Оказалось, что во время его путешествия на Гавайские острова у него как-то образовалось свободное время, и он прочел «Песни» Холмса, вышедшие за четыре года до того. Он бессознательно запомнил посвящение, и оно всплыло в его памяти в 1869 году, не вызвав у него никаких сомнений в том, что оно его собственное. И тогда явился добрый друг.
«Разумеется, я написал д-ру Холмсу и объяснил, что не имел намерения что-либо украсть у него, а он ответил мне в самых любезных выражениях, что ничего страшного не произошло, никто не пострадал, и добавил, что он вообще считает, что все мы бессознательно обдумываем мысли, почерпнутые в чтении или услышанные, воображая, что они наши собственные. Он высказал истину, и притом в такой приятной форме, пролившей бальзам на мою рану, что я был уже рад совершенному мной преступлению, благодаря которому я получил такое письмо. Позже я навестил его и сказал ему, чтобы он свободно пользовался всеми моими мыслями, которые его поразят и покажутся хорошим материалом для стихов».
Посвящение д-ра Холмса выглядело так: «Самому преданному из моих читателей, самому доброму из критиков, моей дорогой матери посвящает в этой книге все, что наименее недостойно ее, ее любящий сын». А Марк Твен написал так: «Моему самому терпеливому читателю и самому милосердному критику, моей старой матери, с любовью посвящается эта книга».
Любопытно заметить, что в своем рассказе на обеде Марк Твен называет «Простаков за границей» своей первой книгой. Должно быть, ему самому не очень нравилась «Знаменитая скачущая лягушка», хотя одноименный рассказ из этого сборника признан классикой американского рассказа. Для этого же издателя, своего друга Уэбба, он собирался написать пьесу по материалам путешествия на «Городе Квакеров», но оставил затею после первой же сцены. Эта глава из литературной карьеры Марка Твена оставалась совершенно неизвестной до 1927 года, когда рукопись нашли и опубликовали маленьким тиражом. Сцена получилась не такой уж смешной и была явно рассчитана на чтение, а не на постановку. Марк Твен писал о ней Уэббу уже через шесть дней после возвращения из поездки, так что есть основания предполагать, что она была написана в пути. «Я посылаю тебе это, чтобы показать, что я имел намерение ее написать, но у меня нет времени. Я состою внештатным сотрудником «Трибуны» и получил еще такое же предложение от «Герольда», которое приму, если смогу управиться. К тому же я должен посылать корреспонденцию с тихоокеанского побережья. Я уверен, что если бы ты был здесь, чтобы подталкивать меня, мы бы сделали пьесу. Но так, думаю, я сумею закончить только корреспонденцию». В результате он и этого не сделал, а вместо всего написал книгу.
VII
В Англии первое издание «Простаков за границей» вышло весной 1870 года в двух томах, из которых первый был озаглавлен «Простаки за границей», а второй — «Путь нового паломника». Имени автора не было ни на том, ни на другом, как это еще случалось довольно часто по обе стороны Атлантики. Издателем был Джон Хоттен, фигура примечательная в издательских кругах прошлого века. Он родился в 1832 году и начал учиться делу уже с четырнадцати лет. Через два года он отправился в Америку; за восемь лет, проведенных там, научился очень многому, например, оценил юмористическую литературу американских северян-янки середины века. Именно Хоттен познакомил английских читателей с произведениями Уорда, Брет Гарта, Лоуэлла и Холмса. Неудивительно поэтому, что и Марка Твена представил Англии Хоттен.
Хоттен был не очень щепетильным человеком, но зато он был ловок, умен и неутомим. Когда его противник Моксон потерял надежду добиться успеха для «Стихов и баллад» Суинберна в 1866 году, за это взялся Хоттен. За четыре года до того он попался на махинации с ранними стихами Теннисона[22], был вызван в суд, но сумел частным порядком уладить дело. Когда Хоттен не был занят изданием книг, он сам писал их. Его биографии Теккерея и Диккенса (первая под именем «Теодора Тэйлора, эсквайра, члена общества литераторов», а вторая «написана автором «Жизни Теккерея») оказались на рынке, как только умерли сами великие писатели. У него было острое чутье журналиста, и он умел быстро использовать его в деле. Для многих американских писателей он был бельмом на глазу, но как бы то ни было, а его смерть унесла с книгоиздательской сцены интересную и яркую фигуру.
Еще в том же 1870 году Хоттен выпустил «Простаков за границей» в одном томе под заголовком «Увеселительное путешествие Марка Твена на европейский континент».
В год после появления «Простаков за границей», 2 февраля, Оливия Лангдон стала миссис Сэмюэл Клеменс в полной уверенности, что ее муж обеспечит ей образ жизни, к какому она привыкла. В то же утро молодая чета получила из Хартфорда чек на четыре тысячи долларов, проценты от первых трех месяцев продажи книги, и то обстоятельство, что он был заработан кровью и потом, не делало его менее приятным свадебным подарком.
