— Вы говорите, «она» — или, точнее, — он — украл машину после того, как ушел отсюда?
— Да. Он пришел сюда — с некой навязчивой безумной идеей — затем он отвлекся от этой идеи, когда увидел скальпель. Ему хотелось использовать скальпель, но он не мог найти в себе эмоциональной силы или причины — если применительно к сумасшедшему можно использовать эти слова — сделать это. Он надеялся, что вы откажете ему в деньгах и таким образом его спровоцируете и дадите ему оправдание это сделать. Когда вы этого не сделали, а вместо этого отдали ему шестьсот долларов, его планы резко изменились. Он ушел, украл машину — в нескольких кварталах отсюда — и пытался сбежать из штата по дальней горной дороге. Он пил алкоголь, и вел машину очень быстро — 50 миль в час — на крутом повороте, и сорвался с обрыва, на тысячу футов вниз. Уничтожено буквально все, включая его самого.
— Он был пьян?
— Да, были найдены осколки бутылки из-под виски. Он мог быть сравнительно трезвым, когда он пришел к вам. Во всяком случае, вы могли этого и не заметить. Виски не действует на маньяка так же, как на обычного человека, хотя, конечно, в некоторых случаях может подействовать еще хуже.
— Понимаю.
— Ну, я думаю, что все к одному. Вы получите ответ из Казначейского департамента в конце недели. Я оставляю здесь скальпель, он принадлежит вам. Кажется, все правильно — но по поводу этой единственной вещи, которая не пострадала в аварии, я вам скажу. Простите, что я так говорю, но вы должны хранить подобные вещи вне видимости. Я имею в виду, если, конечно, вы больше не хотите никому подкидывать еще какие-то идеи. — И на долгую минуту он уставился на скальпель.
— Да, — сказал доктор, — вы, вероятно, насчет этого правы. Ну что ж, до свидания и еще раз спасибо.
— Пожалуйста. До свидания.
В четыре часа доктор Эйхнер, как обычно, взял чай и сандвич. Он только что устроился, наполовину откинувшись на кожаном диване, с чашкой кофе с бренди, для уютного получасового просмотра своих медицинских журналов, как зазвонил внутренний телефон. Это была мисс Смарт, которая сообщила, что опубликованная информация о пробных испытаниях «Альфа Ромео» была ошибочна и что компанией выпущен дополнительный информационный листок с исправлением ошибки и с извинениями.
— Очень хорошо, — сказал Фред Эйхнер. — Очень хорошо.
— Они говорят, — продолжила мисс Смарт, — что в любом случае хотели бы прислать сотрудника с новой моделью. Они уверены, что вам она понравится. Они сейчас на линии, доктор.
— Нет, в этом нет необходимости. Я достаточно хорошо ознакомлен с этой моделью, знаете ли. Я просто был заинтересован в том, чтоб получить правдивые сведения об опубликованных спецификациях. Попросите их представителя исправить цифры, пожалуйста.
— Да, доктор, один момент.
Пока доктор ждал, он вытащил свои автомобильные бумаги и быстро нашел листок с вопросом.
— Да, доктор, точный рабочий объем цилиндра следующий: сто шестьдесят пять, запятая, двадцать четыре. Другие спецификации остаются без изменений.
— Сто шестьдесят пять, запятая, двадцать четыре. Я просто приму это к сведению. Да. Ну, даже если и так, то это заметный прорыв по сравнению с их последней моделью, видите ли. Но это едва ли — ха! — едва ли достигает класса «Бугатти»! Можете так им и сказать. Нет. Нет, я не буду запрашивать демонстрацию этой модели. Однако вы можете сказать, что я прочитал опубликованные отчеты и оценил их прогресс и, конечно, я буду связываться с ними, как только — ну, как только они чего-нибудь достигнут, скажем так.
— Очень хорошо, доктор. Я им сообщу.
— Хорошо, мисс Смарт. Теперь, сколько сейчас времени?
— Четыре сорок пять, доктор.
— Мой следующий прием?
— На сегодня ничего больше нет, доктор.
— Хорошо. Не стоит меня снова беспокоить, мисс Смарт.
— Доктор, медсестра Торн здесь и хочет вас видеть.
— Хорошо, пусть войдет.
Доктор Эйхнер встретил Элеанор Торн у двери и взял ее за руку, тепло, но также слегка болезненно улыбнувшись и показывая этим благородную готовность оказать услугу и отбить у нее охоту задавать любые несоответствующие навязчивые вопросы.
— Возьмите кофе, мисс Торн, — сказал он, уже разлив два неразбавленных бренди. — Вы, несомненно, слышали о фантастических вчерашних событиях? — продолжил он, сдвигая кресла поближе.
