- Если ты считаешь, что я когда-нибудь притащу всю эту макулатуру в Одессу, то ты глубоко ошибаешься! Я тебе грузчиком не нанимался! Завтра же выкину этот хлам в ближайшую мусорку!
- Но там ведь Пушкин, Чехов…
- Плюшкин! А ты задумывалась о том, кто это всё будет читать? Для кого эти книги? Для моих еще не родившихся детей?! Думаю, что когда они появятся на свет и подрастут, то к тому времени бумажные книги совсем потеряют актуальность и им будет не интересна эта классика, которой и так пичкают донельзя в русских школах!
- Ты невыносимый, - сказала мать Небеседину.
- Весь в тебя!
Вениамин поужинал и сел на диван рядом с дядей, смотревшим вечерние новости. Небеседин заметил на диване стопку женских юбок и удивился.
- А юбки тебе зачем? – спросил Вениамин у дяди.
- Халява! По сто рублей штука! Сегодня попал на распродажу возле «ВДНХ» и целых десять юбок прикупил – в хозяйстве всё пригодится! – ответил Георгий.
Небеседин, едва сдерживая смех, вышел из комнаты и заперся в ванной. Его распирало от того факта, что возрастной холостяк накупил десяток женских юбок для того, чтобы они просто валялись по квартире. Вениамин умылся, почистил зубы и лег спать. Завтра его ожидал самый важный и волнительный день в жизни.
ДЕВЯТОЕ МАЯ
Небеседин проснулся от позывных «Радио России». Приёмник на кухне у Георгия работал круглосуточно. Вениамин радио не жаловал, но уже не мог без него представить квартиру дяди. Приёмник создавал иллюзию человеческого присутствия в месте проживания возрастного бобыля. Комната, в которой спал Небеседин, была наполнена рассветным солнцем. Даже картонные коробки с книгами, заполнившие почти всё пространство комнаты, не раздражали его тем праздничным майским утром. Вениамин принял душ, выпил чашку черного чая с тульским пряником и отправился к станции метро «Выхино». Он прекрасно понимал, что парад Победы вызовет огромный ажиотаж и следует приехать пораньше, чтобы занять место с хорошим обзором. Таджикские дворники в оранжевых безрукавках заканчивали подметать тротуары спального района. В тот момент каждый азиатский гастарбайтер был Небеседину роднее и ближе, чем любой украинский патриот в вышиванке. Рухнул миф о братстве славянских народов. Теперь братство определялось отношением к России и Великой отечественной войне. Ходишь с георгиевской ленточкой – свой человек. Поносишь русских и веришь в то, что США выиграли Вторую мировую – ты чужак.
Вениамин привык к тому, что «Выхино» - конечная станция, на которой можно спокойно занять сидячее место в вагоне, но таганско-краснопресненская линия уже вышла за пределы МКАД и обзавелась двумя новыми станциями – «Лермонтовский проспект» и «Жулебино». Сидячих мест в вагоне уже не было и Небеседину пришлось ехать стоя. По вдохновлённым лицам большинства пассажиров было понятно, что они тоже едут в центр столицы, чтобы увидеть парад Победы. Вениамин вышел на станции «Китай-город», но у эскалатора действовал строгий пропускной режим. Милиционеры пускали на эскалатор только тех, у кого были пригласительные билеты на Красную площадь. Остальных отправляли восвояси. Небеседину пришлось доехать до «Кузнецкого моста» и лишь там он смог выйти на поверхность.
Он сразу наткнулся на аутентичную фронтовую полуторку. На борту грузовика красовалась надпись «Мир помнит 09 мая 1945 года». Мальчишки хотели пробраться в кабину водителя, но она была закрыта. Вениамин достал планшет и по привычке принялся лазить в интернете. У него оставалось еще много предложений о встречах, но он решил, что в торжественный день он хочет увидеться только с Ариной. В почте были свежие послания от окончательно спятившего Антона Соседина. В фэйсбуке одесские трепачи обсуждали новое красное платье Валерии Милашкиной. Берл Херснимский продолжал штамповать рифмованную сионистскую пошлость. Архангельский с бодуна заявил, что музей-усадьба «Архангельское» должна быть передана ему в собственность по наследству. Франц Искевич как всегда лепил материалы из клише вроде «склонили чашу весов в свою пользу». Новостные сайты размещали сводки из Луганска и Донецка. Но всё это совсем не волновало Небеседина. Он думал только об Астафьевой и победе над фашизмом.
