Ознакомительная версия.
Далее Скипидарыч продолжал уже в полный голос, не обращая внимания на косые взгляды из очереди:
— У меня вообще такое ощущение, что эта история с цветметом — целенаправленная диверсия и провокация, едрень фень. Смотри, как хитро придумано, трех зайцев убивают сразу: распродажа ресурсов, урон хозяйству и тотальное спаивание населения — халявные деньги пропиваются легче всего.
Очередь подходила, стали видны двери пункта. На одной из створок Деснин заметил объявление: «Сдающие металлолом обязаны объяснить его происхождение».
— Это так, для проформы, — пояснил Скипидарыч. — Все говорят: нашел, мол, — и все в порядке. Нам главное посмотреть, что тот тип притащил. Туда по пять человек запускают, а он седьмой от нас. Надо двух вперед пропустить, чтобы зайти вместе.
Приемщика совсем не интересовало происхождение лома. Он лишь проверял каждый предмет магнитом и выкладывал на весы. Общий вес оказался почти на килограмм меньше, чем Скипидарыч высчитывал накануне с помощью своего безмена.
— Ко-оля-а! — жалобно пропел Скипидарыч в то же время зло сверля глазами скупщика. Барыга смерил Деснина взглядом и недовольно произнес:
— Ну ладно, четыре.
— Четыре с половиной, — упорствовал Скипидарыч.
— Имей наглость, мне ж ментам не из своего кармана отстегивать.
— А я все свое сдаю!
— А все все свое сдают. Я другое не беру, понял.
Приемщик потыкал грязным пальцем калькулятор, достал из никуда не подключенной кассы деньги и сунул их Скипидарычу.
— А семь рублей? — возмутился тот, пересчитав.
— Обойдешься, нет у меня мелочи, — был ответ.
Но Скипидарыч больше не спорил. Он чуть не подпрыгнул от радости, когда заметил, что подозреваемый извлек из своей сумки помимо прочего три надгробных таблички из нержавейки и фрагменты распиленных крестов из дюрали. Деснин также это заметил, но одернул Скипидарыча, готового тут же вцепиться в расхитителя могил.
Тем не менее, гробокопатель почуял интерес к себе и, едва выйдя из скупки, постарался затеряться в толпе. Скипидарыч как назло заорал:
— Держи его, Коля! Учиним допрос с пристрастием!
Тип обернулся и дал чеса. Он решил уходить дворами, но уже в ближайшей подворотне был сбит с ног Десниным. Скипидарыч присел над поверженным и сходу начал допрос:
— Ты где кресты взял, едрень фень!?
— Какие кресты? Ничего не знаю.
— Хорош выделываться. Мы тебе не менты, понял. Щас уведем в укромное местечко и… Короче, выкладывай все про своих дружков.
— Каких еще дружков? — искренне удивился гробокопатель.
— Про сатанистов, с которыми приехал.
— Чего? Ты че, дурак? Какие еще сантанисты?
— Это они могилы курочат, а тебе мало — ты кресты в цветмет сдаешь.
— Слышь, братан, — обратился гробокопатель к Деснину. — Убери ты от меня этого психа. Не знаю я никого. Я один работаю. А если с вашей могилы крест снял — возмещу.
— Да не в том дело, — заговорил Деснин. — Ты, видать, на кладбище бываешь по ночам, значит знаешь, что там творится.
— Да это он и творит, у, сатанюга заезжий! — вмешался Скипидарыч.
— Сам заезжий! Я местный, в отсидке был. А этих ваших сантанистов сам боюсь. Видел пару раз. Копали чего-то, пели. Я сам когти порвал. А больше ничего не знаю.
— А кто знает? — не унимался Скипидарыч.
— Да никто. Все, кто видел этих ваших сантанистов — боятся и на кладбище не суются. Ты сам все с ружьем там шастаешь — вот и должен знать.
— А вот я тебя в милицию щас и сдам, — пригорзил Скипидарыч.
— Угу, ты меня сначала на кладбище с поличным поймай, сторож хренов. Сам всего боишься. Видел я, как ты от каждого шороха бегаешь.
— А ты смелый такой? Смотри, вот поймают тебя сатанисты — будешь знать.
— А я и не пойду больше. Пустите меня, мужики. Я лучше провода резать буду.
— Вали, не до тебя, — сказал Деснин. — Только мразь ты, если могилы грабишь.
— Зря ты его отпустил, — сокрушался Скипидарыч по дороге домой. — Темнит.
— Да не темнит. Просто дурацкая твоя затея с этим цветметом.
— А вот и не дурацкая. Он тоже сатанистов видел.
— Сам же ему и сказал, что это сатанисты.
— Опять мне не веришь. А вот ты сходи в церковь-то, сходи.
— Ладно, схожу. Только до вечера ты от меня отстань и ничего больше не придумывай, — поставил условие Деснин.
