Все еще быстро, хотя и хромая, Колька отскочил за опрокинутые столы и, приняв боевую стойку, старался перевести дух. Кащей не спешил нападать. Вместо этого он засмеялся:
– Ах ты жалкий щенок! Решил, что и в самом деле рыцарь?! А сам сейчас мечтаешь об одном – оказаться дома, а?… Поздно!
– Врешь, скелетина, – процедил Колька, – не мечтаю…
Он не солгал. Сейчас все его мысли были направлены на одно – как-нибудь достать неуязвимого врага! Ведь должен быть способ!
– Нна! – и Кащей метнул появившееся в его руке копье с зазубренным наконечником с такой силой, что щит сорвало с руки Кольки, лопнули ремни, а сам мальчишка впечатался в стену, с трудом удержавшись на ногах и удержав меч. – Ты боишься, что я тебе убью? – продолжал смеяться Кащей. – Не бойся, я придумал кое-что получше! Я отрублю тебе руки и ноги, а потом посажу в клетку над воротами замка! Вместо попугая! Не волнуйся, тебя будут хорошо кормить! Я иду, глупый мальчишка!
Прыжок! Колька не удержал меч и чудом не попал под второй удар, и в самом деле лишивший его руки. Но в место этого Кащей ударил его левой рукой. Брызнули откуда-то звезды, и Колька обнаружил, что лежит в другом конце зала. Стыдиться было нечего – попадись под удар Кащея чемпион мира по боксу – удар отправил бы его туда же…
– Рог! Коля, труби в рог!
Это кричала Зорина, и Колька не спуская глаз с Кащея, нашарил правой рукой – левая не действовала – рог. Странно, он совсем забыл об этом музыкальном инструменте, потому что никогда в жизни не играл на духовых и не собирался. Но сейчас это был последний шанс – даже не шанс, а просто надежда на чудо. На что еще можно было надеяться, когда так плохо все и уже ничего не сделать самому?…
Рог не издал ни звука, и Колька с отчаяньем опустил его. И только теперь заметил, что Кащей почему-то не нападает! Он стоял, тяжело навалившись на меч, уставленный между ног. И покачивался, хрипя:
– Ты еще не победил! Сейчас…
– Труби еще дважды! – крикнул Зорина.
И Колька протрубил. Но Кащей, похоже, оправился – зашагал, широко ставя ноги, к мальчишке, на ходу занося меч. Колька швырнул в него рогом и, выпрямившись в рост, прижался к стене, не сводя глаз с приближающейся черной фигуры…
…Каменные стены с грохотом рухнули сразу по четырем углам зала. Через проломы, через клубящуюся пыль, хлынули прямые столбы солнечного света, смывая, словно плесень, зеленоватое сияние. Кащей замер вновь и издал сдавленный стон.
– Ничего себе! – присвистнул Алесь, входя в зал с автоматом наперевес. Следы побоев с лица у него сошли, белорус был в хороших, по ноге, сапогах и новой куртке. – Привет, Никол! Это где я?
– Замок гоблинов, – уверенно объявил Алесдейр, оглядываясь по сторонам. Он по-прежнему был в своем дранье, но держал в руке меч, а в другой кинжал. – Хэй, Ник! Это что король гоблинов? Будет драка?!
– Здравствуй, Николай, – лица Антонина не было видно за маской шлема с высоким гребнем, но голос Колька узнал сразу. – Нужна помощь? Мы готовы! – а Филипп ничего не сказал, только звонко ударил коротким мечом в щит и пригнулся.
– Вот видишь, Никола, ты позвал – я пришел, – Мирослав был со всем своим оружейным набором и первым делом поклонился всем присутствующим. – Говори, с кем биться, друг!
Кащей тяжело рухнул на колени. Потом латы стали рассыпаться,, словно их ничего не удерживало. Вспыхнул и истлел меч. Откатился в сторону шлем, а из него выпал и остался лежать старый череп – желтый, без нижней челюсти. Снаружи, в аллее, перекрывая шум ветра, появился и начал расти шум множества голосов…
Улыбаясь, Колька оттолкнулся от стены, и ребята подхватили его, не дав упасть. Нога страшно болела, а левая рука онемела, но Колька все равно улыбался, слушая, как перебивая друг друга, говорят Алесь, Мирослав, Антонин, Алесдейр и даже Филипп – на разных языках, конечно, только он их всех хорошо понимает. И это правильно. А Зоринка стояла, прижав руки к груди, и тоже улыбалась, и немного плакала.
– Погодите, я сам, – сказал Колька. И услышал:
– Ну ты погляди, у него две "пары". Ни на что не похоже!
Голос отца?! И голос мамы:
– Погоди, потом. Он вот спит. Снится ему что-то, смотри…
– Ремень, – проворчал отец.
