Эрике и Рагнару совсем скоро исполнится по четырнадцать лет. Между ними есть тайна, кое-что серьезное, о чем нельзя никому рассказывать. Об этом никто не должен знать. Никто.
Стоя на камне, Исак протягивает руки к небу и говорит:
— Господь, властитель Швеции, Норвегии, Дании и почти всего острова Хаммарсё, прими эту птичку и дай ей местечко на небесах.
Он подает знак остальным, чтобы они очистили место от камней и выкопали ямку. Взяв брошенную Лаурой лопату, Роза делает, что велит Исак. Роза сильная и быстро справляется с работой. Она умеет такое, чего никто больше не делает или не может сделать. Запросто может натянуть цепи на колеса автомобиля. Умеет готовить суфле. Знает, как выкопать настоящую могилу. Спустившись с камня, Исак бредет по воде к берегу. Ямка уже достаточно глубокая, и они кладут в нее коробку. Все, кроме Лауры, помогают собирать камешки, чтобы засыпать ямку. Под конец Исак устанавливает деревянный крестик, воткнув его среди самых красивых камней, положенных сверху.
— Теперь давайте встанем в круг, а Эрика нам споет, — говорит он.
Они встают в круг. Эрика, Исак, Роза, Лаура и Молли. Эрика открывает Псалтырь. Перед тем как запеть, она поворачивается и смотрит на Рагнара, по-прежнему стоящего за деревом.
Исак пожимает ей руку и наклоняется к ней.
— Его там нет, — шепчет он.
Эрика смотрит на отца.
— Его там нет, — повторяет он.
— Тот, кто шепчет, — лжец, — бормочет Лаура.
— Ш-ш-ш, — говорит Исак.
— Ш-ш-ш! — кричит Молли. — Эрика должна сейчас спеть для птички!
Высвободив руку из ладони Исака, Эрика вздыхает и начинает петь:
Отец Всевидящий Господь,
Ты видишь, как уходит плоть,
Прими меня к себе.
Очисть меня своим огнем,
Впусти меня в небесный дом,
Отец Всевидящий Господь,
Моя душа идет к тебе.
Эрика знает, что у нее сильный голос, поэтому она старается петь как можно громче. Ей хочется, чтобы Рагнар услышал ее. Он срывается с места и бежит, продираясь сквозь кусты и заросли можжевельника по тропинке, которая больше похожа не на тропинку, а на узенькую полоску земли, бежит, бежит, бежит, насколько у него хватает дыхания.
А ее голос разносится по всей округе.
* * *
У Марион большая ярко-розовая пляжная сумка, в ней все, что нужно для того, чтобы быть настоящей Марион: расческа, зеркальце, блеск для губ, бутылочка колы, тампоны, глянцевый журнал, противозачаточные таблетки (Марион уже пятнадцать лет, и шведские законы разрешают ей это), трусики от бикини, футболка, полотенце, магнитофончик на батарейках, вибратор на батарейках (или, как его еще называют, массажер), который жужжит и дергается, если включить его и зажать в руке, а также затертая до дырок кассета «Блонди». Марион слушает только их. У Эрики есть кассеты с записями «Джэм» и «Бумтаун Рэтс», но Марион не хочет их ставить. Из всех подружек Марион Эрика самая неловкая, и ее чаще всех наказывают. Во всяком случае, так кажется Эрике. Она чувствует себя неуверенно. Теряется среди девочек, она чужая для них, не отбрасывает назад волосы, как все, и не виляет при ходьбе бедрами. Однако у нее есть козырь: ей одной удается спасти кассету с «Блонди», когда магнитофон зажевывает пленку, а такое частенько случается. Особенно когда они загорают на скале. Музыка вдруг умолкает, и тогда Эрике приходится осторожно вытаскивать длинную коричневую ленточку и аккуратно закручивать ее мизинцем обратно в кассету. Для этого нужны определенные навыки, умение и терпение, а у Марион нет ни первого, ни второго, ни третьего. Каждый раз, когда музыка затихает, Марион хватает магнитофончик и трясет его, а если это не помогает, то Марион стонет и ставит его возле Эрики.
— Давай-ка почини, — говорит она, заходя в воду.
Марион все время слушает «Воскресную девушку», больше она ничего слушать не желает. Марион никому не дает магнитофончик. Да никто и не просит никогда. У нее ничего нельзя просить. Сама же Марион постоянно берет что-то у Фриды и Эмили и еще у одной знакомой девочки, Эвы. Марион все можно. У Эрики она взяла шаль, чтобы повязывать на бедра, ленту для волос и новую белую блузку, которую Эрике подарила мать перед отъездом на Хаммарсё. («Это мой подарок тебе на день рождения, я дарю его заранее — это значит, что больше я никакого подарка тебе не пришлю», — сказала Элизабет дочери, заворачивая блузку в красную блестящую бумагу.)
