9 час. 57 мин
Мне пришла в голову неудачная мысль, правда, из лучших побуждений: я протянул детям значок «Windows on the World», который дала мне на прощание Лурдес. Проблема в том, что значок был один. Джерри и Дэвид тут же начали препираться, кому он достанется. В конце концов значком завладел Джерри – по праву сильного. У меня не хватило духу решить дело иначе. Дэвид надулся, но, как ни странно, спор его отвлек и, к величайшему моему облегчению, слезы у него высохли. Он вынашивал месть. Через несколько секунд, когда Джерри прикалывал значок к майке, он толкнул его под руку, чтобы тот укололся булавкой. Выступила капелька крови. Джерри сжал зубы, Дэвид улыбнулся. Око за око, зуб за зуб. Джерри не возражал: такова жизнь. Я провел рукой по волосам; я вдруг понял, что происходит на этой земле. Просто значков не хватает на всех.
В конце концов я снова встретился с Троем Дэвисом: серый твидовый костюм, серое пальто, серая сумка. Как все утописты, Трой абсолютно не гонится за модой; он живет в грядущих десятилетиях. Когда Ленин ел бесплатный хлеб в «Клозери-де-Лила», он тоже был похож на счетовода. Мы сидим в «Лайф-кафе», перед нами сандвичи, на полу плитка, вокруг в основном студенты, стайки жизнерадостных девиц и пошловатые картины на стенах. Трой на два года старше меня. Он окончил Гарвард, как мой отец, только учился на физическом факультете.
– Я абсолютно дохлый, но дело движется: Рабочий комитет за Всемирный парламент получил поддержку Эдгара Морена, Жака Делора, Сони Ганди, Фелипе Гонсалеса, Нельсона Манделы, Шимона Переса, Даниэль Миттеран, Хавьера Переса де Куэльяра, Леа Рабин, Мишеля Рокара, Раймона Барра, Амартии Сен (нобелевского лауреата по экономике 1998 года), Алехандро Толедо (президента Перу), мима Марсо, аббата Пьера…
– Шикарно, просто список приглашенных на коктейль у Арно Лагардера.
– Да, может, и ты хочешь числиться в моем комитете поддержки, чтобы тебя приглашали?
– Мне для этого не нужен твой комитет, достаточно публиковать бестселлеры в одном из его филиалов. Конкретно, объясни мне, как создание новых институтов может ускорить, например, введение «налога Тобина» или списание долгов стран третьего мира?
– У нового, демократического мирового порядка хватит политического веса, чтобы проводить такого рода законы. Или чтобы установить тарифы за выброс углекислого газа или продажу оружия, или чтобы создать Всемирное агентство по окружающей среде. Проблема нашего времени в том, что в экономике глобализм уже есть, а в политике еще нет. Нужна революция, чтобы принять новые законы. Люди забыли, что революции 1776 и 1789 годов были связаны с налоговыми бунтами.
– И ты искренне веришь, что доживешь до подобных вещей?
– История движется скачками (последний по времени пример – крах коммунизма). А потом, есть Международный уголовный трибунал: существование мирового гражданства впервые признано на уровне закона. Если вести умную кампанию, чтобы люди прониклись идеей, Всемирный парламент можно создать лет за десять.
– И где он будет находиться, твой Парламент? Опять в Соединенных Штатах, как ООН?
– Нет, на искусственном острове, который будет постоянно двигаться вокруг пяти континентов. Великая задача для всех судоверфей мира.
– Знаешь, что мне в тебе нравится? Что у тебя не все дома. А роман? Ты считаешь, роман может помочь?
– Да, только если не ты его напишешь! Сотни тысяч молодых людей выходят сегодня на демонстрации из чистого идеализма, никто даже не предложит им связного плана действий. Завтра, когда они узнают об этой мирной идее федерации, их будут миллионы. Всемирная демонстрация против войны в Ираке 15 февраля 2003 года собрала десять миллионов человек на всей Земле. 15 февраля – не менее важная дата, чем 11 Сентября: первая великая всепланетная демонстрация. Мир демонстрирует!
– А ты не думаешь, что уже слишком поздно, что мы переживаем апокалипсис, что цинизм всегда одолеет утопию? Что пускай себе Джимми Картер занимается миром во всем мире?
– Так или иначе, даже и из цинизма, все равно придется принимать решение и создавать единый нетоталитарный мировой порядок. Проблему голода в мире можно решить меньше чем за пять лет, но она не решается, потому что у всех свои интересы и они друг друга блокируют. А потом придет время водяных войн… Решение должны принимать все земляне, а не кучка политиков, продавшихся торговым и энергетическим компаниям. В общем, если называть вещи своими именами, то на данный момент мы живем под игом мировой диктатуры.
– «Мировой диктатуры»? Ну ты хватил! В развитых-то странах люди все-таки свободны, или как?
– Это не я сказал, это Камю.
