Когда Коркыт проснулся, южное солнце щедро освещало что-то уже знакомое, но больше чужое. Молодой человек сел и тут же ему на голову упала колотушка. Рухнув на спину Коркыт, рассмеялся. Он понимал, что этого не должно было быть. И все же, за каких-то полгода с ним случилось такое, о чем он и помыслить не мог. Он всегда относился к отцу больше, чем с почтением. Отец был очень авторитетным человеком в их городе. Но всякий раз, когда ему предлагали место имама, он деликатно отказывался. Именно отец пробудил в Коркыте влечение к чужим языкам и, при первых его успехах в арабском, заставил вчитаться в Коран. Поначалу Коркыт с суеверным ужасом складывал буквы в слова, а слова в предложения. Потом он к этому привык, а затем… стал думать. Вот тут-то все и началось. Коран объявлял Мухаммеда единоличным посланником Аллаха. Следовательно, надо было верить Мухаммеду, а не Аллаху. Но Мухаммед был арабом, а отец Коркыта был тюрком. Так кем должен был быть Коркыт?
Кроме того, познакомившись с Кораном, Коркыт понял что в нем нет ничего чудесного, что весь он состоит из предписаний и запретов, из разных россказней, которые не могут идти ни в какое сравнение с легендами и сказками Дешти-Кипчака. И отец в нем всячески поддерживал любовь к наследию предков. Так что же с ним случилось сегодня? Это и был последний вопрос, сразивший Коркыта не хуже колотушки.
Все еще продолжая смеяться, Коркыт уже понимал, что находится в пещере старого баксы. Вот стены изборожденные сценами войны, охоты и жертвоприношений. Вот очаг, чьи угли давно остыли. Видимо, баксы ушел собирать лечебные травы, или дремлет вон там, за пологом из звериных шкур.
Но стоило Коркыту пошевелиться, как он издал отчаянный вопль и снова впал в беспамятство. Когда в какой-то из дней он очнулся, у порога лежал старый баксы со стрелой, вонзенной в спину.
В ужасе Коркыт встал и выбежал из пещеры. Но там его ждал еще больший ужас. В десяти шагах от входа валялся труп отца с лицом искореженным гримасой страдания. Казалось, это лицо молило лишь об одном – об отмщении. Коркыт склонившись над отцом, закрыл ему глаза и рот. Нет, мстить он не будет. С местью надо кончать. Правда, долг мести – это один из заветов Тенгри. Но, видимо, и боги бывают неправы. Все беды кочевников-тюрков в неукоснительном соблюдении закона возмездия. Вот и шли они род на род, племя – на племя и только оттого, что где-то когда-то в каком-то дремучем веку кто-то кого-то оскорбил по отцу или матери. Что за несчастный обычай, когда за проступок какого-то глупца-недоноска отвечает не он сам, а весь его род, все его племя? Здесь нужны другие способы. Надо удалять таких отщепенцев из племени и пусть выживают как могут. Пусть живут как собаки, если не могут жить как люди.
Кара-ходжа убив в бешеной ярости шамана, сам умер от ужаса перед содеянным. Или, возможно, старый шаман проклял его. Видно, и в сердце святого старца билось обычное человеческое сердце, ранимое и трепетное, не принимающее козней и насилия.
Нет, он мстить не будет. И другим не позволит. Первое, что впишет в свою священную книгу, это слова «отказ от мести». Ибо месть каждый раз восстанавливает прошлое, а Коркыт видел себя поводырем настоящего, которое лишив его самых дорогих людей, оставило жертвой кишащих, как змеи вопросов.
Чучмек-наме
(ложноклассическое эссе о новых старых варварах)
Чучмек – дореволюционное обозначение нацменов, то же самое что «шланг», «совок», только с восточным оттенком.
Я играл роль Гамлета, Полония, теперь играю тень отца Гамлета, следующая роль – череп Йорика.
Михаил Козаков
Как водится, начнем с диалога.
– Что такое новые варвары?
– Боюсь, что это все те же старые чучмеки…
– А что такое чучмеки?
– Это существа, в которых зоология преобладает…
– Над чем?
– Да надо всем. Понимаешь, чучмек – сплошное тело, тело без органов.
– Думаю, наоборот. По всей видимости, чучмек – это сплошной орган, орган без тела.
– Да, тяжелый случай. А он, орган этот… мужской или женский?
– Дурак, органы у нас только государственные!..
* * *
Итак, ближе к телу. Чучмек – это не «кацап» и не «калбит», а как раз существо без этнических признаков, созданное в отечественной пробирке «дружбы народов» и потому крайне падкое на политическую демагогию. В разное время его (чучмека) называют по-разному, но раз в четыре года он удостаивается обольстительного прозвища «электорат», от которого теряет последние остатки разума.
