— Зачем забор разобрали? — уже заинтересованно майор смотрит на меня.
— Тут я уже ничего поделать не смог, — я развел руками. — Лучше забор, чем что-то другое.
— Сам думаешь, что с тобой сделают?
— Я не знал тех, кто ушел в «самоход», людей не собирал по лагерю. Я лишь спас деревню от разграбления. И никто не пострадал, — я смотрел самыми честными, преданными глазами на майора, какие мог изобразить.
— Так может тебя орденом наградить? — он чуть усмехнулся.
— Орденов не надо, лучше в училище примите.
— Посмотрим, посмотрим. Говоришь, что отец у тебя это училище закончил?
— Так точно.
— В каком году?
— В 1965.
— Сейчас служит?
— Служит. Начальник связи дивизии РВСН (ракетные войска стратегического назначения), подполковник.
— Академию закончил отец?
— Закончил, в Ленинграде.
— Имени великого связиста Буденного? — майор усмехнулся. — И ты хочешь стать связистом?
— Хочу.
— Ну, не знаю, не знаю, — он с сомнением покачал головой.
— Есть у меня шанс, что я останусь? — самые преданные и жалостливые глаза.
— Командир батальона и начальник училища примут решение, — ответил майор, глядя на меня, постукивая торцом авторучки по столу. — У меня тек пот по спине, руки предательски потели, трусы тоже были мокрые. — Как сдал экзамен?
— На отлично.
— Осталась физкультура тебе и мандатная комиссия. Иди, Миронов, готовься. Думаю, что такие как ты нужны в нашем училище, — он внимательно смотрел мне в глаза.
— Спасибо. Спасибо! — я готов был взорваться от эмоций.
— Иди.
— Есть! — я вскочил и буквально вылетел из кабинета замполита.
Выскочил на улицу. Вздохнул полной грудью воздух. Как свежо, как хорошо! Как здорово! Если бы сейчас сдавали физо, то я бы пролетел стометровку с мировым рекордом. Я просто низко летел над землей, а не бежал.
Вот мой взвод.
— Ну, как?
— Как ты?
— Оставили?
Голоса сочувствующие. Искренние.
— Вроде, оставили. На дверь не показали, — я был рад.
Закурил сам. У меня народ быстро «расстрелял» всю пачку. Свои они успеют покурить, сначала надо выкурить чужие.
— Ну, и зашибись, что оставили! — меня хлопали по спине, поздравляли.
— Спасибо!
— Как себя чувствуешь, Славян? — это Мазур Серега.
— Такое ощущение, что объявили приговор, одели петлю на шею, а в последнюю минуту передумали, — мы сидели на траве, опершись спинами о березу.
— Как наши сдают?
— Пятерых завалили. — Серега вздохнул — Одного со «шпорой» (шпаргалка) засекли. Выгнали. «Банан» (двойку) в ведомость «закатали», и все. Привет родителям.
— Жаль мужиков, — я вздохнул.
— Готовиться надо было, а не дрыхнуть и суслов гонять, — голос Сереги был тверд.
Самоподготовка у нас проходила на опушке леса, прямо на траве, если дождь — то в палатках. В окрестностях Кемерово много сусликов, и если идти по полю и не глядеть под ноги, то споткнешься о нору суслика.
Если тихо сидеть, то суслики осторожно выглядывали из своих норок. Если не видно опасности, садились столбиками и пересвистывались с соседями.
Многие абитуриенты развлекались тем, что ставили на сусликов петли. Выливали несколько ведер воды в их норы. Суслик выпрыгивал из другой норы. И как бы не старались, ни разу не удалось поймать хитрого зверька. Но безделье и охотничий азарт делали свое дело и раз за разом, день за днем пытались поймать сусла. И вот один из таких «охотников за мясом» вылетел. За жестокое обращение с животными. Предстоит живодеру поездка домой.
Я вспомнил, когда в прошлом году точно также отправился в такую поездку.
Ехал не один, со мной был еще один такой же горемыка, только из танкового училища, что в Омске.
Проезд у нас бесплатный в плацкартном вагоне. Только денег у меня было двадцать копеек, а у меня попутчика — пятьдесят. Купили билеты. А за постель по рублю заплатить нечем.
Проводница ворчит, чтобы матрацы мы не трогали, коль постель не покупаем.
Мы рассказали, что мы горе-абитуриенты, едем домой. И денег у нас лишь на пару буханок хлеба, не то, что на постель, и на поесть нет.
Сжалилась тетка, дала нам два комплекта белья использованного. А есть хочется, аж живот сводит, и в глазах пятна пляшут. Кто по настоящему голодал — поймет.
И народ сидит, жрет и смотрит, что два пацана смотрят к ним в рот голодными глазами, и никто не подавится, никто не угостит.