На Красную площадь было невозможно попасть. Всё было огорожено. Повсюду милицейские кордоны. Вениамин не привык к специфике ментовского государства с постоянными проверками документов и досмотрами личных вещей. В Украине милиция более халатно выполняет свои обязанности, нежели их российские коллеги. Но он понимал, что лучше ментовское государство, чем бесполезная милиция, не способная защитить своих граждан. После трагедии в доме профсоюзов он был согласен хоть каждый день подвергаться допросам в милиции, лишь бы это только помогло в борьбе с неонацизмом. Украине не хватало жесткого ментовского контроля. Украинцы перестали уважать и бояться милицию, что повлекло за собой сотни человеческих жертв.
Он направился к памятнику Пушкину по Большой Дмитровке и прошел мимо здания Генеральной прокуратуры, где трудился его товарищ Пётр Сергеев. Переулки, ведущие к Тверской улице, были под милицейским оцеплением. Народу было не протолкнуться. Разве что на голову поэту не сели. Все хотели рассмотреть боевую технику, участвующую в параде. Десяток студентов забрались на крышу биотуалета, не рассчитанную на столь большую нагрузку и один из парней провалился прямо в толчок под смех приятелей. Вениамин долго выискивал хорошую точку для обзора и таки нашёл её. Выручила одесская смекалка. На лестнице, ведущей в подземный переход, была дорожка для инвалидных колясок, оборудованная перилами. Он встал на перила, и ему теперь отлично была видна Тверская. Отцы носили малышню на гаргошах. Женщины снимали происходящее на камеры мобильных телефонов. Из окон сталинок выглядывали едва проснувшиеся жильцы. У одного из них в руках был Георгиевский флаг.
Парад начался. Взревели моторы бронетранспортёров. Зашевелились гусеницы танков. Покатили по Тверской пушки и зенитные установки. Повсюду слышались восторженные возгласы зрителей. Русский народ был единым в тот момент всеобщей национальной гордости. Глаза собравшихся на Тверской сияли радостью весны и счастьем за мир на родной земле. У Небеседина зазвонил телефон. Номер был украинским, но неизвестным ему.
- Это Вениамин.
- Здарова, это Тимофеев.
- Рад слышать! Ты в Одессе? Все в порядке?
- В Одессе. Долетел без происшествий. Пока на свободе. В городе полно нацистских карателей. Борман оказывается жив и сбежал в Приднестровье. Туда кстати слинял и мент Карабаджак.
- Что значит «пока на свободе»?! Тебя никто не посмеет арестовать! Успокойся уже наконец!
- Время неспокойное нынче.
- Береги себя, - сказал Небеседин.
- Надеюсь, что мы еще встретимся когда-нибудь.
- Я тоже на это надеюсь!
- С праздником победы тебя!
- И тебя с праздником!
- Победа будет за нами!
- Непременно!
Небеседин дождался того момента, когда вся техника проедет мимо памятника курчавому классику и решил пробираться на Триумфальную площадь, чтобы увидеть там момент возврата колонны. Он пошел по Малой Дмитровке и через Садовое кольцо попал на Маяковку. К парапету было не пробиться, но Вениамин опять схитрил. Он зашел в расположенное на углу кафе, встал на высокий подоконник и увидел площадь поверх голов зевак. Вениамин прождал колонну около получаса. Он достал планшет и принялся фотографировать проезжающие мимо него военные «Уралы» и «Камазы». Детвора ликовала при виде боевой техники. Наверняка в те секунды многие мальчишки захотели в будущем стать военными и защищать Родину от вражеских нападок. Охранник в кафе сделал замечание Небеседину. Мол, слезьте с подоконника. Не стоит на него вставать в уличной обуви. Тогда Вениамин снял кроссовки и встал на подоконник в носках. Претензий у охранника больше не было.
Колонна проехала и следом за ней появились поливальные машины. Улицы спешно приводили в порядок после проезда тяжелой военной техники. Небеседин решился набрать Арину. Она как раз любила просыпаться около полудня. Вениамин вместо любимой услышал лишь сухое послание от оператора: «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Тогда он позвонил Бондарю.
- Здравствуй дорогой Владислав Владиславович! С праздником победы тебя! Как сам?
- Тебя тоже с праздником победы, дорогой Веня! Я сейчас с семьей в Белгород-Днестровском как раз в том ресторане, где мы на первомай сидели втроём вместе с Лёхой. Малый хочет в лимане искупаться, но вода еще холодная для него. Жена доцю убаюкивает. После обеда собираемся с Васей уху варить.
- А где, кстати, сейчас Лёха? Тоже в Белгород-Днестровский приехал к родителям?
- Нет, он к жене в Киев поехал. Решили помириться.