Но, как известно, язык без костей и печатный станок тоже. Так знайте, что это – орудия чучмека. Посредством них он воспроизводит себя и свое потомство. При этом мне вспоминается высказывание одного аргентинца, правда, не Марадоны. Этот чудак любил повторять по поводу и без повода: «Он ненавидел зеркала и совокупления, они умножали людей». Что касается чучмека, тот, напротив, бесконечно любит и то, и другое, и вообще, всяческого рода множества и преумножения.
Так легче скрыться и скрыть что угодно: вплоть до собственной импотенции и гермафродитизма. Словом, чучмек – это двуспинное животное с двумя языками, облизывающими друг друга. Когда у него спрашивают «Да» или «Нет», он вместо этой жалкой альтернативы найдет красивую фигуру умолчания, впоследствии очень похожую на кукиш…
Чучмека можно определять бесконечно. Ибо он неопределим в принципе. В нем не за что ухватиться. Это нечто округлое и рыхлое, бесформенная масса, так никогда и не побывавшая на гончарном круге. Любой гончар, который брался придать ему форму, сам тонул в море первобытного хаоса. Он даже не успевал сойти с ума. Умирал заживо, как добыча в чреве питона.
И все же, что такое чучмек? Это гуманоид без окон и дверей с хитрыми гляделками вместо глаз. Туда ты можешь сунуть хоть миллионы тыщ, но в ответ получишь только шиш, или повестку в судебные инстанции. Тем не менее, не надо думать, что чучмек – только интриган и зануда. Ему нужны и культура, и искусство, и религия, и философия, короче, все, что хотите, вплоть до йоги, только без самого йога.
Носитель культуры для чучмека все равно, что вошь, которую надо давить и давить. Вы можете хрустнуть от первого же щелчка, но это не значит, что земля вам будет пухом. О, это далеко не так! Вам, еще при жизни обобранному до последних трусов, сверкая в могиле голыми останками, придется отдать последнее – свое имя.
Чего только чучмек не сотворит с вашим добрым именем: и пригладит, и причешет, и повесит на самом видном месте и все это для того, чтобы самому покрасоваться на вашем фоне! Ибо чучмеку всегда фатально не хватает легитимности, и, прежде всего, в собственных глазах. Вот почему ему нужны эти нескончаемые юбилеи. Астральная пустота, заменяющая ему душу, как огромная нескончаемая зевота, вопиет об удовлетворении. Вот он и жрет все, что попадается ему на пути, вплоть до собственных испражнений!
И вы невольно задумываетесь над этимологией лексемы «чучмек». Не означает ли она «чуш-мек», т. е., мекать чушь, нести околесицу. Вот и весь мир представляется чучмеку такой околесицей или декорацией, перед которой он должен сняться. И порой думаешь, как хорошо, что Бог умер. Он, видимо, не хотел быть задником для чучмека. Впрочем, Богу не повезло больше всех. Он до сих пор крайне популярен у чучмеков. До такой степени, что Ему впору самому написать сатанинские стихи.
Другим излюбленным идолом у чучмеков является культ предков. Все, что выжило из ума, потеряло последние зубы и страдает недержанием речи, вызывает у чучмеков нескончаемую эрекцию. А это опять-таки оттого, что в любое время дня и суток, они, кровь из носу, хотят выглядеть лучше, чем есть. Поэтому культ предков, который исчерпал свое позитивное содержание еще в бронзовом веке, дошел у чучмеков до таких крайних пределов, что уже боязно за нацию. Вот, наконец, и прозвучало это слово, перед которым чучмеки лебезят, как иудеи перед своим таинственным големом, принося своему божеству,подобно израильтянам, человеческие жертвы.
Порой чучмеки представляются мне неким божьим наказанием, выпрыгнувшим вдруг неизвестно откуда, чтобы пожрать наше настоящее. Помните цитату, приводимую Ортегой-и-Гассетом о вертикальном вторжении варварства. Это как раз о них, о чучмеках! Такую неблагодарность перед щедростью бытия, неисповедимой глубиной познания и сознания редко где встретишь!..
Разновидности чучмека неисчерпаемы. Чучмек – чиновник, чучмек – отец нации, чучмек – телеведущий… Ну, про первый типаж можно было бы и не упоминать. Достаточно сказать, что у нас даже капитализм с чиновничьим рылом и мафиозными подтяжками. Как в Америке 30-ых годов. Как в Англии эпохи Кромвеля. Вы думаете, у нас чиновников готовят в КИМЭПЕ или Кембридже? Что вы, их подбирают с улицы, с водокачки, «от сохи», из тюремного изолятора… А что, так ближе к народу! Да и безопаснее как-то. Не обжулят, по крайней мере. «На лапу» дать не забудут. Он на то и народ, чтобы быть благодарным. А о том, что без электората выше завмага не прыгнешь, об этом лучше не думать. Нет, надо же, что этому народу каждому по отдельности можно морду набить, зарплату заморозить до конца света, пенсию прикарманить, зато собравшись вместе, этот муравейник может сделать из тебя Президента. Только умеючи надо работать с этим быдлом. А не то сожрут раньше времени.