* * *
День был опять серый и слякотный. Но Колька Вешкин шагал в школу и улыбался, хотя согласно выработанному родителями консенсусу его лишили на две недели игровой приставки, и дискотека на 23-е была под угрозой (все от тебе зависит – успеешь исправить, или нет!)
Вот ведь как бывает! Случайно купленные у припозднившегося лоточника шпоры (может быть, даже не странные!) – и такой крутой сон! Странно, но Колька помнил его во всех подробностях, так ярко, что, проснувшись, поспешил осмотреть. Конечно, никаких следов от ран не обнаружилось, и одежда, там, во сне, превратившаяся в чиненные лохмотья, естественно, была цела.
Смешно, подумал Колька. Он даже шпоры опробовал – стучал пятками, пока ноги не заболели… А все-таки сон был хороший.
Из переулка плавно выплыл здоровенный, как слон, джип "паджеро" – Колька остановился, пропуская машину. Стекло со стороны водителя было опущено, несмотря на погоду, и там, в салоне, мальчишка увидел уже немолодого, с шиком одетого водилу. Тот скользнул по Кольке взглядом и вдруг спросил, притормозив:
– Ну, как шпоры? – Колька немного подался назад, и водила добродушно заметил: – Рыцарю бояться не пристало… Не узнал? Ну да, я ж под капюшоном был… Бывай! – и джип рванул с места, оставив Кольку в недоумении.
Неужели тот мужик, который торговал на базаре?! Во долбанутый, если так – раскатывает на такой машине, на такой крутой тачке – и… Или у него хобби такое? Колька вновь засмеялся, вызвав опасливый взгляд двух теток – вспомнил, как этого мужика звали во сне. Ярослав-мастер. И был он слугой отца Зоринки, князя острова Буян…
…В школьном вестибюле Кольку задержала завуч по воспитательной работе – начет записей фонограмм все к тому же 23-му, в результате Колька опаздывал на литературу. Хотя завуч и сказала, что можно сослаться на нее, но лучше было не обострять отношений, тем более, что сегодня намечался опрос. Но в классе царили шум и гам – выяснилось, что литераторша еще не подошла.
– А где литра? – спросил Колька, щелчком сбивая со своего стула ловко подброшенную кнопку и уклоняясь от летящей тряпки с мелом. (Тряпка в кого-то попала, и еще кто-то восторженно завыл: "Сифа, сифа!!!")
– За новенькой пошла, – рассеянно ответил сосед сзади, Сашка Карпенко. Он был занят: рисовал на тыльной стороне левой ладони паука в центре паутины.
– За какой новенькой? – удивился Колька. – И Олег где?
Олегом звали его соседа по парте, приятеля. Сашка отвлекся:
– Не знаю, за какой новенькой. Учится теперь у нас. А Леший все – перевели в какую-то со спортивным уклоном. И с английским… Слушай, Ник, – оживился Сашка, – давай я к тебе, а то ведь эту новенькую и посадят, гадом буду!
Вместо ответа Колька бухнул на освободившееся место свой рюкзак. Сашка тяжело вздохнул и вернулся к пауку. Посадить его к себе значило стать объектом для списывания. Списывать Сашка не умел и навлекал учительский гнев на себя и тех, кто ему списывать давал. Это часто кончалось разделом оценки пополам – "чтоб без обид". Да уж…
Колька мрачно подумал, что день начинается плохо. Минус Олег, к которому он привык. Плюс новенькая, которую могут взгромоздить к нему. За этими мрачными мыслями он прозевал, как в класс вошла литераторша, и даже начало ее речи прозевал, а встрепенулся и поднял голову от стола только услышав знакомые слова:
– …спонсором нашей школы, владельцем торгового центра "Буян". Его дочь, Зорина Княжеская будет учиться в нашем классе.
Новенькая стояла возле литераторши и спокойно смотрела на класс. А класс смотрел на нее, и девчонки в разных углах уже завистливо-презрительно фыркали: "Ну и имечко… а фамилия… и вся из себя примерная, сразу видно…"
А Колька не понял, во что она одета и почему она примерная. Он видел что у этой девчонки густющие русые волосы, распущенные по плечам, большущие и веселые синие глаза и симпатичный носик. И еще он понимал, что чудеса бывают, потому что Зорина смотрела не него и немного улыбалась.
– Нина Николаевна, а можно, она со мной сядет, – услышал Колька свой собственный голос. – Олег же все равно уехал…
Класс грохнул. Литераторша удивленно и даже озабоченно посмотрела на мальчишку. (Кстати, Колька заметил, что многие ребята смотрят на него с завистью, хотя и смеются,)
– Ну, я не знаю… – неуверенно сказала Нина Николаевна. – Если сама Зорина не против…
– Я не против, – негромко, но отчетливо ответила Зоринка.
– Хорошо, садись… Хватит смеха, начнем урок.
– Колька поспешно убрал рюкзак, давая место новой соседке. И, замерев, не веря что все так и есть, шепнул:
