Когда она подъехала поближе, Коди Джо освобождал площадку от пустых коробок, а миссис Фриз рассказывала Скроупу, что на ферме в дальней балке есть один бык, у которого гниет копыто, и лечить животное там бесполезно — надо приехать и забрать его оттуда.
Скроуп посмотрел на Инес без всякого выражения.
— Как дела, Кар? — Рыжие волосы у нее были как у ведьмы, а шляпа осталась дома на вешалке.
— Помаленьку. А у тебя как?
— Все путем. Саттон просил меня съездить узнать — ничего, если мы приведем пижонов не в пятницу, а в субботу? В пятницу ему надо посидеть с налоговым инспектором. Они ведь не дают нам выбрать день по собственному усмотрению. Говорят, что наше ранчо — увеселительное заведение.
— Если так и дальше пойдет, то все здешние ранчо можно будет так назвать. Я, например, просто с ума схожу от веселья. Пойдем, кофейку попьем. Привяжи свою лошадь.
— Шпоры-то знатные, — заметила миссис Фриз.
Инесс подумала, что эта женщина просто рождена для охранной службы: ей было уже под семьдесят, седые волосы коротко подстрижены, руки узловатые, как у старого ковбоя. Кар говорил, что все слова, которые знает старуха, можно записать на бумаге для самокрутки — и еще останется место для изречения из Библии. Никто сроду не слышал про мистера Фриза — не иначе, как убит и спрятан под ковриком. Было в миссис Фриз нечто такое, чего Инес не любила — ни сейчас, ни прежде. Старуха напоминала ей канат, который все натягивают, пока он не порвется.
Скроуп, хромая, подошел поближе и потрогал шпору. Он поднял глаза на Инес, открыл было рот, чтобы сказать что-нибудь эдакое, но молча остановился и почесал свою покрытую рубцами шею. В голове был какой-то странный непонятный шум — как помехи в радиоприемнике.
— Саттон подарил их мне на день рождения, с опозданием где-то на две недели. — Инес спешилась и пошла за хозяином на кухню, где царил беспорядок. — Эти слуги думают, я все стерплю, раз я никогда не поднимаю шума. Да в домиках для приезжих — куча клопов. Я и говорю Джаней: выведи их — хоть вакуумом, хоть чем. А она давай мне подробно рассказывать — да от этого стошнить может! — как клопы шастают по дому, и все такое. А гости что могли подумать? — Конец света, не иначе.
Скроуп начал молоть кофейные зерна на старой кофемолке, поднимавшей облако пахучей пыли. Голова его раскалывалась, но он продолжал глядеть на гостью, чувствуя какое-то непонятное возбуждение и позабыв свои обиды на Джери.
Инес заметила сковороду наполовину наполненную топленым беконным салом, на котором явно не один раз что-то жарили. Повсюду валялись какие-то пакеты, пустые и полупустые, с крекерами, с хрустяшками, с треугольными кукурузными чипсами, пустые бутылочки из-под каких-то жидкостей, липкая кожура, огрызки печенья, пустые баночки из-под пудинга. Кар Скроуп, небось, года два, с тех пор, как ушла Джери, не ел горячей пищи. Дрозд постучал в окошко, желая спрятаться от собственного отражения.
— Кар, дай-ка я приведу сюда Джаней Бакс, и пусть она тут приберет. Джаней берет за это десять долларов час.
Пол был весь в крошках — ну прямо настоящее логово дикого кабана. Инес удивилась: неужто миссис Фриз настолько утратила женскую природу, что даже это ее не беспокоит?
Скроуп натянуто усмехнулся.
— Боюсь, что твоя Джаней умрет от ужаса.
Он не мог объяснить, какие муки одиночества пробуждал в нем вид чистой кухни. А уж если там готовили что-то из пшеничных хлопьев и солнечные лучи отражались в белой тарелке — тут ему просто выть хотелось.
— Ну так что начет субботы? В полдень у Грязных Вод или у Глинистого омута, договорились? Там пасется пятьдесят коров, которых надо отогнать, а мы их придерживаем, чтобы не упали цены на рынке. Дела и так шли плохо. А теперь стали еще хуже. Слышал, что основали Общество владельцев коровников Северного плато? Но я лично сомневаюсь, что от этого будет толк. Да оклей мы хоть всю страну, от Нью-Йорка до Сан-Франциско, плакатами «Ешьте говядину!», — это любви к мясу людям не прибавит.
— Ну так что скажете, миссис Ф.? Насчет субботы? — С этими словами Кар зачерпнул из мешка горсть чего-то оранжевого, очень похожего на личинки, и стал это жевать. Усы его окрасились таким же цветом.
Инес просто не знала, куда девать глаза, — так скверно все обстояло и с комнатой, и с ее обитателями. Она предпочла перевести взгляд на пса, бегавшего по двору за окном.
