Я понимаю, Юлия, что Вас могут огорчать подобные суждения, и готов признать их слишком острыми и чрезмерными, как и все в этих широтах, но Россия проникает мне в кровь, и я не сопротивляюсь. Думаю, то, что происходит с Вами в Женеве и со мной в Петербурге, имеет одинаковую природу. Мы оба — разочарованные любовники, мадемуазель. Объект нашей страсти не обладает качеством, которым мы наделили его без предварительной проверки.
Не знаю, к каким выводам относительно менталитета и нравственности людей, живущих на Западе, Вы пришли, когда открылись границы. У Вас наверняка возникло немало иллюзий — по причинам не менее серьезным и извинительным, чем те, которыми руководствовались финансисты, они прикинулись глухими, хотя были в курсе дела. Когда все хорошо, представление идет полным ходом. Никто не хочет замечать, что платья танцовщиц слишком грубы, а фраки кавалеров взяты напрокат. Банкиры и эксперты ès futurs лучше других умеют убеждать, что милый деревенский праздник и есть Венский бал Прекрасной эпохи. Чего только ни говорили о Вашей стране! Выносили суждения, оценивали ее, как прелести Ваших женщин в VIP-борделях, ни разу не выйдя на обычную улицу обычного среднестатистического города. Но когда часы бьют полночь — бух, хлоп, трах! — роскошные салоны превращаются в крысиные клоаки. Никто больше ничего о Вас не знает, да, Юлия? Как говорится, другой бы спорил!
Мне известно, какой прием был уготован в нашей части мира русским деньгам и русским перспективам. Эти деньги точно были не от Отца и не от Сына, но от Святого Духа. Сегодня они дурно пахнут? Ну, надо же! Успокойтесь, с некоторых пор все пованивает. Реальность обнаружила себя, как всплывший на поверхность раздувшийся труп, место которому на дне. Да, мы потерпели фиаско. Вы обнаруживаете морщины и неровности на «сделанном» лице капитализма, а я за неровностями ландшафта открываю для себя истинное лицо России.
Не знаю, одинаково ли мы понимаем отчаяние. Но уж точно все прибегаем к беспамятству. Повсюду извращают одни и те же слова и понятия, надевают те же шоры. Повсюду самую высокую цену за заблуждения платят те же обычные люди.
Бывали времена, когда революцию провоцировали и менее серьезные причины. Особенно в Санкт-Петербурге. Сегодня больше никто ничего не делает. И у вас, и у нас люди сидят перед экранами, как варвары перед своими идолами, и потребляют. Мир впал в детство. Он открывает рот и делает сосательные движения. Тупая невинность. Каким же мелким и вульгарным все стало, мадемуазель.
Держитесь крепче, в этот час, когда снег кидается на город, как рысь с дерева, мне больше нечего Вам сказать. Каналы, еще вчера унылые и черные, стали белыми. Уж не знак ли это?
Искренне Ваш,
Жан Либерман
13 февраля 2009, 22:15
Жан, стажер Краков попал в больницу. Несчастный случай. Не беспокойтесь, с ним все будет в порядке. Он звонил мне из палаты, сообщил, что многое узнал о Вашей подруге Валентине. Куда она ездила. С кем говорила. Стажер очень заинтересовался историей с исчезновением. Мы оба не думаем, что с ней могло случиться несчастье. Воспользуйтесь пребыванием в Петербурге, чтобы посмотреть достопримечательности. Не только кладбища. В наших музеях много сокровищ, и там тепло. В феврале небо над городом иногда проясняется на несколько часов. Воздух, конечно, остается холодным, но Вы должны выходить гулять, чтобы увидеть, как город парит над белыми каналами, переливаясь желтым, розовым и зеленым. Я очень люблю Петербург и хочу, чтобы Вы тоже полюбили мой родной город. Мне нужно слетать в Нью-Йорк. Потом я вернусь в Россию.
Возможно, мы увидимся.
Не грустите.
Юлия Ивановна
14 февраля 2009, 01:17
Юлия,
Вы уверены, что стажер Краков сможет продолжить расследование? Что именно с ним случилось? Он попал под машину или сам спровоцировал аварию? Сожалею, что приходится задавать подобные вопросы, но я вижу, как люди ведут себя на дорогах, и мне кое-что известно о том, как тут получают права. Я склонен подозревать худшее, в том числе в отношении Кракова.
Что, если этот стажер будет заниматься своим здоровьем и передаст дело об исчезновении Валентины вам, Юлия? Вы ведь покончили со слияниями-приобретениями, и у Вас появилось свободное время.
Мне остается только надеяться. Что еще я могу сказать?
