– Только потому, что я с ним сплю, – парировала она. – Если мы завяжем с сексом, я смогу открыться.
– Так завяжи, – предложила я.
– Видишь ли, – Клэр задумалась. – Не такой уж он хороший врач.
– Ах, ах, ах, – Лекси захихикала. – Знаете, кого я видела вчера в «Нордстроме»?
Клэр надулась.
– Ты ходила в «Нордстром» без меня?
– Мишель Пфайффер.
Я принялась ахать и охать, хотя у нас на студии снимались три фильма с участием Мишель, и я видела ее на съемочной площадке примерно семьсот раз. Лекси обожает бросаться подобными именами, и, хотя мне легко нанести ей встречный удар, рассказав о собственных встречах со звездами, я предпочитаю помалкивать. Общаясь с Лекси, мне приходится то и дело прикусывать язык. Но, если оставить в стороне чепуху про знаменитостей и их поклонников, я терплю присутствие Лекси: – ей всегда известны последние новости, которые мы не прочь послушать.
Лекси всегда знает, где можно поразвлечься.
В Лос-Анджелесе быть незамужней куда сложнее, чем в Сан-Франциско или в Нью-Йорке. В городах, где жизнь сосредоточена в центре, вы можете легко перепархивать из клуба в бар, а оттуда в другой клуб, сев на такси. В Лос-Анджелесе, где увеселительные заведения постоянно меняют свои адреса, а расстояние между ними составляет двадцать – тридцать миль, лучше составить план действий заранее, иначе вас ждет неминуемое и быстрое поражение. Лекси, обладательница бесконечных ног и неизменной улыбки, всегда в курсе дел.
Клэр достала ежедневник.
– Выкладывай.
– «Лос-Фелиз» больше не в моде, – защебетала Лекси. – «Юкатан», «Румба», на прошлой неделе это все.
– А что мы имеем на этой неделе? – спросила я. – Нет, бог с ней, с этой неделей – что на следующей? Я бы хотела взглянуть на заведение, пока туда не набьется толпа народу.
– Следующая неделя, – Хофорн.
– Брр.
– Именно. Раньше было «брр», а теперь «ух ты!».
Клэр засомневалась.
– Ты говоришь о конкретном клубе или ресторане или о Хофорне вообще?
– Это еще предстоит выяснить. Это искусство, дорогие мои, а не наука.
– Хофорн, – пробормотала я. – Небось, сплошные актеры? Если мне придется всю ночь проторчать в углу, беседуя о зубных коронках и Стелле Адлер, лучше не связываться.
– Актеров там очень мало, – сказала Лекси. – Почти во всех тамошних заведениях берут плату за куверт.
Клэр усмехнулась.
– Вампиры едят чеснок, а актеры платят за куверт.
– На самом деле, Кесс, – сказала Лекси, сверкнув ярко-голубыми контактными линзами, – один из клубов принадлежит Стюарту Хэнкину.
Хэнкин. Мое сердце дрогнуло, и я принялась разглядывать свои ногти.
– Это имя я где-то слышала.
– Помнишь, на вечеринке на Сансет-Плаза мы познакомились с его братом. Он подбивал под тебя клинья. Тип в гоночной машине.
Я покачала головой.
– Гоночная машина? Такое я бы запомнила.
– Говорят, он исчез? – спросила Клэр.
– Стюарт?
– Нет, не Стюарт. Его брат.
– Исчез? – засмеялась Лекси. – Теперь никто не исчезает. Только по телевизору.
Клэр повернулась ко мне.
– То ли Дэвид, то ли Дэниел? По-моему, об этом передавали в новостях. Не слышала?
Я пожала плечами и спокойно заметила:
– Может быть, он решил отдохнуть и никому не сказал. Лекси права. Ты слишком много смотришь телевизор.
– Так вот, – снова вступила в разговор Лекси. – Стюарт владеет третью этого бара, у них там что-то связанное с собаками.
– С собаками? Это по твоей части.
Лекси является счастливой обладательницей двух злобных дьяволов, которые прикидываются скотч-терьерами. Это два монстра, общим весом в двадцать шесть фунтов, с острыми как бритва зубами. Каждый раз, когда я иду к Лекси, мне приходится надевать три пары носков, чтобы уберечь свои ноги от рваных ран.
Лекси пожала плечами.
– Из моих источников я знаю лишь одно: это новое место, куда можно сходить. Есть лишь один способ это выяснить.
Мы решили включить его в свои планы.
Я надеялась, что мне удастся избежать разговоров о себе, но, как только мы бросили на поднос три кредитки, чтобы рассчитаться, Лекси приоткрыла свои наколотые коллагеном губки. Думаю, если она будет тонуть, она запросто может воспользоваться ими вместо спасательного круга. Правда, тут, пожалуй, в первую очередь пригодится ее грудь.
– Так что, Кассандра? Как его зовут?
– Кого? У меня никого нет.
– Неделя, проведенная в одиночестве?
– Месяц, проведенный в одиночестве. – Если угодно, я готова ей подыграть. – Как и вся жизнь, Лекси.