— Грязные Воды лучше. Вид там поинтереснее, — пробормотала миссис Фриз.
А Инес подумала, что Кар Скроуп как раз на полпути к полной деградации. Он может закончить так, как тот сумасшедший старикан, которого она в детстве видела во Всенощной Балке. Она каталась тогда верхом с отцом и братьями, и в нескольких милях от дома они заметили среди балки покосившийся домик. Из дома им навстречу вышел заляпанный какой-то жратвой, нетвердо стоящий на ногах пьянчуга с коростой на глазах, и разило от него за тридцать шагов. Отец начал расспрашивать его, где они находятся, но старик только бормотал: «Э-э?.. Э-э-э-э», — и вдруг они увидели, как его штаны прямо у них на глазах намокли. Отец отвернулся и повел детей на холм, но этот случай запомнился Инес.
«Вы только посмотрите, — сказал тогда ее брат Сэм. — Он ходит по-маленькому прямо себе в штаны. А воняет от него так, будто он ходит туда же и по-большому».
«А ведь был исправный фермер, — заметил отец, — но жена померла — и вот, полюбуйтесь, теперь он — старый кабан у себя в логове. Держитесь отсюда подальше».
Инес подумала, что есть в мужчинах такое: до поры до времени всё преодолевают, как будто переходят через ущелья обстоятельств, и вдруг срываются и превращаются в моральные развалины.
— Господи, — сказал Скроуп. — У меня голова просто раскалывается.
Он потянулся и начал искать в кухонном шкафчике пузырек аспирина (там оказалось уже четыре таких пустых пузырька), при этом окунув сигарету в соусницу. Из кофейника вырвалось облако пара: он пролил кипяток на землю. Затем хозяин дома взял с полки кофейные чашки и наполнил их свежим кофе. Голова его отяжелела, Скроупу было жарко, и он испытывал какое-то странное чувство — словно джинн вырвался из носика чайника и залез к нему в ноздрю. Он обхватил спинку стула, как будто та могла ему помочь.
Они опять вышли на улицу и стояли, глядя на растущую траву, прислонившись спинами к теплой дощатой стене сарая. Коди Джо пересек двор с чашкой кофе в руке, высекая шаги, словно переступая через невидимые борозды. Кар пододвинулся поближе к Инес, продолжая что-то болтать о снежном завале, остающемся в горах: в ручье Скверной Девчонки, говорил он, уровень воды и так повышен, а если жара не спадет, он выйдет из берегов. Титановые пластины, поддерживавшие его кости, разогрелись.
— Что будет, то и будет, — буркнула миссис Фриз, ломая ногтем спичку. Она терпеть не могла пустой болтовни.
Кофе был слишком крепкий, горький и обжигающий.
— Ай! — сказала Инес. — Ну и кофе!
— Да разве ж это кофе! — ответила миссис Фриз, ставя полупустую чашку на опрокинутый ящик. — Настоящий-то кофе прочистит тебя лучше, чем щетка трубочиста. — С этими словами она развернулась и пошла в сторону своего домика.
Когда старуха скрылась из виду, Скроуп схватил Инес за руку, прижав ее ладонь к тому, что Джери той памятной ночью назвала дохлой сардиной, сравнивая это (как он понял позднее) с причиндалом Джона Вренча, но когда он а тот раз спросил жену, что ее не устраивает, она в ответ не упомянула имени этого ублюдка.
— Ты меня разожгла, — сказал Скроуп Инес. — Давай, а?
— Господи, Кар? Что это у тебя на уме? — Ее шея и щеки разрумянились, она пыталась вырвать свою руку. Был почти полдень. Их тени распластались на земле, как разлившаяся краска.
— Идем, идем, — Скроуп тянул Инес к открытой двери. Мерзкое животное так и лезло из него.
— Пошел ты…
— Сама пошла. — Скроуп начал лапать ее плоскую грудь, прижимаясь к Инес: воздух свистел у него в ноздрях. — Идем!
Она заехала острым локтем ему в рот, вывернула Скроупу руку, прошмыгнула, присев, под этой рукой и побежала к своей кобыле.
— Я не отстану! — кричал он ей вслед. — Я тебя заполучу! Я это сделаю!
Стоя в поднятом Инес облаке пыли, Скроуп понял, что катализатором сегодня послужило что-то железное, — это произошло, когда он готовил кофе.
Миссис Фриз вернулась из своего домика в рубашке, заправленной в джинсы.
— Где Инес? — сердито спросила она.
Скроуп уловил запах свежевыпитого виски.
— Ушла. — Он поглядел на юг, и голова у него заболела так сильно, что на его бесцветных глазах выступили слезы. Скроуп почувствовал, как каждый кусок металла в его теле потянулся за ее убегающими шпорами.
— Может, кофе так не нее подействовал? — предположила миссис Фриз.
— Красивая женщина. — Не в силах сдерживаться, Скроуп начал теребить руками воображаемую грудь.