Искренне Ваш,
Жан Либерман
14 февраля 2009, 23:52
Стажер Краков прекрасно ведет это дело, несмотря на то, что с ним случилось. Никакой аварии не было. У моего сотрудника слабое здоровье. В нашей стране вообще не так много здоровых мужчин.
То, что Вы боитесь переходить через дорогу, совершенно естественно. Люди не умеют водить. И не знают, что не умеют. Но еще опасней ходить в феврале по питерским тротуарам. Погода часто меняется — то снег, то дождь, то гололед. Лед повсюду. С крыш падают сосульки. И все-таки нужно гулять!
Завтра утром я лечу в Нью-Йорк.
Краков делает все, что нужно.
Юлия Ивановна
15 февраля 2009, 02:37
Дражайшая Юлия!
Уж не судьба ли швейцарской банковской тайны заставляет Вас курсировать между Женевой и Нью-Йорком? Какая трата сил! Эту птичку пытаются подстрелить не впервые, так почему бы Вам не вернуться в Санкт-Петербург? Все скоро успокоится, и Вам будет проще разобраться с проблемами.
В Ваше отсутствие я решил посетить несколько музеев, раз уж Вы так изящно намекнули, что там тепло. Мне стало известно, что олигархи «новой волны» опекают национальную культуру. Эта неожиданная тяга к прекрасному у деловых людей весьма трогательна. Кошельки расстегиваются, как по волшебству. Думаю, моей подруге Валентине стоило бы заняться нынешними благовоспитанными господами, а не могущественными властителями судеб страны из 1990-х, канувших ныне в небытие. В этом случае она была бы не в Сибири, а гуляла бы по цивилизованным городам и любовалась множеством прекрасных вещей.
Что заставляет Вас быть такой сдержанной в оценках, Юлия, Ваша деликатность или осторожность? Простите мне эти безобидные шутки, но мне действительно кажется, что русская проза в очередной раз ужимается в объемах. Просто поразительно, как укоротились в наши дни и фразы, и мысли. Возможно, мне тоже следует писать по-русски, чтобы сэкономить ваше время.
Желаю Вам счастливого пути,
Жан Либерман
17 февраля 2009, 22:57
Жан, Вы пишете, что Ваши шутки безобидны. Я в этом не уверена. Происходящее всегда сложнее, чем кажется. То, что имеет значение для Вашей подруги Валентины И., важно и для моей родины, России. Не думаю, что сегодня мы говорим и пишем более кратко. Это очень по-европейски говорить так. Многое из того, что Вы пишете, выглядят сугубо по-европейски. К сожалению.
Юлия Ивановна
18 февраля 2009, 08:23
Юлия,
Думаю, я шучу, чтобы отпугнуть отчаяние и тревоги. Чужая реальность — даже печальная — всегда отвлекает от забот легче, чем своя собственная. Я понимаю, все это иллюзия, но очень сладкая.
Давайте оставим в стороне вопрос об «укорочении» русской прозы. Ограничимся (мы оба — Вы и я) констатацией факта, с какой легкостью некоторые люди в Вашей стране урезают куда более конкретные, чем язык, вещи, например поставки газа в разгар зимы. Вот уж что не требует развернутого анализа. Достаточно включить телевизор и посмотреть, как люди выбивают зубами дрожь от холода. Когда я вижу подобное, мне хочется стукнуть по «ящику», чтобы изображение снова стало черно-белым. Забыть, что на дворе 2009 год. Попытаться побороть свой страх.
Признаюсь честно, прогулки по широким петербургским проспектам и мысли о том, что Краков делает все, что нужно, не способны развеять мои страхи. А кстати, как обстоят дела с поисками Валентины? Не нужно щадить мои нервы, Юлия, расскажите все, что знаете, прошу Вас.
Жан
18 февраля 2009, 23:51
Стажер Краков создал отличную компьютерную схему передвижений Вашей подруги. Прилагаю ее к этому письму. На ней видна топография, озера, леса — все. Валентина И. часто останавливалась у местных жителей. Все они очень хорошо о ней отзываются. Она осматривала окрестности, задавала вопросы. О жизни людей, об истории поколений многих семей. Если верить Касперу — а ему можно верить, ведь его мать родилась в Сибири, — сибиряки любят поговорить. Ваша подруга часто задавала странные вопросы. Интересные, но непонятные. Например о старых и новых лагерях. Валентина И. хотела знать, остались ли в России политические заключенные. Те, у кого жила Валентина, проявляли осторожность и отвечали уклончиво. Во всяком случае, так они сказали стажеру Кракову. Кое-кто думал, что эта иностранка представляет некую группу, один из благотворительных фондов. Официально они оказывают гуманитарную помощь, а на самом деле собирают информацию. В последние годы богатые американцы посылали множество подобных людей в страны Восточной Европы и в Россию.