– Я думала, ты встречаешься с художником фильма.
– У Кесси твердые принципы, – вмешалась Клэр, – понимаешь? Она не может ими поступиться.
Лекси подалась вперед.
– Принципы?
– Их немного, – сказала я, свирепо глядя на Клэр, которая начала этот разговор. В следующий раз, когда она приведет нового парня, я обязательно заведу беседу о грибке на ее ногах. – Это не столько принципы, сколько… предубеждения.
– Например?
У меня не было ни малейшего желания обсуждать этот вопрос с Лекси Харт и тем более в «Эппл Пэн», но Клэр ткнула локтем мне в ребра, и я выпалила первое, что пришло мне в голову:
– Он должен позвонить на следующий день после первого свидания.
– На следующий день? А если он позвонит в тот же день?
Клэр отставила свой чай со льдом и сделала большой глоток из моей чашки.
– Это чересчур, – сказала она.
– Вот именно. Если он позвонит на второй день, значит, он внимателен, но не слишком прилипчив. Звонок на третий день допустим, только если он объяснит, почему он не позвонил на второй.
– Что он скажет, не столь важно, – пояснила Клэр. – Верно?
– Да. Если речь идет про третий день, ему достаточно сказать, что его переехал фургон бродячего цирка, или что мой номер телефона съела собака, все что угодно. Таким образом он демонстрирует свои творческие способности. Если же он не позвонил и на третий день, он должен иметь действительно уважительную причину, желательно заверенную нотариально.
Лекси была ошеломлена.
– Неужели парни в самом деле приносят тебе письма, заверенные у нотариуса?
– Немногие. По большей части, они отказываются от дальнейших попыток и выбирают себе женщину с не столь высокими запросами. Ты ведь встречалась с Питером Хоффманом?
– Недолго. В прошлом январе.
– Мы начали встречаться в декабре. После третьего свидания он не звонил пять дней. Он умолял дать ему еще один шанс, но мне пришлось расстаться с ним, поскольку он не представил нотариального свидетельства. Похоже, именно тогда он познакомился с тобой.
Я заметила, что Лекси скрипнула своими белоснежными зубками. Я лучезарно улыбнулась, промокнула губы салфеткой и подписала счет, обнаружив, что нахожусь в прекрасном расположении духа. Пусть Лекси изводит нас своей тарелкой с овощами, мне удалось хоть немного поставить ее на место.
После работы, вернее сказать, ее отсутствия, я бесстрашно ныряю в водоворот машин на бульваре Уилшир и еду в свой маленький домик в Вествуде, ощущая острое желание выпить сухой яблочный мартини. Раньше я не понимала, как непросто избегать Стэна Олсена десять часов в день. Каждый раз, заметив его на горизонте, я, точно в старом фильме про шпионов, ускользаю, сворачивая в соседний коридор. Когда я поднимаюсь на крыльцо и открываю дверь, моя спина и шея ноют от напряжения и прямо-таки умоляют о массаже.
Я разогреваю суп для мальчиков и разливаю его в миски. Несколько месяцев назад, после того как Дэниел разбил свою миску о стену и пытался черепками разрезать свои веревки, мне пришлось заменить керамические миски пластмассовыми. К счастью, я пришла домой вовремя и пресекла его попытки, объяснив, как следует себя вести, находясь в гостях в чужом доме. Взамен старых я купила яркие пластмассовые миски, на дне которых изображены диснеевские персонажи. По-моему, мальчикам это нравится.
Я осторожно поставила миски на поднос, отодвинула засов на подвальной двери и включила свет на лестнице. Что может быть ужаснее, чем сломать шею, упав с лестницы? Если это будет упомянуто в некрологе, недолго умереть со стыда второй раз.
– Ужин, – объявила я. – Сегодня суп.
Все трое тихо, почти не разговаривая, склонились над мисками. Алан, поэт-импровизатор из Шерман Оакс, ест суп, вздыхая и постанывая, точно голодный котенок. Он больше не жалуется и не хнычет. За последние несколько месяцев он здорово изменился.
После еды я собрала миски, отнесла их наверх и сложила в посудомоечную машину, сама же вернулась в подвал. Оуэн возился в углу, пытаясь поудобнее устроиться на своей койке. Кандалы на его левой ноге зацепились за цепь, и ему никак не удавалось распутать узел. Я подошла к нему и помогла освободиться, за что он был мне очень признателен.
– Ты не мог бы помассировать мне плечи? – спросила я. – Болят, сил нет.
Он подвинулся, освобождая для меня место на койке, и стал разминать своими сильными руками мою спину, плечи и шею. Он умело растирал нужные места, снимая напряжение. В свое время, когда я только что приняла Оуэна в Пансион, я опасалась, что он может меня задушить или выкинуть что-нибудь похуже, но теперь эти страхи позади. Ростом он шесть футов четыре дюйма, несмотря на низкобелковую диету, у него по-прежнему крепкие мышцы, но он кроток, как мышонок. Прогресс налицо.