— Да, что за удивительные вещи творятся! — сказала она, пытаясь чувствовать себя как дома. — Это действительно тот человек, который был здесь до этого с интоксикацией?
— Несомненно, — сказал доктор. — Не-сом-нен-но.
— Он, должно быть, сумасшедший. Действительно сумасшедший. Это ужасно.
— Моя дорогая, — сказал доктор, улыбаясь и кладя свою руку поверх ее, когда они оба содрогнулись от отвращения, — вероятно, в этом мире еще больше безумия, чем человек может себе даже представить, и сила нечасто является его компаньоном.
Они приподняли свои чашки, каждый теперь использовал обе руки, и доктор продолжил весьма оживленным голосом.
— Однако я предполагаю, наше счастье, что психотические проявления в основном не вызывают тревоги. Или несчастье?
— Ну, — сказала медсестра Торн, поворачиваясь в своем кресле, — я просто хотела выразить свои собственные — и, я уверена, я говорю от лица всего персонала — мои собственные чувства облегчения и благодарности за то, что вы не пострадали.
Доктор Эйхнер признательно кивнул, и медсестра Торн продолжила:
— Деньги тоже были найдены, я так понимаю?
— Да. Деньги тоже были найдены.
Был момент молчания, они оба глотнули кофе или бренди, а затем мисс Торн заговорила снова.
— Доктор, — искренне начала она, но тем не менее достаточно быстро, чтобы доктор не подумал, что она это отрепетировала. — Я надеюсь, я могу говорить с вами конфиденциально. Как вы знаете, я всегда обожала вашу работу здесь, в Клинике, и с того момента, как я стала старшей медсестрой, я глубоко уважаю вас лично. Я каким-то образом чувствую себя ближе к вам, чем к кому-либо из нашего персонала, и — да, я подумала, вероятно, вы захотите знать, что вас попросят остаться на собрание директоров сегодня вечером и заместить доктора Чарльза в качестве старшего хирурга, когда в следующем месяце он уйдет в отставку.
Доктор изящно глотнул бренди.
— Хорошо! Я должен сказать, что время от времени я представлял себе это — основываясь на слухах, конечно, — но старался сдерживать свои ожидания, чтобы не быть в итоге разочарованным. Могу я спросить вас, откуда вы это знаете, медсестра Торн?
— Это больше не слухи, доктор. Салли Вестон в главном офисе — машинистка мистера Робертса — сказала мне. Естественно, по секрету. Собрание будет в 5.20, уже очень скоро. Вот так произошла утечка информации.
— Да. Да. Вероятно. Относящийся к делу слух, всплывающий в последнюю минуту, часто бывает решающим. Вот так. Что ж, медсестра Торн, значит, мы будем работать вместе. — Доктор приподнял свой стакан с воодушевлением. — Мои поздравления.
Элеанор Торн зарделась улыбкой, присоединившись к тосту.
— Могут быть некоторые реорганизационные дела, которым мы уделим внимание позже, — сказал доктор с великим пониманием. — Вы могли бы взять это на свое рассмотрение и передавать их мне, если какие-либо предложения будут стоящими. Когда придет время.
— Спасибо, доктор, — сказала медсестра Торн, вставая и готовясь уйти. — Спасибо — и поздравляю.
— Спасибо вам, моя дорогая. Предупрежден — как говорят — значит, вооружен.
В пять часов доктор Эйхнер срочно позвонила одна постоянная пациентка, которой он кратко ответил с мягким предостережением:
— Я понимаю, с чем мы боремся, миссис Кранелл. Ваша оценка крахмала не принимает в расчет сою, и хорошо, я думаю, что мы посмотрим на результаты через недельку или около того.
Затем позвонила мисс Смарт, чтобы сообщить, что доктора попросили остаться на собрание директоров в 5.20. Мисс Смарт довольно стыдливо пересказала слух, который в настоящий момент ходил вокруг с открытой, официальной санкцией. Доктор Эйхнер снова устроился, на этот раз в огромном кожаном кресле, с показаниями автомобильных испытаний. Он только что решил заменить «Делахайю» на новый «Гордини», и это решение его взволновало. Затем, в момент раздумий, он встал и подошел к окну. Затерянный в мире фантазий, его мозг скитался по заброшенным ветреным высотам Андорры и бесконечным залитым луной дорогам Испании, по которым человек может ехать сто миль и не встретить ни единой машины.
— Вам не повезло, — сказал снизу Гарсиа.
Доктор вздрогнул. Он не заметил этого садовника-мексиканца, вяло работающего на клумбе внизу.
Гарсиа прикоснулся к шляпе, слегка улыбаясь.
— Да. Как ты поживаешь, Гарсиа? — спросил доктор.
Садовник кивнул головой, улыбаясь.
