21
– В начале четвертого года чанчжоэйского летосчисления в город со стороны юго-запада въехал ослик, неутомимо тащивший за собой повозку с поклажей и ее хозяйкой, – читал Шаллер присланное Теплым продолжение чанчжоэйских летописей.
– Хозяйка являла собой молодую женщину в черных пыльных одеждах, с огромной печалью на лице и тоской, изогнувшей спину. Она сидела на чемодане с потрескавшейся от солнца кожей и без интереса разглядывала проплывающие мимо городские окрестности. Во взгляде женщины притаилась какая-то пустота и обреченность, которую можно было списать на то, что приезжая была беременна и живот ее находился на крайних сроках наполнения. Подъехав к главной городской площади, молодая женщина неожиданно потеряла сознание, а умный ослик, почувствовав это, остановился посреди мостовой и заорал во все горло.
– Иа-а! – кричал он, призывая на помощь. – Иа-а!" На крики животного из окон высунулись любопытные физиономии, а особо любознательные даже вышли наружу и скоро определили, что произошло неладное.
Послали за доктором Струве. Со своим неизменным саквояжем медик явился быстро и определил у приезжей родовые схватки. Женщину доставили в дом доктора Струве, где он раздел ее, обмыл тело водой и обмазал чресла йодом. Весь подготовительный этап роженица находилась в глубочайшем обмороке, не реагируя даже на пары нашатыря. Лишь инстинкт заставлял напрягаться ее бедра, а ступни ног уперлись в стену, стараясь сдвинуть ее с места.
– Ах, какой будет чудесный ребенок! – приговаривал доктор Струве, оглядывая огромный живот. – Богатырь готовится явиться на свет!
На помощь доктору пришла мадмуазель Бибигон, имеющая достаточный опыт в таких делах, сама познавшая всю нелегкость воспроизводства новой жизни. Она вскипятила воду, а затем долго что-то шептала на ухо роженице, стараясь привести ее в чувство. Наконец веки будущей матери дрогнули, она открыла глаза и огляделась.
– Где я? – спросила приезжая красивым, но очень печальным голосом.
– Все в порядке, милая! – сказала мадмуазель Бибигон, утирая своей пухлой ладошкой пот со лба роженицы. – Ты в надежных руках! Все произойдет наилучшим образом!
– Уж будьте покойны! – подтвердил доктор Струве. – Как вас зовут?
– Протуберана.
– Как, простите?
– Протуберана, – повторила роженица и вздрогнула от боли.
– Тужьтесь, милая, тужьтесь! – подбадривала мадмуазель Бибигон.
– Откуда вы родом? – поинтересовался доктор, натягивая перчатки.
– Ничего не помню! Не помню!..
– Такое бывает. Вот родите богатыря – и все вспомните.
Тело женщины дернулось в схватках, она засучила ногами по простыням, закатила глаза, и в ту же секунду отошли воды. Запахло осенним дождем.
– Началось! – проговорил доктор Струве и приблизил свое лицо к лону роженицы.
– Держите ей ноги!
Мамуазель Бибигон, однако, не подчинилась приказанию, а, находясь в изголовье, все поглаживала щеки будущей матери своими пухлыми пальчиками и приговаривала:
– Он сейчас появится на свет, первый раз вздохнет и начнет расти – сильным и смелым. Он будет твоей гордостью! Твой сын!
– Держите ей ноги! – повторил доктор Струве.
– Незачем! – резко ответила мадмуазель Бибигон. – Природа сама разберется, без чужого вмешательства!
Доктор поглядел на часы и покачал головой.
– Пора бы ребенку и появиться, – сказал он, стараясь заглянуть в самое нутро живота.
– Сейчас,сейчас.
Между тем тело роженицы сокращалось, как будто через нее пропускали ток. Губы ее высохли и стали похожи на печеную картошку, только что выбранную из золы.
Сосуды в глазах полопались, а из набухших грудей от напряжения сочилось молоко, стекая к животу.
– Не хочет выходить! – констатировал доктор Струве. – Вполне вероятно неправильное положение плода! – И он осторожно ввел правую руку в лоно. – Ничего не понимаю!
– Что такое? – заволновалась мадмуазель Бибигон.
– Никак не могу нащупать плод!
– Может быть, послед мешает?
– Странное дело, моя рука глубоко в матке, а плода нет!
– Не говорите глупостей!
– Да так и есть. Хотя постойте!..
– Ну?!
– Что-то нащупал, ужасно холодное!
Доктор Струве почти выдернул руку и посмотрел на нее, посиневшую, всю в инее.
– Господи! Что это?!
Тело роженицы еще раз вывернуло, она закричала и закусила до крови губы.
– Рожает! – громко сказала мадмуазель Бибигон и взяла в руки чистую пеленку.