*****
С первого взгляда за прошедшие семь лет в церкви ничего не изменилось. Все так же с вышины купола глядел строгий лик Вседержителя. Ему предстояли сонмы святых и бесплотных сил. По стенам разворачивались картины библейских и церковных событий, а на западной стене в огромной многоплановой композиции находилась фреска Страшного Суда.
Всё было так, как раньше. Но где-то в глубине души Деснин чувствовал, что чего-то не хватает. Сама атмосфера была иная. И было в ней что-то зловещее.
В этот раз, так же как и семь лет назад, Деснин схоронился за прилавком свечной лавочки, что находилась в закутке при выходе из притвора. Распластавшись на холодном полу, он думал: «Чего я надеюсь увидеть? На что же намекал Скипидарыч? Должно быть, очередной бред нес. А, как бы там ни было — делать всё равно нечего. Полежим — увидим».
Обстановка располагала к размышлению, и на Деснина вдруг нахлынули бурным потоком воспоминания семилетней давности.
Вот так же, распластавшись за этой же свечной лавочкой семь лет назад, лежал он и ждал, когда наступит глубокая ночь. За день до этого он уже приходил в храм и заранее наметил себе две иконы, показавшиеся ему наиболее ценными.
В тот раз Деснин впал в лёгкую дрёму. Сквозь неё он слышал, как кто-то обошёл храм кругом, и заскрипели закрываемые церковные ворота. Затем — полная тишина и тьма непроглядная. Деснин окончательно успокоился и заснул. Проснулся ближе к полуночи и прислушался. Ничего подозрительного, лишь какие-то неясные шорохи — очевидно церковные мыши приступили к своей ночной жизни.
Деснин выбрался из своего укрытия и слегка размялся. Глаза уже привыкли к темноте. Он достал нож и подошёл к Николаю Угоднику, что висел слева от царских врат иконостаса. Затем провёл рукой по краям доски — зазор между нею и иконостасом был невелик, как раз, чтобы просунуть туда лезвие ножа. Действуя им как фомкой, Деснин потянул доску на себя.
Крякнуло старое дерево. «Пошла, — обрадовался Деснин. — Теперь и руками оторвёшь». Тут полная луна заглянула в окно верхнего яруса, и стало совсем светло. Николай Угодник с презрением смотрел на вора. Деснин застыл, уставившись на икону. Вдруг заскрипели церковные ворота…
Деснин мотнул головой, словно стряхивая воспоминания. Прислушался. Ворота скрипели не в его сознании, а наяву.
В следующий момент мимо свечной лавочки прошли двое.
— Да погоди ты, — послышался мужской голос. — Дай свечи зажечь.
Раздалось характерное чирканье зажигалки. Вскоре церковь озарилась тусклым светом.
— Знаешь, — послышался женский голос, — свечи — это так клёво. Класс! А ты ехать не хотел.
Деснин осторожно выглянул из-за прилавка. В центре зала, боком к нему, стоял некто, с жиденькой бородкой и длинными волосами. «Неужто Пафнутий?» — удивился Деснин. Вместо рясы предполагаемый поп был одет во всё джинсовое. Рядом с ним стояла длинная, густо накрашенная девка в мини.
«Шлюха, — сразу же определил Деснин. — И жаба к тому же. Хотя ноги, вообще-то, ничего».
Специфический запах перегара, которым тащило от обоих, распространялся на всю церковь.
— Слушай, — заговорила девка, — догнаться бы пора, а то у меня чего-то башка трещит.
— Где я тебе сейчас возьму? — огрызнулся поп. — Нечего было уезжать.
— Ладно жаться. У тебя где-то здесь должен быть кагор.
— Ну есть, но он для причащения. И вообще, хватит меня сегодня доставать. Какой дурак вспомнил про траву! Я им что, шестерка? И так рискую.
Пафнутий подошел к одной из икон, снял ее, просунул руку и извлек из тайника небольшой пакетик.
— Все, канаем, — сказа он, поставив икону на место, но девка вцепилась в его рукав:
— Нет, нет. Блин! Ты не въезжаешь. Здесь так классно. Тащи свой кагор. Догонимся хоть разок кровью-то Христовой.
— Слушай, блудодейка окаянная! Не богохульствуй! Это же всё-таки дом Господень, — поп попытался перейти на проповеднический тон, но это, в связи с изрядным опьянением, у него плохо получилось.
Тем временем девка подошла к аналою и развела руками так, как будто бы раскрывала некую книгу. Перелистнув несколько несуществующих страниц, она ткнула пальцем в одну из них и, передразнивая интонацию попа, прочитала:
— Заповедь новую даю вам: объеби ближнего своего. Аминь, — захлопнув воображаемую книгу, она захохотала.
В этот момент появился исчезавший на некоторое время из поля зрения поп. В руке у него была бутылка. Девка вырвала эту бутылку и жадно принялась пить прямо из горла. Затем, передав бутылку попу, уже совсем пьяным голосом проговорила:
Ознакомительная версия.