– Что за вопрос, дорогой! В компьютере все есть: телефон-шмелефон, адрес-шмадрес. Но я тебе при одном условии дам ее номер – если ты попробуешь мед-манук. Князь! Свидание с такой женщиной…
– Ладно, неси свой мед…
Ирена внимательно посмотрела на свои руки, сняла кольца и положила их на высокий гранитный бордюр, отделявший мойку от уютного дайнета, [9] после чего достала из кухонного шкафчика пурпурные нитриловые перчатки. Пальцы у Ирены были несколько полноватые, но в идеальном состоянии. Она ими гордилась, следила за дайной ногтей и перламутровой непорочностью маникюра, перед сном втирала в кожу пахнущий цветком сакуры крем Шисейдо, а по утрам производила ту же процедуру, но уже пользуясь кокосовым маслом. Сидя на коврике в позе лотоса, она старалась медитировать, рисовала в своем воображении космические потоки, заполняющие все ее тело белоснежным бурлящим фонтаном молодости. Визуализации она добивалась такой, чтобы струи этого фонтана разливались по всем сосудам и суставам, вынося за собой через пальцы затхлую грязно-серую массу отрицательной энергии «ша», всякие стрессовые переживания и прочую, похожую на пульпу, чертовщину. Однако объемы накопившейся за день грязи почему-то не уменьшались, а напротив – пополнялись с прежней силой, хотя, как казалось Ирене, она вела почти безукоризненный образ жизни: питалась исключительно экологически чистой здоровой пищей, только изредка позволяя себе съесть ломтик-два копченой колбаски, по утрам делала аэробику, по вечерам совершала прогулки дайной в две мили, почти не пила спиртного и выкуривала не больше десяти сигарет в день.
Она приехала в Америку с дочкой после скандального, измотавшего ее донельзя, развода с первым мужем, приехала к тетке, которая через два месяца после ее приезда умерла. Письма от тётки она получала многообещающие, но действительность, как это часто бывает, показала свою непривлекательную сторону. Тетка блефовала, надеясь на старости лет иметь рядом близкого человека, который бы ей помогал. В результате теткины небольшие сбережения полностью ушли на приобретение места на кладбище и похороны. И у Ирены началась добровольная каторга, как она сама окрестила первые три года жизни в стране. Хотя и привезла она из России большие амбиции, напористость и привлекательную внешность, на первых порах эти качества не помогали ей, а напротив – оказались ни к чему, так как специальности у нее фактически не было и работу приходилось хватать любую, какую дадут.
Она вкалывала с утра до позднего вечера то уборщицей в медицинском комплексе, то продавщицей в бутике, то нянькой в доме для престарелых… В короткие минуты отдыха, спрятавшись где-нибудь в закутке и закуривая сигарету, она с отчаяньем рассматривала свои опухшие исцарапанные пальцы, а ночами грызла подушку, орошая ее горючими бабьими слезами, мечтая о чуде, о хорошем мужике, который снял бы с нее этот груз безнадеги и страха перед завтрашним днем.
Но редкие мужские особи из эмигрантского вивария, с которыми она встречалась, на поверку оказывались либо неудачниками и нытиками, либо хитрыми пронырами, озабоченными поиском обеспеченной жены, под крылышком которой можно было бы не спеша поклевывать пирог американской мечты.
Ирена почти отчаялась вырваться из этого замкнутого круга в уютный мир обеспеченной и независимой женщины, когда однажды вечером по дороге домой заглянула в русский деликатесный. Она уже приготовилась расплатиться за буханку бородинского хлеба и пачку сосисок, когда услышала рядом английскую речь. Жовиальный американец в шортах и майке навыпуск что-то объяснял девочке-продавщице, недавно приехавшей и не понимавшей ни бельмеса по-английски.
– Что вы хотите купить? – спросила его Ирена.
– Вот эту копченую рыбу, – он ткнул пальцем на лоснящуюся спинку балыка.
– Но ведь она вам ее сняла с подноса.
– Я хочу не одну, а весь поднос, – добродушно объяснил американец. – У меня парти.
Ирена сделала большие глаза и взглянула на него повнимательнее. Рыба на подносе тянула сотни на три. Американец, в свою очередь, оценивающе просканировал Ирену.
