Мэлс сорвался с места и вклинился в очередь следом за Полли. Старичок свернул в дверь магазина — очередь втянулась следом и двинулась вдоль длинных прилавков. Продавщицы едва сдерживали смех, зажав рты ладонями. Старичок наконец обратил внимание на общее веселье, недоуменно покрутил головой, оглянулся — стиляги тотчас расступились, вдумчиво разглядывая кто витрину, кто товар, кто потолок.
Полли обернулась и увидела рядом Мэлса.
— Слушай, что тебе от меня надо?
— Ты позвала — я пришел, — беспечно улыбнулся он. — Провожу время с Пользой.
— Ты всегда такой настырный?
— Я не настырный. Я целеустремленный…
К бордюру, сигналя, подкатил шикарный открытый «паккард». Высокий красивый парень с самым высоким коком и самым длинным галстуком перемахнул на тротуар, торжественно открыл дверцу, и из машины выскочил ярко-зеленый от морды до обрубка хвоста боксер в проволочных очках на тесемке.
— Хелло, Фред!
— Хелло, чуваки! — стиляги ритуально поздоровались.
— Капитал! — Полли посвистела, присела на корточки и чмокнула пса в мокрый нос. — Здравствуй, Капа! Какой ты сегодня стильный!
— Ну что, чуваки, в «Кок»? — скомандовал Фред. — Там встретимся!
Часть стиляг отправилась дальше пешком. Кукла села на заднее сиденье «паккарда», долговязый просто перевалился через край, свесив наружу длинные ноги в оранжевых «тракторах», Фред сел за руль. Очкарик в театральном поклоне распахнул перед Полли дверцу.
— Мы еще увидимся? — спросил Мэлс.
— Конечно, — весело ответила она. — Бродвей — для всех!
Она царственно шагнула в машину и захлопнула дверцу, со всего замаха придавив пальцы очкарику. Тот взвыл, приплясывая на месте от боли.
— Ой… — запоздало сказала Полли.
— По-ольза! — укоризненным хором протянули все, разводя руками…
Мэлс проводил глазами автомобиль и в одиночестве побрел обратно.
Он безнадежно оглядел длинные ряды одинаковых пиджаков, брюк и галстуков в магазине. Больше жестами, чем словами попытался объяснить молоденькой продавщице длину и фасон. Та засмеялась, отрицательно качая головой…
Он прошел вдоль бесконечного строя одинаковых ботинок. Продавец, выслушав, только выразительно глянул на него и обратился к следующему покупателю.
Мэлс вышел на улицу. Не зная, что предпринять, вынул из кармана пачку папирос.
— Чем интересуемся?
Мэлс обернулся. За спиной вполоборота к нему стоял коротконогий человечек в надвинутой на глаза кепке и пристально смотрел вдаль. Мэлс проследил направление его взгляда, пытаясь понять, с кем тот разговаривает…
В узкой подворотне Мэлс отдал незнакомцу деньги. Тот, остро глянув по сторонам, сунул ему клочок бумажки:
— Адрес, — деловито сказал он. — Остальное на словах. Пароль: «Дядя Йося здесь работает?» Ответ: «Дядя Йося давно на пенсии». Контрольные слова: «Я от Нолика». Нолик — это я.
— «Я от Нолика. Нолик — это я», — повторил Мэлс.
— Нолик — это я. А вы — от Нолика, — поправил тот.
— Понятно… Скажите, — осторожно начал Мэлс. — А вы все это… серьезно?..
— В нашем деле не до шуток, — отрезал тот. — Вы — направо, я — налево!
Они вышли из подворотни и разошлись в разные стороны.
В комиссионном магазине Мэлс подошел к уткнувшемуся в газету продавцу. Искоса глянул на осматривающих полки покупательниц.
— Простите, пожалуйста, — стесняясь, неловко начал он. — А дядя Йося здесь работает?
Продавец так же искоса стрельнул глазами на покупательниц, перелистнул страницу.
— Дядя Йося давно на пенсии, — не отрываясь от газеты, ответил он…
В подсобке магазина Мэлс примерял разноцветные пиджаки. Продавец держал перед ним зеркало, бдительно поглядывая в коридор…
Старый закройщик в испачканном мелом халате, с клеенчатым метром через шею и папиросой в зубах, щуря глаз от дыма, смотрел на Мэлса.
