— И потом, — говорит Господин Некромант, он же Иннокентий Петрович, — давайте начистоту. Вам нечего было сказать Марине Валерьевне по существу вопроса. А мне было что сказать.
— Вы в этом уверены?
— Абсолютно.
— А муж?
— Что муж? — переспрашивает Некромант.
— Он присутствовал при вашей встрече?
— Мужа, к счастью, не было дома. Иначе бы разговор не получился. Он же не знает ничего о тетради.
— Вы и в это посвящены… Ну и кто же такой Проявитель?
— Поправитель, — поправляет Господин Некромант. — Зачем вам думать об этом? Отгадывайте числа, у вас получается. А того дела вам не надо касаться. Я сам разберусь. Попробуйте лучше поспать, вам надо поспать. Без таблеток и валокордина.
— Знаете, мне кажется, вы очень много на себя берете!
— О да, — соглашается Некромант. — Я действительно очень много на себя беру.
Капитонов собрался уже было закрыть чемоданчик, но тут ему показалось, что не хватает еще чего-то. Брошюра с участниками, блокнот, ручки, книжка-сувенир про тайную жизнь петербургских памятников — все это на месте, не хватает палочки. Эта «волшебная палочка» ему и даром не нужна, но Некромант Иннокентий Петрович вызывает у него такую стойкую неприязнь, что не выразить ее было бы просто грешно, раз предоставляется повод.
— По-моему, здесь было что-то еще, — говорит Капитонов, сопроводив слова мстительной усмешкой.
— Ах, да, — вспоминает Некромант после недолгого раздумья. — Я это изъял. Виноват.
Он вынимает из внутреннего кармана пиджака кожаный чехольчик, вроде как для ригельных ключей, но не с ключами и не с ножницами, если бы то, например, был чехольчик для ножниц, а с двумя торчащими из него палочками. Протягивает Капитонову, а когда Капитонов берет первую попавшуюся, резонно поправляет:
— Это моя. Ваша другая.
Капитонов возвращает не свою палочку и берет свою, другую, абсолютно такую же. Палочки не отличаются ничем. Он пожалел, что затеял эту игру, — ощущать себя идиотом удовольствия не доставляет.
15:21
Перерыв заканчивается. В зале занимают места. Капитонов тоже хотел было направиться к свободному, но Водоёмов остановил его:
— Вы мне вчера показать с ширмой обещали. Идемте, успеем. Пять минут у нас есть.
Приходится последовать за Водоёмовым в конец зала. Одна дверь ведет к осветителям, а другая в помещение, где хранятся микрофоны, запасные стулья и всякий хлам, — сюда и пропускает Капитонова открывший ему дверь Водоёмов.
— Что-то вы у нас невеселые. Обрадовать? А вот слушайте. Как вам того и хотелось, вы не прошли в правление. Только что узнал результаты. Но это секрет. Впрочем, объявят сейчас.
— Действительно, радостное известие, — соглашается Капитонов.
На расстоянии от стены посредством двух ножек с крестообразными подставками держит себя вертикально широкий фанерный щит, — к нему приклеена афиша новогодней елки: Дед Мороз, упираясь левой рукой на посох, тянет по-ленински правую руку в пространство. В начале февраля это выглядит анахронизмом.
— Не ширма, но подойдет, — говорит Водоёмов, и приподнимает ножку конструкции.
Капитонов приподнимает другую.
— За вас всего два голоса было. Один мой.
Вместе передвигают.
— Но вас, надеюсь, избрали?
— Конечно. Позвольте, я не скажу, сколько за меня голосов подано. Скоро узнаете. Стойте здесь, а я буду там, — распоряжается Водоёмов и скрывается за щитом от Капитонова.
— Я все равно не понимаю, зачем меня надо было выдвигать, — говорит Капитонов.
— Мы все сделали правильно. И вы нам помогли тем, что не воспротивились выдвижению. Это долго объяснять. Но вам — спасибо.
Кто-то, приоткрыв дверь, высунулся из зала.
— Прошу не мешать! У нас мужской разговор! — кричит из-за щита Водоёмов, и дверь мгновенно закрывается.
— Вы готовы? — спрашивает Капитонов.
— Я всегда готов. Мне-то что. А вот вы готовы? Будете сосредотачиваться?
— Не буду.
Капитонов делает глубокий вдох.
— Задумайте двузначное число, — просит, как всегда, Капитонов.
— Задумал.
— Прибавьте 13.
— Прибавил.
— Отнимите 11.
— Отнял.
— Вы задумали 21.
— Очко.
— Что очко?
— Опять карты.
— Вы мне приписываете сверхинтуицию.
— Ладно. Задумал.
— Прибавьте восемь.
