— Чрезвычайно удобное место для наблюдений, заметил тот, — оно ниже площадки, и, когда амазонки с развевающимися юбками мчатся, спасаясь от преследований Жоржа, можно увидеть много интересного.
Кстати, когда два часа спустя Тианжи вместе с Бруно зашли в ресторан-дансинг, решив провести там вечер, они вновь увидели амазонок. Мест было приятное: из садика, расположенного террасами на вершине самого высокого холма, недалеко от статуи маршала Фоша, открывался вид на равнину Фландрии, затянутую синеватой дымкой, сквозь которую, по мере того как смеркалось, проступали огненные точечки. Народу было много — мужчины сидели без пиджаков и вели себя довольно шумно. При свете фонариков танцевали парочки, в темных углах целовались. Усталых и злых официантов приходилось окликать по десять раз, чтобы подозвать к столу.
Проследив за своими амазонками и увидев, что они обосновались за соседним столиком, Жорж пригласил наиболее эффектную из них танцевать. Бруно безразличным взглядом наблюдал за их передвижением по площадке, как вдруг, к своему удивлению, заметил возле них Милорда с Сильвией. Он понял, что остался наедине с Юбером, и ему стало не-по себе. Делая вид, будто его интересуют танцующие парочки, он исподтишка рассматривал своего соседа, пытаясь решить вопрос, ненавидит он его или нет.
Юбер много пил в тот вечер; лицо его побагровело, на ухо свисала длинная прядь волос, он смотрел прямо перед собой и неизвестно чему улыбался. Прищурившись, чтобы дым от сигареты, приклеившейся к губе, не мешал смотреть, он, казалось, не замечал тягостного молчания, которое все сильнее и сильнее действовало Бруно на нервы. Время от времени Юбер рассеянно подносил руку к кусочку пластыря, прилепленному на подбородке. Возможно, он подсчитывал в уме произведенные за день расходы, так как уже дважды доставал из кармана записную книжечку и вписывал в нее длинные колонки цифр. Да, Бруно ненавидел его и, несмотря на все, что, говорила ему Сильвия, не испытывал к нему никакой жалости.
Лишь возвращение Сильвии и Милорда вывело Юбера из задумчивости. Когда Сильвия проходила мимо, он наградил ее легким шлепком — этот жест собственника глубоко возмутил Бруно — и насильно усадил рядом с собой. Он снова обнял ее за плечи. Сердце Бруно разрывалось на части, он не осмеливался поднять на Юбера глаза, но слышал все, что тот говорил Сильвии.
— До чего же хорошо танцует моя женушка! Но благоразумно ли это делать, когда… Правда ведь?
В эту минуту Милорд дотронулся до руки Бруно, — тот вздрогнул. Дипломат все еще тяжело дышал.
— Я уже стар для этого вида спорта, — заметил он. — Пригласите-ка лучше вы Сильвию. Или вы ждете, чтобы вам об этом сказали? Я считал вас более галантным молодым человеком.
Оркестр заиграл би-боп: в его исполнении танец звучал необычно, в замедленном ритме, похожем на вальс. Жорж, не расстававшийся со своей партнершей, был единственным, кто танцевал его по всем правилам — точно марионетка, которую дергают за ниточки. Остальные пары лишь усердно тряслись в такт музыке.
— А ты, Юбер, почему не танцуешь? — спросила Сильвия, догадавшись, в каком затруднительном положении находится Бруно.
— Я предоставляю это молодым людям, — ответил Юбер, показав пальцем на Бруно. На лице его появилась саркастическая усмешка. — Ведь их для этого и приглашают, как-никак! Мы — мужья — устарели, покрылись ржавчиной, где уж нам нравиться дамам! Ну как, Бруно, решился?
— Если Сильвия окажет мне эту честь, — процедил сквозь зубы Бруно.
И он пошел вслед за Сильвией, пробиравшейся сквозь лабиринт столиков. Когда они наконец добрались до площадки, би-боп закончился, но оркестр сразу же заиграл фокстрот. Танец не увлекал Бруно, не доставлял ему никакой радости, и он злился на Сильвию за то, что она вытащила его. Конечно, он обнимал ее, но на виду у всех, под взглядами Юбера и Милорда, и это парализовало его, сковывало его движения. Весь день он томился желанием побыть с Сильвией наедине, и теперь, когда наконец мог говорить с ней, не боясь, что их подслушают, был настолько раздражен, что на ум ему шли одни лишь упреки, а посему он предпочитал молчать. После каждого круга он посматривал в сторону стола, где сидел Юбер, но всякий раз взгляд его встречался лишь со взглядом Милорда. Во время танца он старался держаться подальше от Сильвии, а она крепко сжимала его руку. Она улыбалась, и молчание, казалось, нисколько не тяготило ее.
— Ты очень хорошо танцуешь, Бруно, — нежно проговорила она наконец. — Но со стороны, наверное, кажется, будто ты побаиваешься меня.
