Мобильных не было. И время другое. Время другое, печаль — та же…
Светлана с сочувствием посмотрела на девушку:
— Кто он, Анечка? Расскажите…
Аня приложила к груди ладошку:
— Я… не знаю… не смогу. Это сложно. Он такой… Чудный, обаятельный… Как можно рассказать? Не вмещается…
— А вы попробуйте. Опишите его. У него тёмные волосы? Он высокий?
— Нет, светлые, короткие… Да, высокий… Но это же неважно, правда?
— Конечно, неважно. Это чтобы с чего–то начать… А как вы познакомились?
А Света свою встречу помнит?
В тёмном зале, под рёв музыки, пошла навстречу. Помнит, как обожгло… Потянуло… Дурацкая музыка — ни за что бы не стала сейчас такую включать.
Какая, собственно, разница: музыка — лишь повод для встречи. Стечение обстоятельств…
— Я танцевала на сцене — танцевать люблю…
— Хорошо танцуешь? — Света не заметила, как перешла на «ты». — Я так и думала. У тебя спина — свечка.
— В студию в Москве ходила. Увидел меня — подошёл, — Аня прикрыла глаза. — Музыка красивая… А потом по городу шли… от Триумфальной арки по Елисейским полям… Я на ветру кружилась…
…И они в тот вечер, переплетясь руками, вышли под чёрный купол неба. Над головой звезды…
Светлана перевела дух. Приложила к щекам руки — горячие…
«Солнце — одно, а шагает по всем городам», — читал ей Игорь. Марина Цветаева — она её обожает!
«Солнце — моё. Я его никому не отдам», — радостно повторяла за ним.
«В вечную ночь пропадёт, — погонюсь по следам…», — кричал он к звёздам.
«Солнце моё! Я тебя никому не отдам!» — Думала, все забыла…
Когда это было? Сто лет назад!
Шли по набережной Москвы–реки, не замечая времени.
— Как будто время остановилось… — сказала Аня. — Я тогда поняла — хочу быть с этим человеком… Только с ним! Понимаете? — Мальвина смотрела так, будто душу выворачивала. Ребёнок, у которого отняли игрушку…
— Анечка! Девочка! — Света судорожно выдохнула. — Ты не поверишь… Со мной подобное происходило. В твоём возрасте… Я знаю, как теперь это…
— Больно! Везде больно! — воскликнула девушка.
— Это пройдёт, Аня! Подождать нужно!
— Не знаю, что теперь делать… — Мальвина обняла себя за плечи и закрыла глаза.
— Только ждать…
— Ждать? — удивлённо посмотрела на Светлану. — Он не вернется… — Уткнулась головой в колени, отгородившись волосами, как стеной.
— Ждать — чтобы прошла боль. А она пройдёт — обязательно… — прошептала Светлана.
— Пройдёт? А что потом? Пустота? Что вместо этого? — Аня положила локти на столик, вплотную приблизилась. Глаза–озера грозили залить.
— Потом? Жизнь. И любовь — совсем скоро…
— Мне больше никто не нужен. Понимаете? Ни–кто! Я больше никого не полюблю!
— Это сейчас так кажется. Новая любовь будет другой — это точно, не такой яркой, зато более глубокой, надёжной. Родите кучу детей…
— И детей у меня не будет! Потому что все бесполезно!
Светлане тогда тоже казалось, что жизнь закончилась. И нет больше в ней радости. Глупая! Все самое ценное, настоящее — впереди. Но как сейчас это объяснить Мальвине?
Сейчас — невозможно.
Света вспомнила, как впервые почувствовала в животе пробуждение новой жизни — толчок пяткой. Или головой? Локтем? Сын — маленький пыхтящий комочек: смешной, тёплый, весь в складках. До сих пор на коже, на губах чувствует лапку, которой Антошка толкался, — гладкую, сладкую… Целовала… Крошечные пальчики… Надо же! И ноготки — маленькие жемчужинки…
А муж? Он подарил ей это чудо… счастье — быть матерью. С ней — ни с кем другим! — захотел вить гнездо, родить сына. Это дорогого стоит! Что прежние слезы?
Но сейчас Аня это не услышит…
— Я тоже тогда думала, Анечка, что безнадёжно заболела, — сказала Светлана глухо, — и нет исцеления, и моя жизнь раскололась. Знаю, милая девочка, сейчас так больно, что и слов утешения не найти… Каждый день — серый… Кажется, навсегда…
— А он кто? Высокий? — подняла голову Аня. Взгляд — как у побитого котёнка.
— Уже не помню… — Света пожала плечами.
— Как можно не помнить? — не поверила ей Мальвина и возмутилась.
— И вы забудете…
— Я? Как такое можно забыть? — выкрикнула в лицо, негодуя. И сразу взгляд — дерзкий, колючий, непонимающий. — А говорите — «любили»…
— Очень! Все, что я скажу сейчас, покажется вам, Анечка, гадким, жестоким. Отвратительным! Вам тяжело слышать — слишком свежа рана. Это скоро пройдёт. Только память останется о том времени. Будет окутывать тёплой волной. Ведь у вас это впервые?
