— Стучат, Марин! — слабым голосом воскликнула женщина.
— Слышу, — ответил он и шагнул к двери. После полумрака кухоньки солнце на миг ослепило.
— Дядя Марин, клиентов к тебе привел, — услышал он голос моториста.
Капитан моторки стал понемногу различать гостей. Не поздоровавшись с ними, он закрыл за собой дверь и жестом показал на маленькую скамейку у стены, под скудной тенью лозы. Когда все уселись, мужчина в рабочих брюках коротко повторил то, о чем говорил мотористу. Голос его звучал негромко, но ровно и спокойно.
— Сколько вас? — хмуро спросил капитан. Клиенты по виду были небогатые, и сделка не обещала особой выгоды.
— Четверо…
— Нет расчета! — сухо сказал капитан.
— Важно, сколько мы заплатим, — заметил юноша в клетчатой рубашке.
— Сколько вы можете заплатить! — нетерпеливо возразил капитан. — Поймите, мне нет расчета!.. Мотор на бензине работает. Морской водой его не заправишь…
— Слушай, лодка твоя — ты и запрашивай цену, — сказал мужчина в рабочих брюках. — Если нам не подойдет, не поедем… Но ты назови свою цену!
Он говорил по-прежнему спокойно, уверенно и сдержанно.
Капитан внимательно посмотрел на него: с таким, пожалуй, стоит потолковать.
— Если бы вас было хоть пятеро, — сказал капитан, — и каждый дал по полтораста левов, мы бы договорились…
Пришельцы переглянулись. Было ясно, что капитан заломил едва ли не двойную цену.
— Очень дорого! — сказал, нахмурившись, человек в рабочих брюках.
— И мне не дешево обходится, — ответил капитан.
Человек в рабочих брюках опустил голову. Где-то далеко в гавани басом проревел пассажирский пароходик: гудок прозвучал так громко и отчетливо, будто с соседней улицы.
— Капитан, — с укором сказал мужчина в рабочих брюках, — ты хочешь разом заработать семьсот пятьдесят левов?
— Ни столько, ни полстолько! — возразил капитан. — Адамаки заберет львиную долю, дай нас двое…
— Какой Адамаки? — спросил юноша в клетчатой рубашке.
Капитан с удивлением посмотрел на него: не знает Адамаки!
— Лодка его, — пояснил капитан. — За это он берет долю… А наша работа сезонная… Задует северняк — и хоть заваливайся, как медведь, в берлогу до самого лета… Мы летом зарабатываем на зиму…
— Уступишь немного? — спросил мужчина в рабочих брюках.
Капитан задумался. Он был не прочь, поторговавшись, сбавить цену, но, во всяком случае, не ниже, чем до пятисот левов. Если не дадут — пусть идут ко всем чертям.
— Ладно! — сказал он. — Шестьсот пятьдесят…
Теперь задумался мужчина в рабочих брюках.
— Поищем еще двоих попутчиков, — промолвил он. — Иначе дорого выходит…
— Мне все равно, сколько народу везти, — сказал капитан. — Шестьсот пятьдесят за лодку — и сажайте в нее хоть десять человек… Мне все равно… Я вожу за деньги, меня деньги интересуют…
— Хорошо! — решительно сказал мужчина в рабочих брюках и протянул капитану свою загрубелую руку. — Мы люди рабочие, торговаться не любим… Сумел нас прижать — значит сорвешь больше…
Теперь, когда торг закончился, лица у всех прояснились. Капитан уселся поудобнее и, прислонившись к стене, с любопытством взглянул на юношу в клетчатой рубашке.
— Этот парень тоже кирпичник? — спросил он, с усмешкой глядя на белые тонкие руки юноши.
— Его мы взяли для фасона, — ответил в тон капитану мужчина в рабочих брюках. — Зубы заговаривать девушкам…
— Я студент, — спокойно заметил юноша. — Если не поработаю летом, то зимой придется глодать подметки…
По грубому лицу капитана пробежала добрая, дружелюбная улыбка. «Если так, — подумал он, — то это неплохо… Человек должен сам пробивать себе дорогу».
Капитан своими силами выбился в люди и гордился этим.
— Кем будешь? — спросил он. — Адвокатом?
— Нет, моя наука немного особенная! — сказал, тепло улыбнувшись, студент. — Я изучаю философию…
— О! Философия! — без тени насмешки воскликнул капитан. — Знаю, знаю… Как-то читал книгу одного философа…
— Серьезно? — спросил, искренне обрадовавшись, студент. — Что за книга?
— Геккеля…
— А не Гегеля? — спросил мужчина в рабочих брюках.