— Нисколько! — сухо возразил он. — Почему я должен тебя бояться? Я никого не боюсь. — Долго скрываемое раздражение вырвалось наружу, голос его задрожал. — Хватит с меня, слышишь, хватит с меня всего этого: намеков твоего свекра, выходок Юбера, пошлостей Жоржа, твоей и моей лжи. Хватит, я их щадил, а теперь мне хочется крикнуть им в лицо правду.
— Что ты, Бруно, — сказала Сильвия с мольбою в голосе, подняв на него глаза, — не надо! Я понимаю, что тебе больно быть в одной с ними компании, но ведь мы вместе, в первый раз в жизни мы танцуем, и разве это не самое главное? Не обращай внимания на Юбера и Милорда…
Она смотрела на него, глаза ее блестели, губы были полуоткрыты.
— Легко сказать, — пробурчал Бруно. — Он обнимает тебя у меня на глазах…
Он вдруг умолк, взволнованный сознанием, что ведь и он обнимает Сильвию, что рука его лежит на ее спине. Что ее грудь касается его груди. Их толкали, прижимали друг к другу.
— Что он имел в виду, когда советовал тебе быть благоразумной во время танцев?
— Это Юбер так шутит! — сказала Сильвия. — Пожалуйста, не придумывай того, чего нет, мой дорогой Бруно. Это не то, что ты думаешь, клянусь тебе. — Лицо ее теперь было у самого лица Бруно, устремленные на него глаза горели. — Я не хочу, чтобы ты мучился из-за меня.
Фокстрот кончался, и Бруно еле сдержал желание изо всех сил сжать в объятиях свою партнершу. Времени оставалось совсем немного, и, если Бруно намеревался сказать Сильвии то, о чем он думал с самого утра, надо было спешить.
— Сильвия, милая Сильвия, — с жаром сказал он, — давай уедем, хорошо, ты согласна? Я буду ждать тебя столько, сколько потребуется, много-много лет, если нужно, но окажи мне, что настанет день, когда мы соединимся навсегда.
Обычно Сильвия ничего не отвечала, когда он начинал говорить о будущем, или же поспешно переводила разговор на что-нибудь другое. На этот раз она нежно улыбнулась Бруно и на мгновение прильнула к нему. Но оркестр уже перестал играть, пары покидали площадку.
— Да, Бруно, — сказала она, — я тебе это обещаю. Я тоже верю: настанет день, когда мы соединимся, чтобы никогда уже больше не разлучаться.
Они с сожалением вернулись к столику, и Бруно заметил, как внимательно, хоть и с притворным безразличием, оглядел их Милорд. Юбер велел принести еще вина, веки его покраснели, он был явно навеселе. Сильвия и Бруно медленно пили вино и смотрели друг другу в глаза, — у Бруно снова возникло ощущение, что они целуются, и он почувствовал, что сейчас покраснеет.
— Я как раз говорил папе, — заметил Юбер, еле ворочая языком, — что мы с Сильвией, собственно, влюбились друг в друга на танцах. Помнишь, женушка, как мы с тобой танцевали?
Он протянул Сильвии свою большую квадратную ладонь, но та сделала вид, что не замечает этого. Она встала и подозвала официанта.
— Если наши юноши хотят быть в «Сен-Море» до десяти, — сказала она, — нужно ехать. Сходи поищи Жоржа, Бруно.
На обратном пути, как только они выехали из Касселя, Юбер развил бешеную скорость. Когда они рассаживались, отец Юбера вызвался вести» машину, но тот решительно воспротивился, заявив, что выпил лишь несколько рюмок, — такой мужчина, как он, не может от этого опьянеть. Сидя рядом с братом, Жорж пел, смеялся, объявлял показания скорости; как только впереди появлялась какая-нибудь машина, он подстрекал Юбера обогнать ее. Ревел мотор, на поворотах взвизгивали шины. Но в глубине машины царило молчание. Лишь Милорд время от времени цедил сквозь зубы проклятья, — он сидел, вцепившись в спинку переднего сиденья, словно боялся, что его может выбросить вперед. Бруно чувствовал, как дрожит рядом с ним Сильвия; желая ее успокоить, он крепко стиснул ее руку. В ответ Сильвия прижалась коленом к его ноге. Юбер резко затормозил, и она вскрикнула от страха.
— Юбер, ты с ума сошел! — воскликнул Милорд, не в силах больше сдерживаться. — Ты попадешь в аварию!
— Подумаешь! — расхохотался Юбер. — Этих детей надо вовремя доставить в коллеж! Старик «Ситроен» великолепно ведет себя. Смотри!
И, не сбавляя скорости, он повернул. Раздался скрежет шин, задние колеса занесло на обочину. Из ночи на них вдруг надвигались стволы деревьев — они как бы вырастали друг из друга, удлинялись и удлинялись, потом, как подрубленные, падали куда-то вбок. Юбер не переставая смеялся; выехав на прямую дорогу, он отпустил руль и закурил сигарету.
