить к папам-мамам не пошли. Мы комнату нашли съемную. А за комнату – плати. Иначе вышвырнут тебя. Я поначалу пристроился грузчиком. Вагоны разгружал ночами. Но быстро понял, что глупо это – гибнуть под тяжестью тюков, а потом и жена тебе не в радость. Голова человеку зачем-то дана. Вот я и стал голову использовать. Тем более время было удачное для этого. Когда знаешь, что от тебя зависит твоя собственная жизнь и жизнь любимой женщины, это стимулирует будь здоров. В общем, покупал, перепродавал, снова покупал. Все, что придется. В стране ничего не было, все хватали на ура. К нам тюками, на вес везли с Запада тряпье. Барахло страшное. Купишь за копейки тонну варенок (джинсы такие были). Расправишь, отгладишь – шик, зашибись. Продаешь. Прибыль была – даже не верится сейчас. Стократное увеличение! Купишь за рубль, продашь за сто. Просто сбывшийся сон Буратино о Поле чудес.
Главное, у меня еще принцип был: жену к этому не подпускать. Она у меня оставалась принцессой. Я все старался ей доказать, что не зря она тогда меня на белый танец позвала. На все ради нее был готов. Тем более мы были неопытные сопляки, дорвались друг до друга, как маньяки, – ну и забеременела она в скором времени. И я только об одном всю беременность страдал, что наступит время перед родами, когда ее иметь нельзя будет. И от этого хотел ее, не переставая. Каждый раз, как последний раз… Так и дожили до самых родов, и не заметили, когда уже нельзя.
Родился сынище. Здоровенный. Такого отковали – пять кило почти. Солидный парень. Жрет и спит. На мне теперь двое. Плюс я сам. Крутился без устали. Зато за год денег на квартиру набрал. Да на какую! У отъезжающих на ПМЖ тогда за смешные деньги можно было купить почти дворец. Ну, наши предки – и мои, и ее – зауважали. И зажили мы со всеми в мире и согласии. Каким-то чудом закончил институт. Не до него мне было. Но тут уж Ленка суетилась. Из принципа. Пока я деньгами ворочал, она дипломы писала: себе и мне.
Хорошо, что смолоду все у меня закрутилось. Иначе бы разленился. Смотрю сейчас на своего красавца: вроде и не лентяй, и не идиот, но чтоб такую бурную деятельность развить, как я в его годы, – нет… Правда, время другое. Но ведь в любое время есть те, кто выбивается и делает дела, и те, кто на печи лежит и ждет у моря погоды.
Короче, к двадцати пяти годам купил три квартиры: одну – нашу семейную, одну – на имя жены, одну – сыну. А почему нет, думаю. Кто его знает, как сложится? Если что – будем сдавать. Потом закрутился у меня уже серьезный бизнес.
И все шло как по маслу. Ни сбоев, ни срывов. Даже в дефолт 98-го я ничего не потерял. Причем не предупреждал никто, я сам за полгода понял, что надо себя обезопасить. И оказался прав.
Теперь смотри: жена – любимая. Красавица стала – глаз не оторвать. Она, кстати, в школе красавицей не была. Я б, если бы не тот белый танец, на нее и не смотрел. Полненькая, неуклюжая. Но через пару лет семейной жизни получилась красавица. Худая стала после родов. Одни глаза.
Да что уж вспоминать.
И вот так пролетело двадцать лет. Я все эти годы делал деньги, покупал, строил. Детей у нас почему-то больше не получилось, хотя мы ничего не имели против, но не особо на этом зацикливались.
А тут – смотри-ка! Сын вырос. И жизнь, получается, прошла. И, если начать вспоминать, ничего я в ней не видел, не попробовал и все такое. Стал я думать о себе как о старике. Все прошло, ничего не будет. Дом-дерево-сын – все это в прошлом. У друзей вокруг все кипит: женился, развелся, бабу на стороне завел, ребенок получился, содержит две семьи… Живет как на вулкане. Но – гордый. Не зря проходят мгновения жизни. А у меня – пустота. Жена – да. Всегда рядом. Самый родной человек.
Штамп такой. Ты – самый мне близкий человек. И – точка. За этим – ничего. Ни-че-го. Скука. С сыном прошли период его дерзости. Хамил жутко. Тогда как-то даже интересно было. Как на войне. Но к определенному моменту его бури улеглись. А мои только надвигались. Я, конечно, пустился во все тяжкие. И – никакого сходства с тем, что чувствовал когда-то к жене. Алчные бабы пошли. «Люблю», – шепчет, а у самой из всех пор: – Денег дай». И все, как одна, – ядовитые. Но я лопухался не раз. Нам, мужикам, на роду написано вам верить. Одна была… Все внушала мне, что жена моя в свое время меня приворожила. К бабке пошла, та поколдовала – и готово.
И что ты думаешь? Какое-то время, недолгое, месяца два, я все приглядывался к Ленке, все примерял к ней, как она идет к этой колдунье, та чего-то бормочет… И даже сам во все это поверил. Все прошлое, вся любовь – все исчезло. Все как не со мной…
– А это скорее всего тебя твоя пассия и привораживала, в Москве это обычное дело. Популярно. Я многих знаю, кто чуть что – к бабкам бежит, – подтвердила Лена.
– Я потом так сам и подумал. Вышвырнул ее из жизни. Она охоту на меня начала. Жене звонила, сыну. Тут она перестаралась. Или бабка чего-то не доколдовала. Прогнал эту охотницу от себя под зад коленом.
Решил я отдышаться. От всего. Поговорил с женой. Как с другом. Типа перезагрузка нужна. Она хорошая была. Все поняла. Согласилась. Мне хотелось все по-новому начать.
И тут, представь, отец мой предлагает мне поехать посмотреть одно заветное место. Говорит, когда-то там было поместье наших предков. Потом, естественно, все отняли, пожгли, разграбили. Но иногда его, еще когда мальчишкой был, дед возил в те места, руины показывал. И все батя мечтал, что вырастет, окрепнет, разбогатеет и те руины восстановит. Но не получилось у него. И вот он повез меня, надеясь, что я заинтересуюсь и верну семейное достояние. Отправились сюда, где мы с тобой сидим. Приехали, и сразу я почуял: мое! Вот тут хочу и буду жить. А здесь к тому времени уже все бесхозное было. Лесом заросло. Фундамент, правда, кирпичный оставался, и печки полуразрушенные торчали, как в сказке. Ну, я по-быстрому купил этот участок, считай, задарма. Тут ведь ни коммуникаций, ни воды, ни дороги – ничего. А когда-то знаменитое имение было! Все порушили, и ни себе, ни людям.