— Может быть, не помню… Там рассказывалось, как произошла жизнь на земле…
— Ах да, Геккель! — снова улыбнулся молодой человек и, взглянув на своего товарища, добавил вполголоса: — Эрнст Геккель, натурфилософ…
Мужчина в рабочих брюках ничего не ответил, будто не расслышал. Капитан поднял голову и посмотрел на него.
— Ты, мне кажется, тоже не из простых! — сказал он.
— Простых среди нас нет! — добродушно согласился мужчина в рабочих брюках. — По профессии я печатник… Но для нас сейчас нет работы в Софии, вот и приходится выкручиваться…
Капитан призадумался. На мгновение наступила неприятная тишина: казалось, люди настороженно изучают друг друга.
Тень перед скамейкой удлинилась и слилась с пятнистой тенью от смоковницы. Под ногами сидевших тянулась узкая грядка, засаженная помидорами. Она была огорожена растянутой на колышках старой рыбачьей сетью, чтобы куры не клевали сочные, налившиеся плоды.
— Давай задаток и пойдем, — сказал студент.
Печатник кивнул и сунул руку в задний карман. Но он не сразу вынул деньги, а долго рылся в кармане, стараясь не обращать на себя внимания. Наконец он достал тоненькую пачку гладких, плотно сложенных вместе банкнот, словно их только что отделили от большой пачки.
— Пока мы даем тебе двести левов, — сказал молодой человек. — Остальное на месте…
— Ладно, — кивнул капитан. — Выходим немедленно?
— Нет, вечером, — ответил печатник. — Часов в восемь…
— Поздно, — заметил капитан.
— Почему поздно? — поспешно возразил печатник. — Как раз прохладней будет…
— Поздно, — повторил капитан. — Завтра рано утром нам со Ставросом выходить на работу… До Созополя и обратно путь немалый. Рассвет застанет нас в море…
— Ничего подобного! — возразил, покачав головой, мужчина в рабочих брюках. — Самое позднее в три будете здесь…
— И это, по-вашему, удобно?
— Раньше мы не можем! — решительно отрезал печатник. — Один из наших вернется из Каблешково только к вечеру.
Капитан задумался.
— Ладно, — с неохотой пробормотал он. — Пусть будет по-вашему…
— В восемь! — повторил печатник.
Он встал. За ним поднялся и его товарищ. Но капитан смутно догадывался, что сказано еще не все. И он не обманулся. Мужчина в рабочих брюках спросил небрежно:
— Ты сам возьмешь пропуск?
Капитан еле заметно усмехнулся, одними глазами.
— Нет, — спокойно ответил он. — Вы сами его получите…
— Почему мы?
— Таков порядок… Пристав со всеми, кто выходит в море, говорит лично…
Это было не совсем так. Обычно перед выходом в открытое море капитан сам брал пропуска на пассажиров.
Мужчина махнул рукой и пробормотал:
— Пустяки! Выпишем пропуск… Где это можно сделать?
— В участке, — с облегчением ответил капитан. — Но в это время пристав вряд ли там… Поищите его лучше в казино…
— Ясно! — коротко кивнув, ответил печатник.
Гости ушли. Перед тем как захлопнуть за собой калитку, старший из них обернулся и дружески кивнул капитану и Ставросу. Капитан сидел на скамейке, глубоко задумавшись и уставившись на краснеющие за сетью помидоры. Ставрос, который до сих пор не промолвил ни слова, не вытерпел и сказал озабоченно:
— Что-то не нравятся мне эти люди, дядя Марин.
Капитан не сводил глаз с грядки.
— Ты займись мотором! — сухо сказал он. — Я и сам не слепой!..
— Нехорошие они люди, я тебе говорю! — повторил парень.
— Хорош тот, кто хорошо платит… А эти хорошо заплатили…
— Может, и не заплатят…
— Будь спокоен, заплатят! — сказал, насупившись, капитан. — Поможешь полить помидоры?
Но Ставросу было не до помидоров.
— А что, если их ищет полиция? — вдруг сообразил он. — Что тогда будем делать?
— Кто ищет, тот найдет! — с ноткой довольства в голосе ответил капитан. — Как думаешь, зачем я их отправил к приставу?
Ставрос прислонился к стене. Он немного успокоился, но сомнение, видимо, все еще точило его.
— Это не помешает, — вяло согласился он.
— Ты за мотором посматривай! — с усмешкой повторил капитан. — Как он у тебя? Не пришлось бы тащить их на веслах до самого Созополя…
— Будь спокоен! — с обидой сказал Ставрос. — Мотор работает как часы.
Капитан наконец отвел взгляд от помидоров.
— Если выйдем в восемь, — размышлял он вслух, — в одиннадцать будем в Созополе… Значит, в два наверняка вернемся… если только не захватит ветер…
Ставрос с удивлением посмотрел на своего капитана.
