Старпом попытался обнять официантку, но та кокетливо отстранилась и погрозила толстеньким пальчиком.
– Я на службе, капитан!
Халин состроил скорбную мину.
– Терплю! Терплю до боя склянок! – и уселся за стол, сняв, наконец, свою великолепную фуражку.
Белобрысый выпил лафитник, заел хлебом с горчицей, поблагодарил и удалился.
Пир продолжался. Старпом выписывал кренделя. Он вдруг срывался с места и начинал помогать Томочке таскать посуду на мойку.
– Дама сердца трудится, а я сижу словно барин.
Потом Халин взял за руки пожилую официантку и произнес патетически:
– Мать, дорогая, вы самая лучшая женщина в мире, а мир я повидал немало, – и смачно чмокнул ее в щеку. – По-сыновьи, – пояснил он, увидев, что старуха сердится.
Герка то и дело заливался хохотом: «Во дает, расхлебай!» Между тем мы допили вторую поллитровку. Ресторан закрывался, почти все посетители ушли. Но когда выяснилось, что после пира у нас осталось полтора рубля, Толя через «пупырчатый огурчик» Томочку добыл еще сто граммов. И мы их тоже выпили, разделив на троих. В общем, доза получилась порядочная, но меня почти совсем не взяло. Герка дошел до того состояния, которое раньше именовали «вполпьяна», зато старпом, только принял последние капли, сразу отключился.
Ресторан мы покинули лишь после того, как администратор пригрозил вызвать милицию. По лестнице старпом самостоятельно спуститься не мог, и мы тащили его, прихватив с двух сторон.
– Говорил же, чтоб не было безобразий! – недовольно буркнул Герке швейцар. – А ты Лондон, Лондон. Тоже мне, англичан нашелся.
– Ничего, папаша, – хохотнул Герка. – В Лондоне и хуже случается!
Мы вывалились на улицу. На воздухе старпому стало как будто получше. Он сделал несколько шагов без нашей помощи, но потом вдруг остановился. Перед нами оказались двое пьяных. Набычившись, они наступали друг на друга с неясным бормотаньем. Старпом подскочил к ним и хлопнул в ладоши между их физиономиями.
– Комарика убил, – закричал он дурашливо.
Оба пьяных испуганно отшатнулись, а потом разом поперли на старпома, словно обрадовались, что бить будут не друг друга, а этого незнакомого нахала. Халин отскочил и принял некое подобие боксерской стойки. Герка бросился между мужиками и старпомом. Но Халин сам лез в бой. Я повис на нем, не давая шевельнуться. Старпом отчаянно матерился, требовал:
– Дай я покажу этим волосанам, что такое моряк.
Мужики медленно надвигались на Герку. Не знаю, чем бы все это кончилось, но тут как из-под земли вырос Белобрысый.
– Осади назад! – крикнул он мужикам.
Авторитет его кулаков, видимо, был здесь непререкаем.
– Да они сами! – завопил один из наших врагов.
– Сказано: осади – значит, по домам! Ну, живо!
Мы с Геркой потащили старпома к площади. Он упирался, издавал воинственные вопли и поносил нас на чем свет стоит. Но при этом скисал на глазах. Потом он вдруг встрепенулся, и не успели мы с Геркой среагировать, как вырвался от нас и побежал классическими пьяными зигзагами. Мы бросились за ним. Но он и полсотни шагов не сделал, запутался в собственных ногах и со всего маху грохнулся на тротуар. Пока мы поднимали его, отряхивали, утирали кровь на свезенной об асфальт щеке, ушел последний автобус.
Теперь спешить было некуда. Мы потащили старпома к Волге, обмыли в воде ссадины, усадили его на лавку возле дебаркадера. Халин еще несколько минут что-то бормотал, потом откинулся на спинку и заснул. Мы с Геркой закурили.
– Давай думать, как домой добраться, – сказал я.
– А чего? – бодро отозвался Герка. – Очухается начальник и потопаем.
– Ну сообразил! Пока он протрезвеет, караван уйдет. Сказали ведь: снимаемся на рассвете.
– Пшено, раньше одиннадцати не тронемся. Караванный вроде в городе остался. У него здесь, говорят, зазноба.
– Вроде! – передразнил его я. – Говорят! А если врут?
Герка вдруг осознал ситуацию и всерьез забеспокоился.
– Без нас, конечно, не уйдут. Но если по нашей вине задержатся, шухер будет громкий. Нам-то что? На первый случай – втык, и все тут. А старпому крышка. Он ведь и так на волоске висит. Два выговора у него за пьянку. Он мне рассказывал. Капитан его взял под честное слово.
– Так что же делать?
– Ну, пусть часок продрыхнет – и поволокем. Больше нечего.
Но старпом сам вскинулся минут через десять.
– Почему сидим? – пробурчал он, плохо складывая слова. – Пусть нас на корвет доставят.
– Метро закрыто, в такси не содют, – пропел Герка.
