Федор включил левый поворотник и аккуратно тронулся с места. Не торопясь, по всем правилам дорожного движения, проехал ГАИ (гаишник не обратил на него ни малейшего внимания) и, постепенно набирая скорость, двинулся назад.
Чем ближе подъезжал он к месту своей стоянки, тем тяжелее становилось у него на душе. Все ночные страхи внутри его ожили и рвались наружу. Почти все его силы уходили теперь только на то, чтобы им окончательно не поддаться.
Последние километры дались особенно тяжело. Страстное желание немедленно развернуться и уехать — уехать! уехать!! — стало уже практически нестерпимым.
Заставить себя переехать мост он смог, только вцепившись обеими руками в руль и вообще не глядя по сторонам. Когда при въезде он неосторожно бросил взгляд на реку, его охватил такой дикий ужас, что он едва не врезался в ограждение, сразу же попытавшись развернуться прямо на мосту. Больше он такой ошибки не повторял и глаза поднимать не решался. Просто медленно и бездумно плелся за каким-то еле тащившимся впереди грузовиком с местными номерами и не отрываясь смотрел на его грязные колеса. Только на колеса! Только на колеса! Судорожно вцепившись в руль, опустив глаза, и ни на что вокруг больше не глядя.
Вообще он уже чувствовал, что что-то идет не так. Зря он сюда вернулся. Не следовало этого делать.
(«Уезжай! Немедленно уезжай отсюда!!» — кричали внутри него какие-то голоса.)
Но развернуться и уехать он уже не мог. Не мог, и все. Его охватило какое-то тупое безразличие, и он действовал чисто механически, безвольно и равнодушно, как во сне.
Так… Сейчас направо… Опять направо… Здесь под стрелку… На круг… Теперь уже близко… Вот и съезд… Да, здесь… Все, приехали. Надо сворачивать.
Он свернул с шоссе, и машина покатилась по гравию. Камешки звонко защелкали о днище. Слева был лес, справа поле. Реку отсюда видно не было, но виден был вдалеке лес на противоположном ее берегу.
Федор машинально взглянул туда и тут же поспешно отвел глаза. Ему показалось на мгновенье, что он видит у кромки леса что-то белое. Какое-то маленькое белое пятнышко. Больше смотреть туда он не отваживался. Ему хотелось теперь только одного: как можно быстрее со всем покончить. Он вообще уже не понимал, зачем он едет. Ему было уже все все равно: вещи, Джек… По мере приближения к реке все его обычные, нормальные, повседневные человеческие качества и чувства: бережливость, стыд, долг, порядочность — все это бесследно исчезало, растворялось, быстро смываемое волной того знакомого ему уже вчерашнего темного, слепого, нерассуждающего ужаса, который его всего опять постепенно охватывал. Он как будто замер, закоченел. В душе ничего уже не оставалось, кроме ледяного страха.
Уехать!! Немедленно развернуться и уехать! Предательство, не предательство — ему было уже на все это наплевать. Только бы уехать! Уехать!!! Немедленно! Сейчас!! Пока еще не поздно!
Но вот уехать-то он как раз и не мог. Он словно пересек уже некую невидимую черту какого-то заколдованного круга, откуда нет возврата.
Гравий кончился. Федор свернул вправо, вниз к реке. Дорога была сухая, машина плавно катилась по жесткой земле. Начался берег.
Дальше… Дальше… Вот и его стоянка.
При виде своей палатки Федор словно очнулся. Чувство страха и какой-то сосущей безнадежной смертельной тоски внутри только усиливалось, но теперь он по крайней мере снова обрел способность самостоятельно думать и действовать.
Странно… А где же соседи? Тут же рядом еще палатки стояли? И машины… Куда все делись?
Берег был пуст. Его палатка была единственной. Больше вокруг никого не было. Ни одной живой души. Федор посмотрел по сторонам, и все ему показалось внезапно каким-то зловещим. Неподвижная лента реки, неподвижно застывшее в небе солнце, неподвижный душный горячий воздух. Ни ветерка! Мертвая тишина вокруг. Гробовая. Даже птицы как будто петь перестали.
Он вылез из машины и взглянул на свою палатку. Мысль, что ему придется сейчас с ней возиться и из-за этого еще здесь задерживаться, была совершенно непереносима.
Да черт с ней!! Пропади она пропадом! Только бы отсюда скорее уехать!!
Федор уже четко знал, что он будет делать дальше. Его охватила какая-то лихорадочная, суетливая поспешность и желание действовать.
Вот сейчас он для очистки совести только быстренько спустится на секунду к воде, убедится, что никакого Джека на том берегу, конечно же, нет — сразу прыгнет назад в машину и немедленно уедет отсюда прямиком в Москву. Немедленно!! Прямо сейчас и ни на миг больше нигде не останавливаясь!