В глазах русского читателя «Простаки за границей» — отнюдь не столь известная и характерная для Твена книгау как «Робинзон Крузо» для Дефо или «Ярмарка тщеславия» для Теккерея. Поэтому мы сочли возможным дополнить книгу Винтериха его же рассказом о рождении гораздо более знаменитой книги Твена. Это предисловие Дж. Винтериха к американскому изданию «Тома Сойера» появилось несколько позже, чем его «Приключения знаменитых книг», но выдержано в том же ключе и органично дополняет книгу.
Джон Клеменс разделял веру епископа Беркли в то, что судьба мира решается на западе. Он родился в Виргинии, перебрался в Кентукки и там женился, затем перевез жену в Теннесси (где они жили одно время в местечке под названием «Три рогатины на волка») и, откликнувшись на настойчивые заверения шурина, что Флорида в Миссури — второй рай, отправился туда в коляске, запряженной двумя лошадьми. За плечами у него было уже двенадцать лет супружеской жизни, и четырехместная коляска везла семью из шести человек, не считая служанки-рабыни Дженни.
Во Флориде 30 ноября 1835 года у них родился пятый и последний ребенок. Назвали его Сэмюэлем Лэнггорном по деду с отцовской стороны и по имени друга отца из Виргинии. Девятилетняя дочь Маргарет умерла. Семья переехала в Ганнибал в штате Миссури. Сэму Клеменсу исполнилось к этому времени четыре года. Ганнибал стал конечным пунктом в скитаниях Джона Клеменса. Здесь он и умер в 1847 году, в возрасте 49 лет.
Сэм Клеменс прожил в Ганнибале с 1839 года по 1853 год. Так Ганнибал стал родиной Тома Сойера. Здесь начались мальчишеские годы Сэма Клеменса — когда они начинаются? (Во всяком случае, они никогда не кончаются.) Может быть, в шесть, в семь, восемь лет? Допустим, в восемь. В таком случае, для Сэма Клеменса пора мальчишества началась в 1843 году — а стало быть, и для Тома Сойера. Сегодня Тому Сойеру почти сто лет[23]. Но что из того? Он всегда будет мальчишкой.
Теперь перенесемся в 1872 год — для Тома Сойера это был бы сущий пустяк. Сэм Клеменс стал Марком Твеном, он женат и знаменит. Он сидит в своем крошечном восьмиугольном кабинете в Куэрри Фарм около Эльмиры, что в штате Нью-Йорк, — родного города жены. Долина Шеманга широко раскинулась прямо у его ног. Он пишет «в среднем в день по пятьдесят страниц рукописи книги (повести)». На странице примерно сто пятьдесят слов — тоже в среднем. Получается семь с половиной тысяч слов в день — хорошая дневная норма.
Сперва Марк Твен задумал написать «книгу (повесть)» в виде пьесы. Первая страница рукописи этой пьесы помещена в биографии Марка Твена, написанной Альбертом Пейном. Местом действия 1 явления 1 акта был «сельский коттедж с дверью из кухни в сад. Шкаф и обычная мебель. Старая леди 50 лет, скромно и аккуратно одетая. В очках, сидит за вязаньем». «Старая леди 50 лет» (в незавершенном драматическом варианте ее имя было Уинни) говорит, и ее слова полностью совпадают с началом «Тома Сойера»: «Том! (Ответа нет.) Том! (Ответа нет.) Куда запропастился этот мальчишка, хотела бы я знать? Эй, Том!».
Несущаяся на всех парах со скоростью пятьдесят страниц в день рукопись вскоре выбилась из графика, в противном случае «Том Сойер» либо был бы закончен в две недели, либо вырос бы в один из самых толстых томов на свете, толще даже полудюжины библий. Только 5 июля 1875 года Марк Твен написал Уильяму Дину Хоуэллсу из своего нового дома в Хартфорде в штате Кентукки: «Закончил повесть — и героя оставил мальчишкой». Далее он добавлял: «Возможно, я допустил ошибку, не написав ее от первого лица… Когда-нибудь я возьму мальчика лет двенадцати и проведу его по жизни (в первом лице), но только не Тома Сойера — он для этого неподходящий персонаж».
Так наметился контур автобиографии Гекльберри Финна.
Рукопись, занявшая так много времени, была написана рукой самого Марка Твена. Позже ее переписали секретари, затем сильно правил автор. Например, эпизод из XX главы, где Том застает Бекки Тэчер за рассматриванием картинки из «Анатомии» профессора такого-то и видит «человеческую фигуру, совершенно голую», стал теперь гораздо длиннее, в нем прибавилось психологических деталей. С этой правленой рукописи и делался типографский набор, о котором еще пойдет речь ниже.