На наше счастье, на ближайшей маленькой станции вышли пассажиры, что занимали нижние места в нашем «купе», и заходят две молоденькие девчонки.
Мы-то были после десятого класса, а эти две — после восьмого. Ехали они в Казань поступать в юридический техникум. Девчонки симпатичные, деревенские. И сумок у них много. И от них так вкусно пахнет. Мне кажется, что я запах из их сумок почуял еще с перрона.
Мы с ними сразу познакомились, помогли сумки донести до нашего купе. Проводница посмотрела на наши маневры и подмигнула нам, мол, пацаны, не теряйтесь!
Девчонки тут же разложили свою вкусную снедь, лишь поезд тронулся. И пригласили нас за стол:
— Мальчики, вы с нами чаю попьете?
Второй раз нас звать не пришлось. Мы коршунами слетели с наших верхних полок и накинулись на еду. Девчонки испуганно смотрели на нас и лишь периодически выкладывали новые порции еды из своих многочисленных сумок.
Так мы встали к ним на довольствие до самой Казани. Я с благодарностью вспомнил свое годичной давности приключение. Спасибо вам, девчонки!
В Казани мне нужно было пересесть на электричку до Йошкар-Олы. Денег нет, поехал «зайцем». Не в первый раз. Только вот обычно мы ездили на крыше «зайцами». Часть пути.
До станции Зеленый Дол от Казани ехать зайцем опасно. Вверху — высоковольтная контактная сеть. А вот в Зеленом Доле можно и на крышу вылезти, спасаясь от контролеров.
Неоднократно мы так ездили в Казань за сигаретами, когда у нас в городе кончались, пива попить или просто с казанскими подраться. В маленьком городе мало развлечений. Вот и ездили за острыми ощущениями в большой город.
От таких воспоминаний в животе заурчало. Эх, какая курочка была у девочек! А окорок! Слюна побежала сильнее, в животе заурчало громче.
— Идем, Серега, в «чипок» (чайная (чрезвычайная индивидуальная помощь оголодавшему курсанту), кафе) сгоняем. Наши еще час сдавать будут. Успеем.
Кормили нас на абитуре плохо. Это нам по молодости лет так казалось. Суп из гнилой картошки. Хотя гнилая картошка — это еще можно есть. А вот когда из «пластмассовой» картошки — вообще есть невозможно. Это сушеная картошка. Но на вкус, как ручку жуешь. Мерзость, гадость. По слухам, даже свиньи отказывались есть эту картошку. Бастовали, намеренно худея. Какой садист ее придумал нам давать?!
На второе неизменная овсянка, или «дробь № 16», — перловая каша с огромными кусками вареного сала.
Пока были деньги, мы бегали в чипок, подъедались. Там было печенье, сигареты, сок в трехлитровых банках, леденцы, карамель.
Пока мы уплетали за обе щеки все купленное, запивая все это томатным соком, подошли абитуриенты из других рот.
— Здорово, Лысый! — они поздоровались со мной.
За мою короткую стрижку и большие залысины на лбу, меня часто звали Лысым.
— Здорово.
— А мы думали, что тебя отчислили.
— Передумали, — я ответил с полным ртом, в животе голод утихал.
— Поздравляем, — они пожали руку. — Жаль было, если бы тебя выгнали. Вы что сдаете?
— Математику устно. А вы?
— Физику. Не дай Бог к Матвееву попасть — зверь.
— Знаю, я ему сдавал физику, — я кивнул.
— И как сдал?
— Пятерочка. И математику сегодня точно также.
— Молодец. А мы еще не ходили, — они вздохнули.
— Ни пуха, ни пера!
— Пошел к черту!
Тут подошли представители национальных меньшинств, так мы назвали тех, кто прибыл поступать в наше училище из союзных республик.
Никто из нас не был националистом, расистом, многие из прибывших были нормальные парни. Нам только было обидно, что они уже поступили, а мы только в процессе.
Если мы все здесь, в лагере, потели на вступительных экзаменах, то эти национальные кадры уже сдали все экзамены у себя на родине, при своих военкоматах.
Точно также как и солдаты, что прибыли из войск. Экзамены сдавали при своих окружных комиссиях. Эти две группы — солдаты и «кадры» держались особняком ото всего пестрого лагеря абитуриентов. И ночью на помощь в Ягуновку никто не ходил. Хотя, их тоже звали.
Ничего страшного, у них свои понятия о взаимовыручке.
Все мы с ревностью и завистью относились к этим двум категориям, что уже поступили.
Разговаривая с некоторыми, прибывшими из Средней Азии, покатывались со смеху.
Некоторые либо вообще не говорили по-русски, либо очень плохо. Но зато, какие истории они рассказывали о своих мотивах при выборе специальности!