— А если не прибавлять?
— А вы прибавьте.
— Ладно. Прибавил.
— Отнимите четыре.
— Ну вот а зачем, зачем? Ладно, отнял.
— 73.
Водоёмов с полминуты молчит, потом решительно заявляет:
— Все ясно. Вы не видите лица, но слышите голос. Это по голосу. Повторяем, только я буду молчать.
— Задумайте число, — говорит Капитонов, — двузначное.
Водоёмов не собирается отвечать. Тогда говорит Капитонов:
— Прибавьте пять.
Молчит Водоёмов.
— Отнимите три, — говорит Капитонов.
И не слышит ответа.
— Вы задумали 99.
По щиту с той стороны сильно ударило. Это заваливается Водоёмов. Щит соскакивает с ненадежной опоры, краем задевая Капитонова по лицу.
Одновременно со щитом рухнул на пол тяжело Водоёмов.
Капитонов кидается к нему и замирает. Водоёмов лежит на спине. Лицо его искажает гримаса. Глаза у него открыты. Он еще дышит (или Капитонову кажется, что он еще дышит).
— Скорую! Скорую! — кричит Капитонов и, резким движением руки выдернув из кармана мобильник, запускает им в потолок.
Распахивается дверь, и кто-то спотыкается о Капитонова, поднимающего мобильник с пола. Еще два иллюзиониста вбегают в комнату.
И опять мобильник выскакивает, как лягушка, из рук Капитонова.
— Он задумал число… 99… Я не думал… Я не хотел… Вызовите кто-нибудь скорую помощь.
Ее уже вызвали.
Слышатся голоса:
— Что он с ним сделал?
— Что вы с ним сделали?
— Он же мертв!
— Кто-нибудь умеет делать массаж сердца?
— Позовите Некроманта!
— Он Некромант, а не реаниматор!
— Посмотрите, тут кровь!
Кровь на лице Капитонова — краем щита ему поцарапало подбородок.
Потемнело, сгустился туман, помутнилось, поплыло и смерклось — это все в глазах у него, он держится за башню из пластмассовых кресел, как стаканчики, вставленных одно в другое. Про открытые глаза Водоёмова можно одно только сказать: глазные яблоки неподвижны.
Народ набивается в комнату. Всех волнует, как ведет себя Капитонов, как Водоёмов лежит.
Обсуждают:
— Что ли, драка была?
— Водоёмов сказал, у них будет мужской разговор!
Юпитерский берет на себя труд всех выпроваживать.
Появляется администратор, он повторяет: «Это ужасно! Это ужасно!»
О том, что Водоёмов загадал 99, все уже знают.
15:42
Леонтий Карась, магистр салонной магии, встречавший бригаду скорой помощи во дворе, сопровождает ее к телу: в комнату быстро входят женщина-врач и два энергичных фельдшера, они еще на что-то надеются.
— Покиньте помещение, — распорядилась врач.
Помещение могут покинуть лишь двое (остальные уже покинули) — Капитонов, который как стоял, так всё и стоит, и еще фокусник-микромаг Жданов, которому бдительный Юпитеров лично поручает приглядывать за Капитоновым.
Оба уже направляются к двери, когда врач за их спинами громко вскрикивает. Обернулись.
— Это что???
Из рукава водоёмовского пиджака вылезла белая мышка. Она тыкается носиком в остывшую ладонь Водоёмова.
Водоёмов был не только специалистом по карточным фокусам, он знал и другие.
— Зюзя, — говорит Жданов.
Жданов поднимает Зюзю и кладет в широкий карман своего полосатого пиджака, затем, уступив дорогу Капитонову, выходит за ним.
15:47
По залу бесцельно слоняются иллюзионисты. Иные сидят на стульях. А поскольку они сидят затылками к двери, из которой только что вышли Капитонов и Жданов, то и о возвращении Капитонова в зал узнают по тому лишь, как застыли на месте слонявшиеся. Те, кто сидит, обернулись и глядят на Капитонова, молча.
— Я больше никогда… никогда больше… — не своим голосом говорит Капитонов, — никогда… никого… не попрошу… задумать число.
Он хотел сказать больше, чем сказал, и сильнее:
— Никогда… — сказал Капитонов.
Но:
— Молчите, молчите! — видит перед собою Нинель.
Поморщился, — она ему к ссадине на подбородке прикладывает платок.
— Не говорите ни слова. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас.
Один из двух фельдшеров — Капитонов не думал их различать, — выйдя из комнаты, подходит к нему.
— Вы свидетель? У меня пара вопросов.
— Зачем? — строго спрашивает Нинель.
— Карту вызова заполняем. Время смерти, по вашей субъективной оценке, минут пятнадцать назад? Не засекли?