— Такое? Чтоб невозможно дышать? Да, в первый раз… — прошептала.
— Сожмите зубы, потерпите. Исчезнут и боль, и обида — только подождать нужно…
Мальвина закрыла глаза и замотала головой, поднимая в волосах бурю, не соглашаясь. Опустила голову, обхватила руками лоб — в обруч взяла — уткнулась локтями в колени. Съёжилась, сжалась, затихла… Отгородилась от всего света, захлебнулась в печали.
И ей тогда было плохо…
Сколько раз брела по городу, с замиранием сердца оборачивалась — чудился знакомый силуэт, похожий голос. Запах.
Боже! Какой взбалмошной дурочкой она была! Какие непостижимые поступки от любви совершала! Ей говорили, стараясь успокоить, что все не так и её герой вовсе не тот, кого она себе выдумала. Все проще, легче, бледнее. Но разве это важно? Она хотела его видеть таким! Наделять, придумывать, фантазировать.
Он открыл целый мир — запахов, чувств…
Светлана вспомнила, как однажды утром вдруг по–другому увидела себя в зеркале. Взглянула — отпрянула. В отражении на неё смотрела не вчерашняя девочка с тёмными косичками. Глаза лучились, сияли. В глубине — тайна. Нечто незнакомое, что переполняет душу. Прикосновение к глубокому, настоящему оглушило мощью переживаний, высветило лицо, красиво подчеркнуло линию плеч, руки…
Движение головы, взлёт бровей. Кожа. Улыбка…
Этот её взгляд — с грустинкой… Света раскрыла дорожное зеркальце — из того времени?
А рассудительность, отстранённость — откуда? Это потом, много позже…
— Неужели вы даже никогда не вспоминали? — сдавленным голосом спросила Аня.
— Почему не вспоминала? К молодости часто возвращаешься. Краски помнишь, запах, полет души. Фильмы просматриваешь — наивные. Листаешь книги. Музыку слушаешь. Давно забытые лица всплывают. Ностальгия… Вам знакомо такое слово? Наверное, ещё нет. Мой герой там остался, в прошлом — светлым пятном…
— И все? И никогда не хотели встретиться?
— А зачем?
— Узнать, что с ним стало, какая у него жена, дети? Счастлив ли?
— Думаю, счастлив. И жена замечательная, и дети… Я бы очень ему этого желала — искренне.
— Но как вы можете знать?
— У него не может быть по–другому.
— А я хочу, чтобы мой друг тысячу раз пожалел, что мы расстались, — чеканя слова, сказала девушка. Ее глаза лихорадочно блестели. — И всю жизнь раскаивался, а жена у него была бы страшная, глупая — две извилины, злюка…
— Ага, толстая — вот такая, — подхватила Светлана и развела в стороны руки, — напудренная, нарумяненная, губы тонкие, нос горбатый, брови — как у Бармалея, в разлёт. Чтобы пришёптывала и прихрамывала. Глуховата и слеповата. Да? Пойдёт?
Они закатились от смеха.
— Вас это удовлетворит? — спросила Света, утирая слезы.
— Я согласна. Так ему и надо! — воскликнула Аня, вскинув голову.
— Анюта, вы думаете, вас друг обидел? — перестав смеяться, серьезно спросила Светлана. — Думаете, он сделал выбор? Все не так!
— Но уж точно не я!
— Милая девочка! За нас все давно решено. Там… — Света показала в потолок.
Аня фыркнула и отвернулась.
— Почему вы читаете П. Коэльо? Ответ ищете? А вы представляете, Анечка, если бы у меня не было Антошки?
— Был бы другой Антошка — неужели вы бы его не любили?
— Нет! Богу было угодно, чтобы родился именно мой мальчик, и родила его я, и грудью кормила, а отцом был муж. Так нужно, Аня! Творец не посвящает нас в свои замыслы — ставит перед фактом. И на ваш счёт у него свои планы, и неважно, как вы к этому относитесь. А у вашего друга должен быть другой путь — не с вами…
Светлана заметила, как лицо Мальвины исказила гримаса. Почувствовала, что прервёт, не дослушает, поэтому заговорила быстро, заторопилась:
— Может быть, не с одной женщиной — с десятком. А у вас, Аня, все ещё будет… и ничуть не хуже… поверьте. «Кто–то, о чьём существовании Вы даже не подозреваете, любит Вас», — так, кажется, сказал ваш писатель. Я бы Библию читать посоветовала — о том же, но другими словами.
— С другим не хочу! И вообще все, что вы мне тут наплели, — Аня гневно сверкнула глазами, — бред! Извините, мне нужно отлучиться.
Она порывисто встала, резко откинула стул. Летящей походкой устремилась прочь, ничего не видя вокруг, почти побежала, перепрыгивая через расставленные сумки и чемоданы, огибая сидящих на полу людей.
