Эдуард Лимонов - Дети гламурного рая

Не Америка, конечно, придумала проституцию, но она придумала брать деньги за взгляд на в разной степени оголенное тело. Чем ближе к гениталиям, тем дороже. А уж сами гениталии вы можете увидеть и мельком, и подробно по ценам, в зависимости от степени видимости и длительности разглядывания. Сексодоллары зарабатывает 42-я улица с ее порнокинотеатрами и 8-я авеню. Здесь несметное количество стриптиз-шоу и пип-шоу (когда вы в кабинке, а за стеклом лениво колышет телесами некрасивая, никогда полностью не голая девка), и прыщавые зазывалы у дверей заведений ловко щелкают листовками, вырывая их из пачки: «Чек ит аут, мэн!» Обычно это розовый листок с фото девочек (физиономии и органы заштрихованы) или схематические формы девочек. «Чек ит аут, мэн!» — «Проверь сам, мужик! Проверь!». Морды зазывал кривы и криминальны, их девочки на листовках — похабнее не бывает, но некое очарование некрасивого порока присутствует. Потому сухонькие пенсионеры из глубинных, лишенных доступа к морю штатов как воробьи, бесстрашно, целыми экскурсиями пробираются по 8-й. А за ними — японские туристы, на шапке у гида на высоком шесте — японский флажок, чтобы японезы не потерялись.

Америка время от времени пытается ущемить Нью-Йорк в его буйном секс-помешательстве, — только что по экранам страны прошел новый фильм Милоша Формана «Народ против Ларри Флинта», история мегамиллионера Флинта, издателя порножурнала «Хастлер». В биографии Флинта четко прослеживается именно борьба Америки и Нью-Йорка. Флинт, из крайне бедной семьи в холмах Аппалачей, проучившийся всего несколько лет в школе, порноиздатель (победа Нью-Йорка), вдруг под влиянием набожной сестры Джимми Картера ставший вновь рожденным христианином (победа Америки над духом Нью-Йорка), отрекается от Бога после покушения на него. В него стрелял белый расист, Флинт остался навсегда парализованным ниже пояса. Дополнением трагедии Флинта была смерть от СПИДа его любимой жены Алфеи. В 1988 году Нью-Йорк в лице Флинта выиграл судебное дело против Америки в лице представителя «морального большинства» Джерри Фалвелла. Выиграл и тем расширил права личности. И стал своего рода национальным героем. Кстати, всевозможные судебные процессы стоили порнокоролю 50 миллионов долларов. Так что индустрия секса не менее, а более доходный бизнес, чем продажа оружия. А Флинт, толстомордый, розоволицый, из своего инвалидного кресла крикнул Америке — Верховному суду: «Вы не кто иные, как восемь жоп и говорящая пизда!»

Нью-Йорк немыслим без «Нью-Йорк Таймс». В ежедневной — страниц пятьдесят, не менее, воскресная, со всеми приложениями, она затягивает на пару килограммов. Перемещаясь вместе с городом сквозь время, «Таймс» занята тем же, что и общество, и город Нью-Йорк. Так, тотчас после Нового года газета была занята новомодной темой — раздувала истерию вокруг насилия через Интернет. Следует сказать, что Интернет — не первая технология, которую демонизируют. И радио, и телевидение в свое время вызывали такую же истерию. И до сих пор можно еще услышать, что слишком большие порции теле вызывают рак, не говоря уже о том, что на него спихивают подростковую преступность и внебрачных детей. Но радио и телевидение бледнеют перед киберпространством. Теле и радио пассивны, Интернет активен, интерактивен. Это наиболее могущественное средство коммуникации, какое имел когда-либо мир. И это пугает людей. И пугает «Нью-Йорк Таймс». Так что же случилось? «Таймс» вышла с заголовком: «АРЕСТ В КОЛУМБИИ ПОКАЗЫВАЕТ НАМ РИСК СВИДАНИЙ ЧЕРЕЗ ИНТЕРНЕТ».

22 ноября 1996 года аспирант из Колумбии Оливер Яновиц пригласил через Интернет к себе домой студентку двадцати лет из Барнард-колледжа и двадцать часов «насиловал» ее с применением подручных средств: веревок, восковых свечей и даже таиландской боевой дубинки. Сама жертва поначалу даже не называла «это изнасилованием», но «странностью» и «заскоком». Однако Нью-Йорку нужен страх, газете — материал, а обществу — тема для сплетен. И вот уже вслед за нью-йоркской «Таймс» зашлись в истерике нью-йоркские «Пост» и «Дейли Ньюз»: «ИНТЕРНЕТ. ИЗНАСИЛОВАНИЕ. СКАНДАЛ В КОЛУМБИИ», «ПОДКЛЮЧЕННАЯ К КИБЕР-ПСИХУ». Стараниями «Таймс» Яновица теперь называют не иначе как «обвиняемый кибер-секс изверг». На фотографии в «Таймс» Яновиц как раз не производит впечатления изверга, это очкастый аспирант с редкими усиками и такими же волосами. Но создательнице современных мифов — газете на это наплевать. Она создала сценарий и навязала его обществу: кибер-злодей, знающий технологию много лучше, чем его жертва, употребляет ее, чтобы заманить жертву к себе в дом, где он может реализовать те дьявольские фантазии, которые он отработал в деталях в долгие часы работы в Интернете.