– Ну конечно, если это Камю, тогда другое дело… ОК. Напомни мне, когда в следующий раз приедешь в Париж, чтобы я тебя сводил к дому 56 по улице Жакоб. Там-то все и началось: рождение нации, как говорил Гриффит.
– Перестань, пожалуйста, нести ахинею, да еще с набитым ртом. Это началось гораздо раньше, еще во времена шумеров. До 5000 года до Рождества Христова люди жили в раю. Государств не существовало. Это несколько шумерских царей придумали войны и националистический абсолютизм. А знаешь, где все это было? В Ираке! Эта свара идет со времен Шумерского царства. И теперь Буш обращается с Саддамом Хусейном как какой-нибудь месопотамский царек!
– Не надо так уж ругать шумеров. Они, помимо прочего, еще и письменность придумали. Кабы не шумеры, торчать бы мне на телевидении!
«Лайф-кафе» не зря так называется; здесь царит интеллигентный гомон, от которого так и хочется переделать мир в компании девиц с промытыми волосами и с именем Сэнди.
– Скажи, Трой, как ты собираешься назвать свой идеал? Ты же знаешь, обязательно нужен какой-нибудь «изм», иначе твоя утопия будет выглядеть несерьезно. Предлагаю: «Иноглобализм». Чтобы отдать должное глобализму. Или «Интернационализм». Нет, чересчур несет коммуняками… «Многополярность»? «Космополитизм»? Нет, это все слишком капиталистическое…
– Слушай, я пока не думал, но по-моему, это вопрос второстепенный…
– Да нет! Вовсе нет, это самое главное – найти название, от которого хочется встать в ряды. «Универсализм»? Нет, смахивает на «Вивенди Юниверсал». Нашел: «Планетаризм». Вот. Мы – планетаристы.
– Смахивает на секту самоубийц.
– Ну и что, тем хуже! Ты же Шарль Фурье новой эпохи! Ты наш гуру, тринадцатый апостол! О святой Трой, вежды нам открой!
– Фредерик!
– Yes?
– Это твоя которая рюмка?
– О, да все в порядке, ты что думаешь, Карл Маркс пил одну воду? Мы дурачились, мы несли бред, и все равно – хорошо во что-то верить!
Земля снова содрогнулась.
– А это что за взрыв?
– Вторая башня рухнула, – говорит кто-то из тех, кто дышал у окна.
Дымовая завеса настолько плотная, что невозможно понять, где пожар, а где пыль. Здание, атакованное после нас, обрушилось первым.
Лучше не пытаться понять, но все понятно и так: это значит, что наша башня обвалится с минуты на минуту.
– Let us pray.[122] Господи, молю Тебя, хоть в Тебя и не верю. Прими нас к себе, несмотря на наш оппортунизм.
Шума от падения соседней башни было не больше, чем от разломанной пригоршни спагетти. Наверно, такой же звук бывает от горного обвала. Сухой треск. Массовое убийство не грохочет, как гром, массовое убийство хрустит, словно надкушенное печенье. Или короткий водопад, только вместо воды – бетон.
В какой-то момент Джерри повернулся к автомату с водой, – из него неслось странное клокотание. В прозрачной бутыли возникали и лопались пузыри. Вода внутри закипала.
Нижний Манхэттен без обеих башен – это другой город; тридцать семь лет скрылись в дыму. Нью-Йорк, подправленный пламенем. Именно в такой гавани высадился Лафайетт.
Нижний Манхэттен – единственная часть города, где отсутствуют номера домов и где можно заблудиться, начать ходить по кругу; деловой центр на Манхэттене больше всего похож на какой-нибудь бардачный европейский город. В десять утра я иду по Уолл-стрит, «Улице денежной Стены». Ее так назвали, потому что здесь высилась крепостная стена, защищавшая город от индейцев. Сегодня надо было бы добавить в стену кирпичей, как в песне «Пинк Флойд». В Израиле сейчас строят стену вроде Берлинской. Скоро придется нам говорить не «Wall Street», a «Wall City», «Wall Countries», «Wall World».
На этом самом месте высились до небес две башни; но прежде здесь была бревенчатая изгородь, защищавшая наших голландских предков от алгонкуинов, медведей и волков. Изгородь построили в 1653 году, и местные жители регулярно разносили ее по бревнышку: доски и колья шли на обогрев, ими укрепляли островерхие дома, крытые глазурованной черепицей. Под моими ногами, в Новом Амстердаме, Всемирный торговый центр воссоединился с руинами колониальных построек, кувшинами для вина, кирпичами, стеклом и гвоздями былых веков, с полями пшеницы, овса и табака, с останками свиней, бродивших по мрачным улочкам трущоб, с костями баранов и людей, пришедших на эту землю с другого конца мира. Когда-то очень-очень давно на том месте, где высился Всемирный торговый центр, индейцы выращивали рожь.