Для Эрики честь, что Марион одалживает у нее вещи. Это означает, что именно она — избранная и ее любят больше других девочек. Поэтому Марион и берет у нее шаль. И ленту для волос. Наклонившись к Эрике, Марион кладет голову ей на плечо и говорит:
— Мы с тобой, Эрика, лучшие в мире подруги! Самые близкие, ближе не бывает.
У Марион теплая кожа. От нее пахнет яблоками. У нее длинные худые руки, в которых хочется утонуть.
Эрика снимает шаль, развязывает ленту и отдает Марион.
— Эрика, ты ангел! Спасибо тебе огромное!
Марион говорит, что когда она пойдет на прослушивание для пьесы Палле Квиста, то хочет надеть белую блузку Эрики. Вообще-то Эрика сама собиралась пойти в этой блузке. Она очень выгодно подчеркивает грудь, и Эрика надеется, что Палле Квист заметит это. Но Марион заглядывает в шкаф Эрики, видит на вешалке блузку и восклицает:
— О-о, вот это я примерю!
Идет дождь, загорать нельзя, поэтому Марион решила, что она придет к Эрике и они вместе с Эмили и Фридой выкинут все ненужное — одежду, книги, газеты, фотографии и игрушки. Эрика молча сидит на краешке кровати. Таковы правила. Она не может спорить или высказывать свое мнение по поводу вещей: стоит их выбросить или нет.
— Мы делаем это ради тебя самой, — говорит Марион, разрывая в клочки все, что лежит в старом ящике для игрушек под кроватью. Плюшевый мишка, кукла, две брошюрки «Несколько фактов о…», четыре книжки «Маленький детектив» и альбом с фотографиями Исака, Розы, Эрики, Молли и Рагнара. — Тебе надо научиться наводить порядок в собственных вещах, и ты должна выбрасывать те, которыми не пользуешься, — говорит Марион.
Прежде чем выкинуть альбом, Марион быстро пролистывает его и разглядывает фотографии. Они с Эмили и Фридой сидят на полу. Снимков в альбоме довольно мало.
Вот Исак со шлангом, из которого хлещет вода. Скорчив гримасу, Исак, очевидно, хочет напугать дочерей, бегающих по лужайке среди деревьев. Похоже, они кричат от страха. Еще одна фотография: Эрика с Лаурой сидят в высокой траве возле дома Исака. Снято, когда они еще играли друг с дружкой каждый день. Третье фото: Эрика с отцом. Сидя на камне, они болтают ногами — худенькая Эрика и огромный Исак. На головах у них коричневые фетровые шляпы. Скрестив руки на груди, они щурятся в объектив и корчат злые гримасы.
— Вы так глупо смотритесь! — говорит Марион.
Эмили с Фридой хихикают.
Эрика тоже хихикает.
— Мой отец вообще глуповат, — говорит Эрика, понимая, что это неправда, но сейчас она просто обязана это сказать. Она представляет лицо отца. Оно выглядит как-то неестественно, к ее горлу подкатывает комок.
Эрике хочется рассказать, что, когда она была маленькой, они с отцом играли в игру, где она была Оливером, а он — Фейджином. Только вот вряд ли Марион читала «Оливера Твиста» или смотрела кино, и ей все равно, что скажет Эрика, — Марион ответит лишь «бред!» или «глупости!».
Фотография Рагнара в футболке с Ниагарским водопадом — на ней он еще более тщедушный и маленький.
— Буэ! — говорит Марион, отшвыривая в сторону альбом.
— Псих! — говорит Фрида.
Эмили делает круглые глаза и выжидающе смотрит на Марион.
— Этот альбом надо выкинуть, — говорит Марион. Подняв альбом с пола и держа его двумя пальцами, словно дохлую мышь, она выбрасывает его в мусорный мешок.
Это тоже почетно. Марион проводит целый день в комнате Эрики, разбирая ее вещи, — это большая честь, но, когда Марион хочет выкинуть красную ветровку с надписью «Спасите реку», Эрика протестует. А сказать Марион «нет» означает согласиться на наказание, но Эрика все равно не хочет выбрасывать ветровку.
— Я не хочу ее выкидывать, — говорит Эрика.
— Почему это? — спрашивает Марион, приподняв брови.
— Я часто ее надеваю! — отвечает Эрика.
— Знаю. И мне кажется, что очень зря! — говорит Марион.
— Мы же ради тебя это делаем, — поддакивает ей Фрида.
Марион держит ветровку перед собой. Теперь ветровка кажется Эрике линялой и мешковатой.
— Она совершенно идиотская! — говорит Марион.
— Но я не хочу ее выбрасывать.
— Дело твое, — говорит Марион.
Швырнув ветровку на пол, она быстро и небрежно перебирает оставшиеся в шкафу вещи. Ей больше это неинтересно. Теперь ей плевать на барахло Эрики. «Я скоро пойду домой обедать», — говорит она. Эмили с Фридой тоже надо домой обедать.