Через семь дней после предполагаемого изнасилования, совершенного Яновицем, компьютерный программист Майкл Сперко ожидал у себя в квартире в 7 часов вечера 29 ноября девушку из эскорт-сервиса. Он обвиняется сегодня в том, что избил ее до такой степени, что ее нашли в коме, и изнасиловал. Как и Яновиц, он обвиняется в изнасиловании. Как и Яновица, полиция описала его как «компьютерного шизика». Однако «Нью-Йорк Таймс» не прославляет Сперко и вообще о нем не упоминает. Дело в том, что Сперко вызвал к себе свою жертву не по Интернету, но по телефону. А Яновиц послал ей свой и-мэйл. И только одним этим он из еще одного рядового охотника на дам превратился в кибер-секс изверга, символизируя весь страх общества перед собственными достижениями в технологии.

То, что улица Уолл-Стрит, улица банков и могущественных финансовых компаний, помещается в «даун-таун», в крайней южной оконечности острова Манхэттана, известно всему миру. Там money, или мани, короче говоря, деньги. Доллары. А вот где их нет в Нью-Йорке? У кого их нет?

У многих нет даже на еду. Если восемьдесят процентов нужд бедняков города удовлетворяется государственной помощью в виде «фуд стэмпс» — купонов на питание, то недостающие двадцать процентов поставляет частная система помощи бедным. Согласно Лиз Крюгер из «Общественного Центра ресурсов питания», частные организации помощи беднякам поставляют 5 миллионов блюд в месяц аж 400.000 человек в Нью-Йорке. В городе работают сейчас 900 кладовых и суповых кухонь. Суповые кухни кормят в основном бездомных, в то время как «кладовые» отпускают семьям основные продукты: т. е. крупу, масло, картофель, морковь. Увы, достается пища далеко не всем. Юдифь Вокер из нью-йоркской «Коалиции против голода» утверждает, что 60.000 человек в месяц вынуждены отходить от «кухонь» и «кладовых» для бедных ни с чем. С пустым желудком и пустыми руками. Процитируем не «Нью-Йорк Таймс», но центро-левую нью-йоркскую газету «Вилледж Войс»:

«Нью-Йорк. Дрожа под дождем, тридцать семейств прижались у двери «Общественной кладовой» Йорквилля на Ист 109-стрит, рядом с Пятой авеню. Они ждут своей очереди войти в подвальное помещение церкви Святого Эдварда, которое превращено в лавку для неимущих. Дождь идет потоками, холодом заливая лица мужчин и женщин в очереди. Они постукивают нога о ногу, дабы согреться. Темпераменты вдруг взрываются. Драка возникла из-за того, чье сейчас право идти за едой. Внутри добровольцы заняты рассортировкой еды, наполняя пакеты основными продуктами: рисом, морковью, пастой, пшеном и прочим, для каждого в семье запас на два дня. К концу дня 300 семейств прошли через двери центра. Йорквильский — один из 900 «кладовых» и «суповых кухонь», которые помогают не умереть с голоду городским беднякам».

— поется в знаменитой песне, ее учат все прибывающие в город эмигранты вместе с английским языком. Хотя если быть точным, то песня о Манхэттане, а Бронкс лишь упоминается. Остальные «боро» Большого Нью-Йорка песня не поэтизирует. Бесспорно, Нью-Йорк — великолепный город. На сурово минимальном пространстве собрано максимальное количество нищих, маньяков и миллионеров. 96-ю улицу на Пятом авеню, где жила и недавно скончалась Джекки Онассис, отделяют от преступного Гарлема всего четырнадцать блоков домов, то есть несколько сотен метров.

Меня завораживают исторические совпадения.

Берем наугад любое… А знаете ли вы, что маркиз де Сад и Емельян Пугачев оба участвовали в Семилетней войне (1756–1763 гг.) на территории Пруссии? Возможно, они даже встречались, потому что в той — самой первой на самом деле мировой войне — на стороне прусского короля Фридриха II Великого сражались англичане, а против него — Франция, Австрия и Россия. Молодой французский офицер маркиз де Сад и юный кадровый солдат, казак Емельян Пугачев могли воевать на одном участке фронта, так как были союзниками. Они почти одного возраста, эти юноши: де Сад 1740 года рождения, а Пугачев 1742-го, то есть всего на два года младше. Социальное различие было не столь велико, как кажется. Пугачев был не просто казак, мобилизованный в семнадцатилетнем возрасте, он был близок к атаману Маслову, был его денщиком и, видимо, адъютантом. Возможная встреча где-то на дружеской попойке двух таких многообещающих молодых людей кружит мне голову. О чем могли говорить эти двое — удивительно.