– А это не Свят, – вдруг появляется в кадре пьяное лицо Наташки. – Рад видеть меня, дорогой?
– Не понял? Откуда у тебя телефон Свята?
– А это не важно. Я тебя искала… Искала, искала… А ты со своей шалашовкой рыжей, да? – зло икает.
– Так, всё, пока!
Уже собираюсь отключиться, но Натаха выдаёт новую дичь.
Она поднимает телефон так, что мне становится видно, где она находится. И вот тут у меня всё холодеет внутри. Потому что стоит она на балконе. Точнее, на карнизе за балконом, и одной рукой нетвёрдо держится за его край.
– Ты дура, ты что делаешь? – ору я.
– Если ты сейчас не приедешь, я выброшусь в окно! – пьяно заявляет она.
– Наташа, успокойся, – стараюсь сдержать злость и панику, которые захлёстывают тут же.
Дура! Какая же она дура! Неужели думает, что так сможет меня вернуть? Хотя, судя по её пьяному разговору, думать там уже нечем.
Наташа начинает рыдать.
– Я просто люблю тебя… Гордей, я ведь только сейчас поняла, как я тебя люблю. Приезжай скорее, мне так холодно.
– Наташа, успокойся, – стараюсь потушить панику и сам.
Пытаюсь включить голову. Откуда у неё телефон Свята? Значит, он где-то там, с Натальей?
– Наташа, где Свят?
– Что? – бормочет неразборчиво. – Зачем тебе Свят. Я говорю, что люблю тебя. Гордей…, – всхлипывает.
Я вижу, как она опасно шатается на этом, мать её карнизе. И, с одной стороны, мне её ни хрена не жаль! Я понимаю отлично, что это манипуляция чистой воды, но… Она же бухая и ни хрена не соображает.
Надо вызвать скорую и ментов. Только для этого придётся отключиться.
Чёрт, и у Ани телефона нет, мы же так и не заехали за новым аппаратом для неё.
– Наташа, я сейчас приеду, а ты потихоньку перебирайся обратно, – пытаюсь убедить её, – Где Свят? Пусть он поможет.
– Занят он. И я не хочу его видеть, я только тебя хочу. Приезжай, пожалуйста.
Ко мне выходит взволнованная Снегурка, это плохо. Не хочу, чтобы она всё это видела.
– Что случилось? – смотрит на меня, тут же заражаясь моими взорванными эмоциями.
– Мне нужно уехать, – вздыхаю тяжело. – Наталья там чудит. Нажралась пьяная и собирается из окна прыгать.
Аня замирает поражённо, сглатывает. Мне кажется, хочет меня послать подальше, но тут снова оживает Наталья на видеосвязи.
– Гордей, помоги, – рыдает она. – У меня руки замёрзли. Я их не чувствую.
– Чёрт! Держись, бля, я сейчас приеду. Но если хочешь жить, то потихоньку перебирайся сама. Я на другом конце города, – рычу на неё.
– Я не могу, – плачет.
– Короче, я сейчас отключусь, мне нужно сделать пару звонков.
– Нет! – верещит Наталья, как резанная. – Нет! Если ты отключишься, я сразу прыгну.
– Наташа, бля…, – рычу на неё.
Меня топит ярость, и хочется бросить трубку, на прощание сказав, чтобы прыгала, но… Была бы она трезвая, так бы и сделал, а пьяная Натаха дура дурой. А ещё меня останавливает перепуганный взгляд Снегурки.
– Подожди, – вдруг перестаёт рыдать Наталья, – а кто это у тебя там сзади мелькнул? – зло всматривается в камеру. – Это рыжая дрянь там с тобой? Так ты всё-таки с ней сейчас? Слушай меня сюда, сука драная, – рычит яростно Наташа, – Гордей мой! Убери от него свои лапы! Я тебе их повыдёргиваю! – трясёт в экран кулаком.
Кулаком?
– Наташа, мать твою! – подрываюсь я.
Но… поздно!
– Наташа! – ору я, потому что уже понимаю, что случилось… Она отпустила руку, которой держалась… Конченая дура!
В ответ раздаётся грохот, дикий визг, изображение скачет, а потом и вовсе гаснет.
Несколько секунд мы стоим со Снегуркой оглушённые.
– Гордей, она что, всё-таки упала? – спрашивает Аня похолодевшим голосом.
– Не знаю, – сглатываю тяжело. – Но мне нужно ехать. Будь здесь.
– Можно я с тобой?
– Нет. Тебе лучше остаться. Я всё разрулю и вернусь, клянусь.
