ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Погром в фитнесе: заказчики и исполнители
— Надо же, почему-то никто и не предупредил, что клуб закроют сегодня. Даже объявления не повесили. А еще элитное заведение называется. Такой же бардак, как и везде. Хотя для них это нехарактерно. Всегда перед санитарным днем заранее даже по телефону звонили, предупреждали. Вот черт, — ругался в полный голос невысокий светловолосый крепыш, стоя с большой спортивной сумкой бордового цвета на плече у прозрачной двери входа в здание популярного фитнес-центра на Рублевке.
— Да че ты, собственно, так выступаешь, Димыч, успокойся, — отвечал тому другой постоянный и многолетний посетитель центра. — Написано же русским языком — «Санитарный день». Я тебе сейчас покажу эту вывеску. Да еще и извиняется администрация за причиненные нам неудобства. Так что напрасно ты волну погнал, приятель. Поехали лучше вместе сейчас со мной в «Губернский клуб». Он тут рядом. Оторвемся по полной программе.
— Понимаешь, я ехал сегодня не в «Губернский клуб» отрываться, а хотел в фитнесе как следует покачаться, в баньке попариться, поплавать немного, а вместо этого ты мне предлагаешь водку ехать жрать весь день. Я почти всю свою норму, учти, мой дорогой, давно выпил. Да, что ни говори, но как погибла только хозяйка нашего замечательного фитнеса, так здесь с каждым днем становится хуже и дороже. Хорошая она была все же баба. Энергичная, деловая, предприимчивая. А теперь все уже не так, за что ни возьмись. Нет, ты только подумай, ведь вчера же я был здесь. Что же эти паскуды не могли сказать мне, что ли? Или заранее объявление повесить?
— Ну и долго ты так выступать будешь, а, Димыч? Совсем терпение потерял, наверное? К кому ты обращаешь свои слова, ко мне, видимо? — проворчал его спутник, направляясь к расположенной невдалеке стоянке.
Посетителей к фитнес-центру подходило совсем немного. В основном постоянные клиенты, а больше клиентки, истово заботящиеся о своем здоровье и, конечно, о фигуре. Такие приходили с раннего утра и торчали здесь иной раз до самого вечера. Тренажеры, индивидуальные занятия с тренерами, бассейн, сауна, массаж, треп с приятельницами в баре за стаканчиком свежевыжатого сока, а вечерком итальянский ресторан с морепродуктами и фужером легкого сухого вина и бокалом минералки без газа — вот программа.
Обитательницы элитного Подмосковья молились своему идолу — 90-60-90. Выглядеть всегда «на миллион» — вот голубая мечта новых русских. Причем денег на себя, любимых, сегодняшнее поколение рублевских аборигенов не жалело. И времени, кстати, тоже. Да и сил.
— Без нашей Аллочки, к сожалению, уже нет здесь прежнего шарма, — вздыхали после ее смерти одни клиентки.
— И порядка нет тоже, — добавляли обычно при этом другие.
— Вода в бассейне стала хлоркой отдавать. Денег, наверно, на ионную очистку жалеют, экономят на нас, — с негодованием ворчали третьи.
— Персонал совсем обнаглел, тренера не дождешься. Разве это дело, Эвелина Николаевна? — с негодованием бросилась к проходящей по коридору возле раздевалки главному менеджеру клуба полная и явно молодящаяся дама. — Я вот уже, например, 20 минут жду Толика, у меня занятия с ним индивидуальные сегодня. Пришлите мне его, пожалуйста, уж будьте так любезны.
— Да не волнуйтесь вы так. Запаздывает что-то Анатолий. Сейчас я разберусь, подождите еще немножко. Все будет в полном порядке.
— Уж не сочтите за труд, разберитесь, в конце концов, — поджав тонкие, в алой помаде губки, недовольно пролепетала клиентка. — А то деньги с нас берете, и не маленькие, причем требуете, чтобы все вовремя было оплачено.
— Извините ради бога. Это моя недоработка. Сейчас пришлю вам другого тренера. Заболеть ведь может каждый, правда? Даже ваш постоянный тренер, — ответила скороговоркой та. Однако про себя мстительно подумала? «Тебе-то, идиотка старая, что возмущаться. Тебе-то никто и ничто уже не поможет, если столько жрать будешь. Видела я, сколько ты булочек с рыбой и колбасой только что смолотила за завтраком у нас в баре. — При этом для себя Эвелина тут же решила: — Разбираться, конечно, надо. И чем быстрей, тем лучше. Надо же — до чего дошли. Третья жалоба всего за полчаса».