В этот миг живот приезжей вздыбило, она вцепилась руками в матрас, опять закричала, и плод пошел.
То, что появилось из ее лона, привело в оцепенение как доктора Струве, так и мадмуазель Бибигон, которая только и сделала, что всплеснула руками и оттопырила нижнюю губу.
Незнакомка в нечеловеческих муках родила небольшой вихрь, который завис посреди комнаты, втягивая в свою воронку мелкие предметы. Вихрь постепенно дви– гался к стене, кружа своим нутром пинцет и сумочку мадмуазель Бибигон.
Затем воздушная воронка приблизилась к лицу роженицы, перебрала ее слипшиеся во– лосы, прошлась по грудям, втягивая в себя молочные струи, а затем резко метну лась к окну, с жутким грохотом выбила оконные рамы и устремилась в поднебесье.
– Где мой ребенок? – спросила Протуберана, слегка отдышавшись.
Доктор Струве и мадмуазель Бибигон переглянулись.
– У вас была, э-э, ложная беременность, – соврал доктор. – Но теперь все кончилось, и вы скоро придете в себя. Так, знаете ли, бывает..
– Не расстраивайтесь, милая! – поддержала доктора мадмуазель Бибигон. – Всяко в жизни бывает…
На следующее утро жители Чанчжоэ проснулись и обнаружили в природе некоторые изменения.
В городе появился ветер. Легкий, он трепыхал листву деревьев, сдувал с фасадов домов пыль, теребил волосы прохожих и рождал на городских прудах мелкую рябь.
– Она родила ветер, – прошептал доктор Струве, разглядывая в восстановленное окно качающиеся верхушки деревьев. – Теперь у нас есть ветер!
– А что такое ветер? – размышлял про себя г-н Контата. – Ветер – это поля пшеницы, которая с помощью его будет опыляться. Ветер – это мельницы, перемалывающие зерно в муку. Значит, у нас появится свой хлеб!.. – Г-н Контата сидел в кресле возле своего дома, с удовольствием подставляя лицо свежим порывам молодого ветерка. – А мы прогнали мельника Иванова! Эка недальновидность! А ведь он обещал подсоединить к ветряку динамо-машину и обеспечить город электричеством!.. Следует выписать с большой земли другого мельника!" – решил г-н Контата и, успокоенный найденным решением, задремал на солнышке.
Генрих Иванович читал новую порцию страниц, расшифрованную учителем Теплым и присланную им с оказией. Он уже закончил знакомиться с рождением в Чанчжоэ ветра, как услышал треньканье телефона.
Звонил доктор Струве. Он поинтересовался здоровьем Елены Белецкой, но что-то было в его голосе странное и поспешное, из-за чего Шаллер понял, что цель звонка эскулапа совсем другая, а вопросы о здоровье жены лишь обычная дань вежливости.
– Что-нибудь случилось? – спросил полковник.
– Не буду от вас скрывать! – затараторил доктор. – Произошло нечто ужасное!
Прямо в голове не укладывается! Просто ужас какой-то!
– Так что же случилось?
– В городе прошлой ночью произошло убийство! Представляете, я только что оттуда!
– Откуда?
– С места происшествия. Убит пятнадцатилетний подросток! И знаете, что самое ужасное в этом деле?
– Что же?
– Из тела подростка вырезаны сердце и печень! По всей видимости, мы имеем дело с маньяком! Со страшным маньяком! Вся общественность возмущена! Последуют газетные публикации!.. Шериф обещал бросить все силы на поиски убийцы, и наш долг помочь ему в этом!
– Где было совершено убийство? – спросил Генрих Иванович и вдруг вспомнил, что вчера перед сном, закрывая окно от сквозняка, различил в ночном небе редкостное сияние, которое звал про себя Лазорихиевым небом.
– Неподалеку от Интерната для детей-сирот имени Графа Оплаксина, погибшего в боях за собственную совесть. Там много густого кустарника… Лицо подростка обезображено до неузнаваемости! Но я полагаю, что это дело не рук убийцы, а рук… Господи, что я говорю! По моему мнению, это куры постарались. Они выклевали мальчику глаза и объели все мясо со щек и подбородка! Надо что-то делать с дикими курами! Нужно принять какое-то решение и всем городом бороться с ними!
– Сначала нужно поймать преступника!
– Да-да, конечно, – согласился доктор. – Самое поразительное, что внутренние органы вырезаны из тела мальчика самым профессиональным образом!
– Значит, нужно искать убийцу среди медиков и патологоанатомов .
– Вы ведь знаете, что я единственный доктор в городе! Я и патологоанатом!
– А приезжие?
– Это не исключено. Я поделюсь с шерифом вашими соображениями!.. Мне еще нужно писать заключение о вскрытии, так что, дорогой Генрих Иванович, я прощаюсь и обещаю информировать вас о ходе следствия.