Ни лодка, ни палатка, ни вещи его больше не интересовали. Он вообще о них забыл. Да гори они огнем!! Какие там еще лодки! Прочь отсюда! Прочь!! Сию же секунду! Немедленно!!
Вообще-то противоположный берег был прекрасно виден и отсюда, сверху, спускаться вниз не было никакой необходимости, но Федор почему-то совершенно точно знал, что он должен это сделать.
Он поспешно, спотыкаясь и оскальзываясь, чуть ли не бегом спустился к воде (лодка была на месте, никто ничего не тронул), поднял глаза и замер.
На противоположном берегу неподвижно стоял Джек. Он молча смотрел на него. Не лаял, не повизгивал радостно при виде хозяина, а просто стоял и смотрел. Он как будто появился из ниоткуда! Когда Федор спускался, его там не было.
Федор тоже молча смотрел на него, и чем дольше он смотрел, тем все более и более не по себе ему становилось. В неподвижности собаки было что-то противоестественное. Взгляд ее казался каким-то странно-осмысленным. Как будто на Федора смотрела вовсе не собака, не его любимый, преданный Джек, а что-то совсем-совсем иное.
И это иное пугало Федора до судорог, до смертной дрожи. Он узнал этот взгляд. Пустой и безжизненный взгляд упыря, неподвижно сидящего на пустой могиле.
Федор попятился. Джек все так же, молча следил за ним и все так же не шевелился. Федор все пятился и пятился, пока неожиданно не уперся спиной в машину. Как он умудрился взобраться, пятясь, на гору и при этом не упасть и даже ни разу не споткнуться, он не помнил.
Почувствовав спиной машину, Федор, все так же не отрывая взгляда от стоящего на том берегу существа, медленно, на ощупь, открыл дверь и так же медленно забрался внутрь.
Ему отчего-то казалось, что если он хоть на секунду упустит это создание из виду, оно в то же мгновенье окажется рядом с ним. Эта мысль наполняла его непередаваемым ужасом.
Очутившись в машине, Федор сразу же захлопнул и заблокировал дверь, рванул руль и нажал на газ. Машина понеслась по неровной дороге, подпрыгивая на ухабах и поминутно стукаясь днищем и бампером о землю.
Но Федору было не до этого. Он вообще ничего не замечал.
Быстрее! Быстрее!!! Только бы вырваться отсюда! Только бы не видеть этой застывшей на берегу неподвижной черной фигуры! (Федор вдруг поймал себя на мысли, что он даже про себя не называет ее больше Джеком. Это был не Джек. Это было нечто, абсолютное чужое.)
Отчаянно скрипя тормозами, машина вылетела на шоссе и, все наращивая скорость, понеслась в сторону Москвы.
120 км/час,.. 140, .. 160…
На мосту Федору вдруг показалось, что на дороге прямо перед ним внезапно вырос Джек и сквозь лобовое стекло прыгнул прямо на него. Он резко вывернул руль, и машина, пробив ограждение моста, метров с десяти рухнула в воду.
***
Когда тело Федора вытащили из воды, один из скучающих в оцеплении милиционеров вдруг заметил на шее трупа какие-то странные ранки.
«Надо же!.. Как будто следы чьих-то зубов… Очень похоже!..» — лениво подумал он и, услышав внезапно какой-то шорох, поднял голову.
На противоположном берегу реки стоял огромный черный дог и не отрываясь глядел на неподвижно лежащее на земле тело. Заметив, что на нее смотрят, собака оскалилась и глухо зарычала.
Милиционер машинально взглянул на ее чудовищные клыки, потом опять перевел взгляд на раны на шее мертвого водителя. Затем снова посмотрел на оскаленную пасть собаки, уже более внимательно.
Ему почему-то стало жутко. Он еще раз взглянул на труп,.. на собаку,.. потом опять на труп… и вдруг, совершенно неожиданно для самого себя, торопливо перекрестился.
Когда он снова поднял глаза, собаки на том берегу уже не было.
НАЧАЛО
I.1
Виктор потянулся, зевнул и выключил компьютер. Потом взглянул на часы и досадливо поморщился.
Черт! Два часа уже. Хотел же сегодня пораньше лечь. Опять не высплюсь.
Он отъехал в кресле от стола, встал и, осторожно ступая, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить спящую в смежной комнате жену, прошел на кухню. Открыл холодильник, достал кефир и вылил его в стоящую на столе чашку. Чашка заполнилась лишь наполовину. Виктор раздраженно потряс над ней пустым пакетом, швырнул пакет в ведро и полез в холодильник за новым. Выпив наконец свой кефир (он всегда выпивал на ночь стакан), он наскоро вымыл чашку и пошел в ванную умываться. Времени спать уже почти не оставалось. Завтра к девяти надо было быть на работе. Как штык! Вообще-то Виктор работал программистом, часто на дому, график у него был почти свободный, но вот именно завтра надо было быть обязательно, кровь из носу! Бывают же такие неудачные дни.