— Марина! — громко окликнула она стройную светловолосую длинноногую девушку, спортивную, с прямой, как натянутая струна, спиной и вытянутыми вдоль туловища расслабленными руками, в красном спортивном костюме «Адидас». Со скучающим видом она прогуливалась по бортику плавательного бассейна, наблюдая за плавающими посетителями. — Ну что ты ходишь, разинув рот? Я только что, представляешь, двух клиентов видела без бахил. У нас бахилы все кончились, что ли? Или выдать уже некому? Не поверишь, с улицы зашли и ждут своего часа у раздевалки в грязных башмаках. Ну что за дела? Я тебя спрашиваю! Иди и разберись, пожалуйста, с этими клиентами, а заодно и с клиентами Анатолия, которого до сей поры почему-то нет на рабочем месте. — Эвелина довольно резко выговаривала администратору клуба Марине Сипковой, с первого дня работавшей здесь известной пловчихе, заслуженному мастеру спорта. — И не тяни! Слышишь?
Зайдя после этого в свой кабинет, Эвелина устало опустилась в кресло.
«И надо же было на нашу голову такому ужасу свалиться, — подумала она. — Как при Алле все шло гладко, без особых проблем, жалоб, нареканий. Нормально работали все. Все крутилось, вертелось, как хороший часовой механизм. Да и в коллективе не было особых склок. И не возникало каждый день, как сейчас, почти неразрешимых проблем и препятствий. Взятки давались в срок кому надо и когда надо. Бандюганы прикрывали нас со всех сторон. И милиция благоприятствовала, даже благоволила. С управлением делами отношения идеальные были, чуть ли не с первых дней налажены… Клиенты — элита рублевская — валом просто валили… Работай, что называется, не хочу. Так нет же, на тебе…»
— На пол, сука, лицом вниз. Быстро! Руки за голову! И молчи, тварь. Целее будешь… О тебе, сука, не видишь, что ль, заботимся! Жить хочешь — молчи, поняла? — проорал ей в лицо один из вдруг ворвавшихся в кабинет крепких молодых парней в масках и камуфляже с оружием наперевес. Другой, отлаженным быстрым движением вытащив из кармана плотный рулон, залепил ей рот широким скотчем, а затем грубо повалил на пол, больно ударив по голове локтем и моментально заломив при этом руки за спину, которые так же крепко и больно перевязал у запястья прозрачной липкой лентой.
— Будешь орать, сучара, — зарежу, ясно? — добавил первый, вынув из чехла большой охотничий нож и оглядывая кабинет.
Второй же, усевшись в модное плетеное светлое кресло для посетителей у стены кабинета и по-хозяйски, как дома, развалившись в нем, нагло пододвинул свой широченный кованый грязный и вонючий ботинок, который раньше в народе называли говнодавом, прямо к миниатюрному шоколадному носику Эвелины.
— Да ладно тебе, Парфентий, ты че, совсем, что ли, того? Кончай братан, понял? — заржал он во весь голос. — Ты погляди лучше, какая телка у нас с тобой сегодня классная. Смотри, какие у нее ляжки, какая попка, — и, проворно нагнувшись, провел пятерней по вздрогнувшему под его грязной здоровенной рукой телу женщины. — Может, брателла, если у нас с тобой время останется, мы еще и трахнуть ее успеем?
— Да прекрати ты, кобелина. У нас с тобой сегодня другое задание. Забыл, что ли? — ответил ему первый, методично круша все подряд в Эвелинином кабинете и внимательно рассматривая полки стеллажа. — Помогай лучше, и побежим дальше. Времени не так много. Впрочем, пока я еще немного пошукаю здесь, можешь чуток позабавиться, — добавил этот бугай, кого напарник назвал Парфентием, вывалив при этом на пол все содержимое письменного стола и сбросив с полок все файлы.
Второй же, поняв слова приятеля как руководство к действию, поднял с пола почти бездыханную Эвелину, смахнул рукавом со стола все находившиеся на нем предметы и, сбросив ее со своего плеча прямо грудью на столешницу, моментально содрал с брыкавшейся что было сил управляющей фитнес-центром модные спортивные «адидасовские» бриджи с тремя белыми полосками и плотные, почти резиновые узенькие черные трусы, спустив их до самых щиколоток.
В этот момент за дверью прозвучали какие-то чересчур громкие голоса. Стала слышна изощренная матерщина, сопровождаемая криком и руганью. Братки мигом затихли. Квадрат в камуфляже и маске развернулся и подал сигнал своему напарнику, который тут же встал как вкопанный посреди комнаты. Тихо, не шелохнувшись, они постояли, прислушиваясь к голосам за дверью. Потом амбал по имени Парфентий схватил оставшийся на столе толстый розовый фломастер, начертил им почему-то большой жирный крест на голой попке Эвелины и, шлепнув со всего размаху ее по заду, немедленно выскочил вслед за своим дружком в коридор. Дверь кабинета громко хлопнула — даже посыпалась штукатурка — и закрылась за ними. Наступила полная, пронзительная тишина, изредка нарушаемая мычанием так и оставшейся лежать на столе с голым задом Эвелины. Других действий в таком виде и в таком положении она предпринять в тот момент не могла никак.