Старпом длинно выругался.
– Ладно, – сказал я. – Давай, вставай и пошли. До утра доберемся.
– Волосан! – заорал старпом. – Волосан ты, Юрка! Здесь вода, – он ткнул пальцем в сторону Волги, – значит, и какие-нибудь лайбы должны быть. Пусть нас доставят.
Я, кажется, впервые за весь вечер от души расхохотался:
– Трехпалубный пассажирский – спецрейс для загулявших, – объявил я, подражая Геркиной манере.
Глаза старпома сверкнули на меня яростью. От гнева у него, кажется, даже в голове несколько прояснело.
– Ну связался с салагами! Да меня, когда надо было, в Мурманске морской буксир через весь залив доставлял на рейд. Ребята понимают, каково моряку отстать от судна. Погляди, – рявкнул он на Герку, – есть там какая лайба?
Герка спустился на дебаркадер. Вернувшись, он сообщил, что там стоит приличный катерок.
– Сейчас помчимся! – заявил старпом, тяжело отрываясь от скамейки.
Его еще сильней шатало. Герка и я шли по бокам, приглядывая, чтобы он не спикировал в воду.
Когда мы подошли к тому краю дебаркадера, где был катер, увидели идиллическую картину. На залитой лунным светом палубе сидели обнявшись парень и девушка. Оба светловолосые, белозубые и такие счастливые, что и смотреть на них было неловко.
– Пойдем, – потянул я назад старпома, но он только отмахнулся.
– Эй, на судне! – заплетающимся языком крикнул Халин. – Хватит влюбляться! Позови капитана.
– На что тебе? – улыбнулся парень.
– Капитану отрапортую.
– Спит капитан.
– Так разбуди.
– Умаялся он. Будить-то жалко. Скажи, чего надо.
– Ты не моряк, что ли?
– Нет, – ответил парень гордо, – я речник.
– Речник! – завопил старпом. – То-то и видно! – И он выпустил длинную трель бранных слов. – Говорят ему, капитан нужен, а он хреновину городит. Оторваться от бабы не можешь, что ли?
Парень не разозлился. Видно, уж очень хорошо было у него на душе, и ничто не могло нарушить его счастье.
– Иди проспись, – сказал он примирительно, – потом поговорим. Иди-иди. А то и вправду капитана разбудишь.
Я что было сил потянул старпома, он упирался и бранился во весь голос.
Мы вернулись на свою скамейку. Старпом несколько раз попытался вскочить, но в конце концов успокоился и захрапел, уронив голову в колени. И тут появился парень с катера.
– Эй, – позвал он. – Кто из вас потрезвее, пойди-ка сюда. Разбудили-таки старика. Зовет!
– Сиди! – приказал я Герке и пошел на дебаркадер.
Пожилой капитан стоял на палубе, позевывая. На нем были брюки и нательная рубашка.
– Что за шум, а драки нет? – спросил он, когда я перебрался на катер. – Чего хотели?
– Да тут один из наших перебрал…
– Это мы догадались! – усмехаясь, перебил меня капитан, – А сами-то кто будете?
– Перегонщики.
– А, ясно-понятно. Из Москвы, что ли?
– Из Москвы.
– Знаю вашу контору. Четыре года от нее ходил. Ты кем там? Штурман?
– Матрос.
– А этот крикун ваш кто?
– Старпом.
– Так чего ему нужно?
– Извините нас, пожалуйста…
– О деле говори!
– Ну что дело? Вот загуляли. И он пошел просить вас, чтоб подбросили на судно. Мы на рассвете отходим, у старпома и так уже полно грехов. Задержим отход…
– Понятно, – он опять не дал мне договорить. – А где стоите?
– В устье Корожечны. Ну вот, я собственно извиниться хотел. Теперь, пожалуй, пойду.
– Иди, – кивнул капитан, – иди.
– Еще раз простите. До свиданья!
Я стал перелезать на дебаркадер.
– Иди, – повторил капитан. – Зови сюда ребят.
– Как? – остановился я. – Вы действительно нас подбросите?
Капитан улыбнулся:
– А то оставим пропадать! Зови, говорят, пока не раздумал, – дурашливо крикнул он и приказал парню: – Заводи, Серега!
Когда мы с Геркой затащили старпома на палубу, она уже подрагивала от работы двигателя. Халин попытался было произнести речь о роли солидарности в жизни моряков, но капитан рубанул ему:
– Сядь!
И старпом сразу покорился – уселся на ту самую скамеечку, где раньше сидели парень с девушкой. Однако продолжал ораторствовать заплетающимся языком.
Из надстройки появилась девушка.
– Поесть не хотите? – спросила она.
Мы с Геркой дружно отказались.
Капитан обнял девушку, притянул к себе.
– Дочка! – сказал он. – Коком у меня ходит. Я ее нынешней весной за механика своего выдал. Во какую семейственность развел! – И он счастливо рассмеялся.