– Меня зовут Джош, – сказал он. – А как ваше имя?.. И-рэ-на? Это, кажется, польский вариант. Мне он нравится больше, чем английский – Айрин. Так вы не из Польши? О, Раша! У меня есть друг, он два года делал бизнес в Питерсбурге. А у вас хороший английский и красивые глаза… Это правда, что русские женщины работают на тяжелых строительных работах и пьют водку залпом, сразу полстакана? Мой друг мне говорил, что невесту надо искать только в Раше. Там все красавицы…
Глаза его в этот момент забуксовали на небольшом, но кокетливо приоткрытом отвороте ее блузки. Он глубоко втянул носом воздух, видимо, обдумывая очередной словесный выверт, но, ничего не придумав, извлек из бумажника свою визитку и пригласил Ирену на парти. А еще через неделю она к нему переехала. Ирена называла его Джошкой. Оглушающие пертурбации в ее жизни казались в первые дни чем-то эфемерным, и Ирена, просыпаясь среди ночи и ущипнув себя за ухо, мысленно спрашивала: а вдруг мне все это только снится?
Медовый месяц они решили провести на Гаваях. Именно там, на каскадных водопадах Мауи, целуя ее пальчики, он сказал, видимо, не в силах забыть образ русской женщины, таскающей кирпичи и от горькой жизни опрокидывающей залпом полстакана водки.
– Тебе больше не придется работать, honey, эти ручки будут только отдыхать, носить золотые кольца и пудрить свое личико….
– Но они еще кое-что умеют, – игриво возражала Ирена, тая от предчувствия, что именно так все и случится…
Через год она осуществила свою давнюю мечту и приобрела маленький бутик, а вместе с ним независимость. Собственно, приобретение было целиком организовано и профинансировано Джошкой. К ней вернулись прежние амбиции, расчетливость и деловая хватка. Бутик быстро превратился в прибыльное предприятие, и вскоре Ирена прикупила к нему комиссионку в дорогом Брентвуде, куда богатые американки нередко сдавали за гроши практически не ношенные наряды. После незначительного подновления к вещи пришивали фирменный ярлычок и ценник, и она уходила в бутик, обретая новую жизнь и новую стоимость.
С Джошкой они прожили вместе немногим больше трех лет, к тому времени окончательно разобравшись в полной несовместимости. Говорили они как будто на похожем языке, но на совершенно разных наречиях: лучше всего звучали в монологах и почти не слышали друг друга в диалогах, а если и слышали, то с трудно устранимыми помехами. Впрочем, отношения у них остались хорошие, и время от времени Джошка приходил к ней за советом, особенно после какой-нибудь бурной ссоры со своей очередной пассией. Ирена полагала себя сивиллой в сердечных делах.
Она вздохнула и начала мыть посуду.
Зазвонил телефон.
Ирена, не обращая внимания на звонки, мурлыкала привязчивую мелодию из последнего хита Аллегровой. Включился автоответчик.
Ирена продолжала мурлыкать. Сашка стоял рядом и настойчиво терся об ее ногу, сопровождая трение сиплым урчанием, напоминающим саксофонное фрулято. Перед этим он плотно поужинал кошачьими консервами из куриной печенки да еще получил на десерт кусочек кекса с изюмом… Оно и понятно: хлопья попкорна и банановая кожура при всей их экзотике – не есть достойная пища для породистого сибирского кота, тем паче избалованного на манер дофина при королевском дворе.
Неожиданно столовый нож выпал из рук Ирены и с оглушительным звоном упал на дно раковины. Приметы иногда сбываются самым неожиданным образом. В доме появился мужчина, вернее – его голос.
«…У меня к вам срочное дело, – вещал автоответчик слегка искаженным, но все же узнаваемым баритоном Варшавского. – Я должен немедленно поговорить с Виолой, вы ведь подруги… Я полагаю…»
Ирена ахнула и подскочила к телефону.
– Ленард, как хорошо, что вы позвонили! – выпалила она и тут же подумала, что этого говорить не надо было.
– Ирена… произнес Варшавский с придыханием и сделал долгую паузу, видимо, обдумывая тактический ход в данной ситуации. Не совсем понятная взволнованность в голосе Ирены его насторожила.
– Что же вы пропали, милочка моя? Два визита – слишком мало. Два визита – это только разогрев перед серьезной дистанцией. Я ведь объяснял вам: как минимум семь сеансов – и я приведу вас в почти идеальную форму. Вы делаете упражнения по очистке второй чакры, как я вас учил?
– Да, я стараюсь не пропускать. Просто, иногда не получается… Знаете, работа отнимает столько времени, – она жеманно пожимала плечами и теребила краешек своего передника, слегка млея от его командного баритона.
– Не забывайте, очистка чакр, – отчетливо продолжал разъяснять Варшавский, – это процесс, основанный на медитативной технике, но его важно совмещать с правильно подобранным аудиосопровождением. Я вам давал свой диск по медитативному тренингу?