— Дядя Йося здесь работает? — уже смелее спросил тот…
За плотно задернутой шторой, заколов широкие штаны Мэлса в обтяг булавками, закройщик снимал с него мерки…
— Я от Нолика! — уверенно сообщил в обувной мастерской Мэлс здоровенному парню в кожаном фартуке, с зажатыми в губах гвоздями…
Сидя на лавочке, Мэлс наблюдал, как парень, разогрев паяльной лампой «манную кашу», наваривает ее на подошвы ботинок…
Очкарик-стиляга свернул в арку, сослепу наткнулся на преградившего ему дорогу Мэлса — и бросился обратно. Мэлс догнал его и прижал к стене.
— Пустите меня!.. Вы не имеете права! — барахтался очкарик, пытаясь освободиться.
— Тихо! Не шуми!.. Да не бойся ты!..
Оба замерли, дожидаясь, пока через арку пройдет женщина. Как только она скрылась за углом, очкарик снова рванулся, но Мэлс цепко держал его.
— Тебя как зовут?
— Боб…
— Меня Мэлс, — он взял его безвольно опущенную руку и энергично тряхнул. — Слушай, Боб, у меня к тебе просьба — просто, по-дружески. Научи стилем танцевать!
— Что?.. — Боб изумленно глянул на него сквозь очки с толстыми стеклами. — Да иди ты! — оттолкнул он Мэлса и пошел в свою сторону.
Мэлс догнал его.
— Ну ты пойми, у меня, кроме тебя, ни одного знакомого из ваших!
— Нашел знакомого! — усмехнулся Боб. — Приятное было знакомство, ничего не скажешь! — он повернулся и пошел в другую сторону.
Мэлс снова догнал его.
— Ну что тебе, трудно — два притопа, три прихлопа?.. Слушай, ты меня еще не знаешь — я ведь все равно не отстану!.. Боб, я тебе в страшных снах являться буду!..
В стерильно чистой квартирке Боб достал из медицинской энциклопедии несколько рентгеновских пластинок и включил проигрыватель.
— Есть три основных стиля — атомный, канадский и двойной гамбургский, — сказал он. — Начнем с тычинок и пестиков… Что такое танец как таковой? Ритмизованное движение тела. К примеру, классический или венский вальс — это трехтактное поступательное движение с одновременным вращением вокруг партнера. В чем отличие джаза от классического танца?..
— Слушай, давай без теории! — не выдержал Мэлс.
— Ну хорошо… — Боб взял одну пластинку, автоматически глянул на просвет. — Вот, Чарли Паркер. Перелом берцовой кости…
— У него? — не понял Мэлс.
— Нет, у больного, — ткнул Боб в снимок и опустил иглу на пластинку. — Это танцуют атомным. Становись вот так… Руку сюда… Ты партнер, я партнерша. Пошли с правой ноги… Что ты меня тискаешь! — ударил он Мэлса по руке. — Чувих лапать будешь!
— А как?
— Просто держи!
Мэлс старательно начал копировать его движения.
— Ну что ты, будто кол проглотил! — Боб встряхнул его. — Свободнее!.. Вот так!.. И поворот!..
Они закружились по комнате. Мэлс двигался все увереннее, постепенно заводясь и начиная получать удовольствие от танца. Провернув вокруг себя «партнершу», он с такой силой дернул Боба за руку, что тот отлетел на диван.
— Ты что, спортсмен? — спросил Боб, потирая поясницу.
— Первый взрослый разряд… — не без гордости сообщил Мэлс.
— Мэл, это не соревнования — быстрее, выше, сильнее! Это просто танец! Тут главное драйв. Ну, энергия! — пояснил он. — Давай лучше канадским попробуем… — Боб поменял пластинку.
Увлеченные танцем, они не сразу заметили, что через приоткрытую дверь комнаты с ужасом смотрит на происходящее отец Боба.
— Боря… можно тебя на минутку… — сказал он и исчез.
— Слушай… — тотчас потускнел Боб. — Давай как-нибудь потом продолжим…
— Дай пару пластинок, — попросил Мэлс. — Я дома потренируюсь.
— Только не заныкай… — Боб торопливо сунул ему пластинки.
Родители Боба, такие же пухлые очкарики, проводили Мэлса до двери настороженным взглядом.
— Боря, чем ты занимаешься в этом доме в наше отсутствие? — трагически спросил отец, когда дверь захлопнулась.
— Папа, мы просто танцуем!
— Боже мой, он просто танцует! Посмотрите на него — он просто танцует! — всплеснул руками отец. — Когда в этой стране нельзя громко чихнуть, чтобы не попасть под Уголовный кодекс! В конце концов, никто не отменял статью «Преклонение перед Западом» — от трех до восьми с конфискацией. Посмотри в зеркало, Боря — под эту статью подпадают даже твои ботинки!.. Кто этот человек?