– Гордей, а если она и правда упала?
– Значит… будем решать последствия.
– Это из-за меня, – слёзы просятся на глаза. – Это ведь она меня увидела и… отпустила руку, которой держалась, да?
– Нет, Аня, это не из-за тебя, это из-за алкоголя. Бухать ей нельзя, вот и всё.
– Езжай, – кивает мне настойчиво.
Прижимаю её к себе на секунду, вдыхая её запах. Моя чистая, добрая девочка. Наталья бы её точно не пожалела.
– Люблю тебя, – шепчу отчаянно, потому что понимаю, меня тянет в очередной дерьмовый водоворот. И как выбраться из него, я пока не знаю.
Прижимаюсь губами к виску Снегурки, отрываю от себя с тяжёлым чувством.
Выхожу из номера, набирая скорую…
Глава 34.
Лечу на немыслимой скорости к нашему дому. По дороге перебираю все известные маты, вместе с молитвами. Да, я зол на Наталью, но смерти я ей точно не желаю… Хотя… этаж у нас третий. Но высота приличная. Есть шанс?
Тут как повезет. Люди шею и на ровном месте ломают.
Чёрт! Вот как можно быть такой идиоткой!
Подлетаю к нашему дому, когда там суета уже в самом разгаре. Соседи, скорая, менты…
Вижу, как в машину скорой грузят каталку. Выдыхаю уже с облегчением. Значит, не насмерть. Слава богу!
Пробиваюсь вперёд. Не успеваю, машина скорой отъезжает.
Натыкаюсь на застывшего с каменным лицом Свята и… Эвелину?
А эта тут какого делает?
Толкаю друга в грудь.
– Какого хрена тут произошло? – рычу на него.
Он виновато опускает глаза.
– Недосмотрел, прости.
– Куда её повезли? – кидаю вслед скорой.
– В первую, городскую.
– Живая?
– Живая, – тяжело вздыхает Свят, – но поломанная. Была бы трезвая, убилась бы. Ну и снег спас ещё. Сугроб там как раз был, – кивает в сторону, где произошло падение.
– Пиздец! – кидаю взгляд на следы крови на снегу, сглатываю. До сих пор ещё в голове не укладывается весь этот треш. – А какого, простите, хрена, вы все здесь делали, м? – перевожу требовательный взгляд со Свята на Эвелину.
И что-то такое проскакивает между ними, что до меня доходит.
– А, – прищуриваюсь я. – Дай-ка я угадаю. Вы нажрались все вместе, а потом, пока ты шпилил Наташкину подружку, она утащила твой телефон и устроила всю эту херню?
Свят отводит виновато глаза, друг явно тоже изрядно под градусом, Эвелина только высокомерно усмехается.
– Не, ну ты дебил! – смотрю на него зло. – А если Машка узнает? – толкаю его в плечо.
– Она не узнает, – шипит на меня Свят, пьяно покачиваясь.
– Как она тебя отпустила?
Жена у него хорошая девчонка, на сносях, между прочим, а этот дебил ушёл в отрыв, получается?
– Она у мамы гостит, – опускает глаза друг. – Так получилось, просто, – вздыхает.
– Короче, я в больницу!
Некогда мне чужие заебы разбирать, со своими бы разобраться.
Иду к машине, меня тормозит мент, приходится задержаться, чтобы дать показания.
Зависаю, пока разбираемся с произошедшим. Благо есть в свидетелях бабуля из соседнего подъезда, которая видела, как эта идиотка перелезла и упала сама, а значит, хотя бы не возникает сомнений, что ей могли помочь. Менты тут же теряют интерес.
В больницу приезжаю примерно через часа полтора.
Как ни странно, застаю здесь и Свята, и Эвелину. Оба взорванные, уже явно протрезвевшие. Между ними искрит, но мне сейчас на них откровенно плевать.
– Как она? – спрашиваю хмуро.
– Под наркозом. Только что операция закончилась, – поясняет друг. – О, а вот врач, который оперировал, – кивает мне на мужика в маске и халате, проходящего по коридору.
Догоняю его, представляюсь, прошу рассказать о состоянии жены.
– Ну что сказать, – потирает устало лоб, – повезло вашей жене. Очень. Всё могло бы быть намного хуже. Но, беременность нам удалось сохранить, переломы собрать, жить будет…
– Что, простите, – глохну я. – К-какую беременность?
– А вы не знали? – поднимает бровь. – Срок небольшой, недель шесть-семь. Точнее – это к гинекологу.
Обтекаю…
